— Что сказал Бэннинг?

— Ш-ш-ш, люди смотрят, — предупредила Элизабет.

— Бэннинг блефовал. Он хотел проверить любовь Блэкберна к тебе, — успокоила ее Эйвис.

— О Господи, — Дженнет обхватила руками живот, когда в нем заурчало, — по-моему, меня сейчас вырвет!

— Нет, ты этого не сделаешь, — строго сказала Эйвис. — Тебе совершенно нечего волноваться. Блэкберн любит тебя.

— Но он никогда мне этого не говорил, — прошептала Дженнет. — Он ни разу не сказал мне этих слов.

Дженнет быстро допила вино; она, пожалуй, выпила бы еще бокал, хотя, очевидно, вино не помогало ни ее желудку, ни ее нервам.

— Эйвис, ему нужны мои деньги. Без них он не в состоянии помочь своим арендаторам, не сможет заплатить отцовские игорные долги, без них у него не будет возможности отремонтировать свои, дома.

— Дженнет, если он любит тебя, все это не имеет значения, — тихо заметила Элизабет.

— Не будь такой романтичной, Элизабет. Он должен жениться на женщине с деньгами, — холодно возразила ей Дженнет. Внезапно ей показалось, что ее мир раскололся на такие мелкие части, что их уже никогда нельзя будет снова собрать вместе, и, боясь потерять сознание, Дженнет прислонилась к стене.

Теперь он никогда не сделает ей предложение.

Она должна найти его и сказать ему правду о своих деньгах.

Мэтью наблюдал за Дженнет с другого конца зала. За свои тридцать лет он никогда еще так не нервничал. Каким-то образом ему нужно убедить Дженнет, что брак с ним не будет для нее ошибкой. Хотя ему нечего предложить ей, кроме своей любви, этого будет достаточно. Боже, это звучало самонадеянно, но ведь у него действительно не было больше ничего.

В платье из белого шелка, который, как перламутр, переливался в свете свечей, выгодно подчеркивая цвет ее кожи, Дженнет в этот вечер была прекраснее, чем когда-либо. Напрасно он чувствовал такое волнение, ведь Дженнет сказала ему, что его возможная невеста появится как Афродита. Она надела это платье, чтобы вселить в него смелость сделать предложение, чтобы дать понять, что примет его.

И все же Мэтью не мог избавиться от чувства, что в этот вечер должно случиться что-то плохое, и эта тяжесть никак не могла исчезнуть.

— Ты когда-нибудь соберешься с духом и поговоришь с ней?

— Добрый вечер, Сомертон, — отозвался Мэтью, бросив ему лишь косой взгляд. — Ты когда-нибудь перестанешь совать нос в мои дела?

— В это дело — нет.

— И почему нет?

— Скажем так, — усмехнулся Сомертон, выразительно подняв брови, — мне хочется видеть вас женатыми.

— Вот как?

— Думаю, вы предназначены друг для друга, — небрежно пожал плечами Сомертон.

— Предполагается, что я должен этому поверить? Всем известно, что тебе на все наплевать. — Мэтью взглянул на часы — оставалось еще двадцать минут этой бессмысленной болтовни.

— Возможно, ты задел мою слабую струну, — с ухмылкой парировал Сомертон.

— Безнадежный романтик?

— Если для того, чтобы сделать ей предложение, тебе нужно так считать, считай.

— Тем не менее, я не замечаю, что ты стараешься исправить свою репутацию, чтобы найти себе подходящую невесту, — заметил ему Мэтью.

— Мне не нужна жена, — неожиданно резко сказал Сомертон. — Мне не нужны деньги. У меня слишком много кузенов, так что наследник — это не главное, что бы ни говорил мой отец. А если мне нужна женщина, то найдется много таких, кто с удовольствием будет греть постель такого повесы.

Подняв голову, Мэтью увидел Селби, направлявшегося прямо к ним, — это не сулило ничего хорошего.

— Селби, — кивнул ему Мэтью. — Чему я обязан этим удовольствием?

— На протяжении двух последних дней два человека, которые мне очень дороги, наперебой расхваливают мне твои достоинства, Блэкберн. Хотя я и не верю им, но подумал, что короткий разговор с тобой мог бы успокоить некоторые мои тревоги. — Селби кивком указал на тихий уголок зала.

— О, это превосходно! — вставил Сомертон.

— Не вмешивайся, — в один голос огрызнулись Селби и Мэтью.

— Хорошо, — не стал возражать Сомертон и отошел от них.

— Что тебе нужно, Селби? — спросил Мэтью, пройдя в угол за большую пальму.

— Один простой ответ, — сказал он, сложив на груди руки. — Ты любишь мою сестру?

— Да, — коротко ответил Мэтью. — У меня нет абсолютно ничего, что я мог бы предложить ей, кроме моей любви.

— А если я лишу ее денег?

— Я буду так же любить ее и так же просить выйти за меня замуж, — покачал головой Мэтью.

Селби улыбнулся, и у него на щеках появились глубокие ямочки, точно такие же, как у его сестры.

— Значит, мои осведомители были правы.

— Осведомители?

— Моя жена и Энкрофт.

Энкрофт вступился за него перед Селби — эта мысль вызвала у Мэтью улыбку.

— Хорошие люди.

— Да, хорошие. — Селби еще шире улыбнулся. — И они оба очень хорошо относятся к Дженнет. Никто из нас не хочет, чтобы Дженнет обидели.

— Я никогда не обижу твою сестру.

— Я начинаю тебе верить, — сказал Селби и вышел из-за большой пальмы.

Вздохнув, Мэтью покачал головой, радуясь, что Селби закончил свой допрос. Оглянувшись по сторонам, он увидел, что Дженнет все еще занята разговором с леди Элизабет и леди Селби, но она прислонилась к стене, словно у нее вот-вот подогнутся колени.

С Дженнет что-то случилось, решил Мэтью и поспешил через зал, чтобы поговорить с ней. Но в этот момент квинтет закончил музыкальный номер, и Мэтью, оказавшемуся в толпе среди тех, кто покидал площадку для танцев, не оставалось ничего иного, кроме как замедлить шаги.

Неожиданно на сцену поднялась женщина в ярко-красном платье и постучала ножом по своему бокалу с вином, чтобы привлечь внимание гостей.

— Что за черт?

Мэтью остановился и, обернувшись, увидел, что Энкрофт нахмурился.

— Незапланированное объявление?

— Ну да, — ответил Энкрофт. — Понятия не имею, кто она.

Они оба ждали, пока в зале станет тихо, и женщина сделает свое объявление.

— К сожалению, большинство из вас, меня не знает, но я решила, что подошло время раскрыть правду. — Женщина подняла свой бокал и улыбнулась.

— Это не к добру, — заметил Энкрофт.

Мэтью застыл. Голос женщины, хотя и искаженный из-за размера помещения и присутствия большого количества людей, звучал знакомо. Чувство тревоги, почти весь вечер преследовавшее его, вернулось с невероятной остротой.

— Уже очень давно человек, находящийся среди вас, был отвергнут вами, а его репутация разорвана в клочья. Но чего не знает почти никто из вас, так это того, что лорд Блэкберн невиновен и всегда был невиновным в смерти Джона Риджуэя.

По залу пронесся шепот, и все взгляды, оторвавшись от Мэтью, обратились к Дженнет.

— О Господи! — прошептал Мэтью.

— Что она несет, черт возьми? — Энкрофт пристально смотрел на него.

Прочистив горло, Ванесса продолжила:

— Человек, который убил Джона Риджуэя, — это не лорд Блэкберн. Женщина, убившая его, обманом заставила Блэкберна защитить ее имя. Это дело рук леди Дженнет. Это только ее следует изгнать из общества.

Мэтью и Энкрофт бросились к сцене, чтобы остановить Ванессу.

— Леди Дженнет убила мистера Риджуэя, потому что была влюблена в лорда Блэкберна, — объявила Ванесса как раз в ту минуту, когда Мэтью оказался возле нее.

Глава 23

— О Боже! — вскрикнула Дженнет, когда любопытные взгляды всех гостей остановились на ней. Она была не в силах пошевелиться от потрясения, сомкнувшего вокруг нее свой пальцы; ей хотелось убежать из зала, но ее ноги словно приросли к месту.

— Уведи ее отсюда, — велела Эйвис Элизабет. — Отвези ее к себе домой.

— Конечно.

Словно во сне, Дженнет вместе с Элизабет вышла через заднюю дверь, и леденящий холод ударил им в лицо. Но даже ветер и ливень не смогли вывести Дженнет из оцепенения.

Все узнали правду.

Она больше никогда не сможет показаться в обществе, ее имя, так же как и имя ее семьи, опозорено.

— Кто эта женщина? — наконец спросила Дженнет, благополучно укрывшись в экипаже Элизабет.

— Когда мы проходили мимо Блэкберна, я слышала, как он произнес имя «Ванесса». — Элизабет смотрела вниз, на платье подруги. — Я не знаю Ванессу, а ты?

— Нет, — пролепетала Дженнет, не в состоянии сказать Элизабет правду. Мэтью, человек, который настоял, чтобы она никому ничего не рассказывала, сам рассказал обо всем своей любовнице — женщине, которой последние пару лет платил за сексуальные услуги.

— Дженнет, — смущенно заговорила Элизабет, — это… это правда?

Лгать подруге больше не имело смысла, правда была выпущена из клетки на свободу.

— Да, — тихо призналась Дженнет.

— Почему ты не рассказала мне?

— Джон просил Мэтью защитить мою репутацию. Я не могла никому рассказать. — Дженнет смотрела в окно на дома, мимо которых они проезжали. — Я никогда ничего не говорила даже своей семье.

— Я понимаю. — Элизабет взяла Дженнет за руку.

А Дженнет не понимала. Мэтью убедил ее, что крайне важно держать в секрете то, что произошло. Он говорил ей, что никто не должен узнать, а иначе возможен риск нового расследования.

Новое расследование.

Во время первого расследования Дженнет солгала, подтвердив, что Джона убил Мэтью, и, если назначат новое расследование, ее могут повесить за лжесвидетельство. Теперь никто ей не поверит.

Почему?

Почему та женщина рассказала всем о ней сейчас?

Снова почувствовав тошноту, Дженнет схватилась за живот. Она могла найти одно-единственное объяснение поступку Ванессы: ее попросил Мэтью. Весь вечер он вел себя странно, по-видимому, не зная, как сказать, что не может на ней жениться. Если он поверил угрозе Бэннинга об аннулировании завещания их бабушки, то больше не хотел жениться на ней. Заявление Ванессы оправдало его, и теперь он волен, жениться на любой женщине из высшего общества.

На любой женщине, кроме Дженнет.

Теперь она окончательно погублена.

И что еще хуже, никто не поверит, что смерть Джона была несчастным случаем. Ванесса недвусмысленно сообщила всем, что Дженнет любила Мэтью.

Уныние и печаль превратились в жгучую ярость. Мэтью опозорил ее. Человек, которого она думала, что любит, и с которым собиралась прожить всю жизнь, погубил ее. Мысль о том, что придется жить без денег, очевидно, оказалась важнее, чем желание построить совместную жизнь на любви. Даже если бы Бэннинг нашел способ лишить ее денег, она и Мэтью могли бы выжить. Она могла бы продавать свои картины или писала бы портреты, чтобы заработать деньги.

Только теперь все это не имело значения.

Ее жизнь здесь кончена. Оставшись, она доставит семье только еще больше неприятностей. Они не заслужили того, чтобы у них за спиной сплетники обсуждали их жизнь или чтобы люди допытывались, правда или нет, что она убийца. Когда экипаж остановился на Ганновер-сквер, Дженнет уже знала, что должна сделать.

Мэтью и Энкрофт вскочили на сцену в то мгновение, когда Ванесса закончила свое полное желчности заявление. Стащив ее со сцены, они повели Ванессу по коридору в кабинет. Когда они заталкивали ее в комнату, Ванесса только смеялась, а потом, как соблазнительница, которой всегда была, медленно сняла маску.

— Теперь, Мэтью, ты свободен, — почти торжествующе объявила она и шагнула к нему, словно собиралась обнять его.

— Нет, все, чего ты добилась, — это разрушила мою жизнь и жизнь Дженнет, — возмущенно отозвался Мэтью и отступил на шаг. Никогда в жизни он не чувствовал большего отвращения к женщине.

— Почему? — удивленно спросил Энкрофт.

Дверь распахнулась, и Селби обвел их всех взглядом.

— Кто она такая, черт побери?

— Ванесса Фулбрайт, милорд, — с кокетливой улыбкой ответила Ванесса и сделала реверанс.

— Мне следовало догадаться, — поморщился Селби. — Это правда, Блэкберн?

Мэтью знал, что не может погубить Дженнет, она и так слишком долго жила с чувством вины. Существовал единственный способ защитить ее… снова.

— Нет. Леди, находящаяся здесь, всего-навсего отвергнутая любовница. Узнав, что я люблю твою сестру, она решила использовать сплетни в свою пользу.

— Ты лжешь! — Голубые глаза Ванессы стали холодными как лед. — Два года назад ты сам рассказал мне о том, что произошло.

— Я был пьян, Ванесса. Мне хотелось лучше выглядеть в твоих глазах, и ничего больше. Я поражен, что ты действительно поверила тому рассказу, — произнес он небрежным тоном, скрывавшим его истинные чувства.

— Если ты погубил мою сестру, я убью тебя, — тихим, угрожающим голосом сказал Селби.

— Тебе нечего бояться, Селби, — отозвался Мэтью, в упор, глядя на Ванессу. — Никто не поверит проститутке.

— И никто больше не захочет быть ее покровителем, — с насмешливой улыбкой добавил Энкрофт. — Считается, что, помимо всего прочего, любовницы должны хранить секреты. Вам же, несомненно, нельзя доверять.

Мэтью увидел, как у Ванессы от изумления открылся рот, и под румянами побледнели щеки, когда она поняла, какую совершила ошибку.

— Иди домой, Ванесса, пока он у тебя еще есть. — Мэтью открыл для нее дверь. — Где Дженнет? — обратился он к Селби, как только дверь за Ванессой закрылась.

— Эйвис велела леди Элизабет увезти ее домой.

— Как она? — со страхом спросил Мэтью. Он не мог представить, что пришлось пережить Дженнет, и хотел как можно скорее поехать к ней.

— Я был в другом конце зала. Элизабет увезла ее к себе домой раньше, чем я подошел туда, где они стояли.

— Я должен поехать к ней, должен объяснить ей, — тихо сказал Мэтью.

— Позволь ей сегодня вечером поговорить с матерью и со своими подругами, — попросил Селби.

— Не могу, Селби.

— Ей необходимо поговорить с ними, — поддержал друга Энкрофт. — Я знаю ее. А теперь, когда Ванесса ушла, ты можешь открыть правду.

Опустившись в кресло, Мэтью, запустив пальцы в волосы, обхватил голову.

— Это она его убила, Блэкберн? — Сев напротив, Селби наклонился вперед в кресле. От беспокойства за сестру у него на лице прорезались глубокие морщины.

Мэтью отрывисто кивнул:

— Все произошло чисто случайно. Она взяла мою рапиру, а потом ее нога скользнула по мокрой траве, и Джон не смог вовремя отреагировать. Рапира прошла через его легкое.

Селби зажмурился.

— Почему она не сказала нам?

— Джон просил меня защитить ее репутацию. Когда я сказал Дженнет, что будет расследование, она едва не потеряла сознание. Я убедил ее, что очень важно никому ничего не говорить, даже ее семье. Последствия могли быть слишком серьезными. Я знал, что будет дознание, и если бы кто-то сказал правду, у следователей возникли бы подозрения.

— Тогда почему ты сказал своей любовнице? — уколол его Селби.

Мэтью пожал плечами и отвел взгляд от брата Дженнет.

— Он хотел лучше выглядеть в ее глазах, — ответил за него Энкрофт. — Мы оба, несомненно, можем это понять.

Мэтью снова кивнул.

— И не будем забывать, что бренди развязывает человеку язык, — с горечью добавил он.

— Ванессе никто не поверит, — уверенно сказал Энкрофт. — Пожалуй, мне следует вернуться в зал и довести до сведения всех самых заядлых сплетников, что Ванесса не более чем пьяная, рассерженная бывшая любовница.

Тихо закрыв за собой дверь, Энкрофт оставил Мэтью наедине с заботливым братом Дженнет.

— Я обязан извиниться перед тобой, — совершенно искренне сказал Селби. — Я даже не догадывался, на что ты пошел, чтобы защитить мою сестру.

— Ты и не должен был это знать. Никто не должен был знать.

— Почему ты это сделал? Ты и тогда любил ее, как намекали в то время?

— Тогда я не любил ее. — Мэтью заерзал в кресле. — Меня просто тянуло к ней, вот и все.

— И, тем не менее, ты говоришь, что не любил ее? — тихо засмеялся Селби.

— Не любил. — Боже, Мэтью хотелось закончить этот разговор: ему нужно поговорить с Дженнет, а не с ее рассерженным братом.

— Тогда почему? Почему ты пожертвовал своим именем из-за несчастного случая, который произошел не по твоей вине?

— Потому что, каковы бы ни были мои чувства к Дженнет в то время, Джон был моим лучшим другом. Я не мог допустить, чтобы он умер, тревожась о том, что станет с Дженнет, — объяснил Мэтью с некоторым раздражением.

— Черт бы побрал тебя, Блэкберн. Ты специально стараешься понравиться мне? — бросил Селби и встал, словно собираясь уйти.

— Мне в высшей степени наплевать, нравлюсь ли я тебе, Селби. Меня волнует только то, что чувствует ко мне Дженнет.

— Отлично, Блэкберн, — расхохотался Селби, запрокинув голову.

— Мне нужно увидеться с ней. Она не поймет, почему Ванесса знает о том, что произошло.

— Дай ей время, — покачал головой Селби. — Эйвис расскажет ей, почему это известно Ванессе.

— Она должна услышать это от меня, — возразил Мэтью, поднявшись в полный рост.

— Услышит. Завтра. Она должна переварить то, что случилось. Если ты попытаешься раньше времени увидеться с ней, она прогонит тебя. — Селби остановился у двери. — Моя сестра любит немного поупрямиться.

— Немного?

— Не бойся, — Селби открыл дверь и с улыбкой оглянулся на Мэтью, — постепенно ты и это тоже полюбишь в ней.

— Уже полюбил, — прошептал Мэтью в пустоту комнаты, когда дверь за Селби закрылась.

— Мне пора домой, — настойчиво повторила Дженнет в четвертый раз за последние пятнадцать минут.

— Твой брат и Эйвис скоро приедут за тобой. — Элизабет с беспокойством выглянула в окно.

Дженнет сжимала и разжимала кулаки, уверенная, что должен быть способ попасть домой раньше матери и брата. Когда они вернутся, у нее уже не будет возможности уехать. Они постараются отговорить ее от отъезда. «Все будет хорошо», — сочувственно скажут они.

Но Дженнет знала, что хорошо уже не будет.

Мэтью предал ее. Пять лет назад она солгала следователям, а это нарушение клятвы. Даже если смерть Джона признают несчастным случаем, у нее могут быть неприятности из-за того, что она лгала.

— Элизабет, у тебя есть что-нибудь, во что я могла бы переодеться?

— Конечно. — Элизабет повернулась к ней и слегка улыбнулась. — Мне следовало бы догадаться, как неудобно тебе в этом костюме. Что-нибудь найду. Правда, ты намного выше меня, так что вряд ли тебе что-то подойдет по длине.

— Спасибо тебе. Любой наряд лучше, чем этот.

— Конечно. Пойду, подберу тебе что-нибудь.

Элизабет вышла за дверь, а Дженнет медленно встала и подошла к порогу гостиной, как будто собиралась подняться по лестнице вслед за подругой, но, дождавшись, когда Элизабет оказалась на верхней площадке, выбежала из дома через парадную дверь. Дженнет нужно было торопиться, потому что ее белое платье было как маяк в ночной темноте.

Остановившись на краю площади, Дженнет задумалась, каким путем лучше всего добраться до дома, и решила, что быстрее всего будет по Джордж-стрит. К счастью, маска все еще была с ней, и Дженнет быстро снова надела ее, молясь, чтобы никто не увидел женщину, которая в костюме Афродиты, украшенном морской раковиной, спешит по Джордж-стрит в одиннадцать часов вечера.

Дженнет не смогла сдержать усмешку — она вообще в первый раз улыбнулась с тех пор, как та стерва сделала свое заявление. Но при воспоминании о Ванессе Дженнет почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. Она была совершенно уверена до этого, что Мэтью ее любит, но, очевидно, ее деньги для него важнее, чем ее любовь.

Впрочем, теперь все было не важно, кроме ее отъезда.