— Вы, наверное, слишком много проиграли сегодня?

— Откуда вы знаете, что я играл? — поинтересовался он. Она пожала плечами:

— Разве не этим заняты молодые щеголи? Либо играют, либо распутничают.

Энтони подумал, что, возможно, она не так уж невинна, как кажется.

— На самом деле сегодня я выиграл очень приличную сумму, — заявил он, и в его голосе прозвучала гордость. — А что вы делаете со своими деньгами?

— Вы имеете в виду те гроши, которые я выручаю от продажи апельсинов? — Она поджала губы. — Я просто пытаюсь выжить.

Он подвинулся и задел ее плечом. В кармане его пальто раздался звон монет.

— А что, если я куплю у вас все оставшиеся апельсины?

— Я не принимаю подаяния. Мне нужны деньги, но я привыкла их зарабатывать.

— Хм, щепетильная женщина. — Он осторожно придвинулся к ней поближе. — Мне это нравится.

— Я лучше пойду домой, — прошептала она.

— Не уходите.

Он повернулся к ней. Их разделяло всего несколько дюймов. Желание сократить это расстояние и коснуться губами ее губ стало почти непреодолимым. Интересно, такая ли она сладкая, как ее апельсины?

— Глотните еще. — Он отстранился и протянул ей бутылку.

— Мне нужно идти. — Она устало поднялась на ноги и взяла корзину. — Я…

Энтони поспешно вскочил.

— Я хочу поцеловать вас, — прошептал он, поймав ее в ловушку между своим телом и каменной стеной церкви.

— Нет, — еле слышно возразила она.

— Мне нужна женщина, не похожая на ту, — пробормотал он.

Притянув ее к себе, Энтони скользил языком по ее губам, пока они не открылись ему навстречу.

Охваченный страстным желанием, он думал только об одном. Он должен обладать ею. Он так нуждался в ее нежности и теплоте! Накрывая рукой ее грудь, он услышал прерывистый вздох.

— Нет! — тихо вскрикнула она. — Нельзя же так…

Но Энтони зашел слишком далеко и уже не прислушивался к тому, что она пыталась сказать.

Глава 2

Лондон, 1817 год

Энтони с грохотом захлопнул за собой дверь и, не глядя, швырнул шляпу в дальний угол комнаты. С чего это он так разволновался сегодня? Разве за последние восемь лет ему не пришлось несколько раз побывать в подобных ситуациях?

Он подошел к камину и протянул руки к огню, чтобы согреться. Вот уж чего точно не хватало сегодня в проклятом бальном зале, так это тепла. Во всех смыслах.

И все же к нему еще никогда не обращались с прямым требованием незамедлительно покинуть светский раут.

До сегодняшнего вечера.

Взяв небольшой графин, он налил себе виски, выпил все до последней капли и, снова наполнив бокал, направился к креслу. Сделав глоток, он услышал, как дверь в комнату отворилась, и усомнился в правильности своего выбора: стоило ли приходить именно сюда в поисках убежища от житейских бурь?

— Вряд ли это поможет тебе справиться с неприятностями, — раздался женский голос позади него.

Подойдя ближе, леди Уайтли слегка взъерошила волосы Энтони и опустилась в кресло напротив.

Он приветственно поднял бокал и допил все, что там оставалось.

— Чрезвычайно действенное средство.

— Просто поверить не могу, что лорд Истли устроил сцену, во всеуслышание, требуя от тебя покинуть бал, — сказала она.

Он нахмурился:

— Ну, если даже ты уже знаешь об этом, можно быть уверенным, что в свете не осталось никого, кто не был бы в курсе дела.

Мать негромко рассмеялась:

— Ты сильно преувеличиваешь. Сейчас большинство представителей высшего общества уютно устроились в своих родовых поместьях далеко от Лондона.

— Не все, — пробормотал он, думая о своих друзьях молодоженах. В конце концов, он, вероятно, получил по заслугам. Десять лет назад он наплевал на условности и перестал вести жизнь достойного молодого джентльмена.

— Ты можешь легко устранить эту проблему, — сказала мать, пристально глядя на него.

— Ты полагаешь? Как я могу восстановить свою репутацию при нынешнем положении вещей? Моя умершая мать жива и содержит самый знаменитый в Лондоне бордель, мой отец по-прежнему утверждает, что она умерла, а я сам, по всеобщему убеждению, убил двадцать с лишним человек и всегда готов совращать невинных дев в их собственных постелях.

— Обо мне знаешь только ты. И твой отец. Кроме того, — продолжила она, усмехнувшись, — по-моему, невинная дева была всего одна. И отнюдь не в постели.

— Вот именно. И, по моим подсчетам, я убил всего пятерых, причем каждый из них перед этим пытался прикончить меня самого.

Леди Уайтли откинулась на спинку голубого бархатного кресла и вздохнула. В своем элегантном шелковом платье она вовсе не походила на проститутку. Через десять лет после их встречи Энтони пребывал в полном неведении относительно того, удалось ли какому-нибудь мужчине хоть раз преодолеть порог ее спальни. Впрочем, это ничего не меняло. Она владела публичным домом и получала доход с каждой из девиц.

— Энтони, поправить твою репутацию не составит большого труда. Ты сын графа. И располагаешь собственным крупным состоянием.

Энтони со стуком поставил бокал на стол.

— Только не говори мне про женитьбу.

— Почему нет?

— Ты лучше других должна знать ответ на этот вопрос. — Он с силой крутанул пустой бокал, затем резко накрыл его рукой. — Вероятно, я слишком похож на свою мать.

Она тяжело вздохнула:

— Не позволяй моим ошибкам испортить твое будущее.

— Мама, поздно рассуждать об этом.

— Энтони, я понимаю, ты считаешь мое поведение эгоистичным, — мягко обратилась она к нему. — Поверь, если бы я могла предвидеть, к каким последствиям приведет мой уход, то никогда не оставила бы тебя и Дженну.

— Я знаю.

Он закрыл глаза. Слишком болезненная тема. Мать уже не в первый раз пыталась объяснить ему свои поступки восемнадцатилетней давности. В том, что произошло, отец виноват не меньше, чем она. Возможно, даже больше. Именно он объявил ее умершей. Именно он запретил ей возвращаться в поместье и лишил возможности видеться с детьми. Наконец, именно он оставил ее без всяких средств, вынудив заняться проституцией.

— Когда-нибудь тебе понадобится наследник, — сказала она, меняя тему и возвращаясь к вопросу о его пошатнувшемся положении в обществе. — Продуманная женитьба решила бы все твои проблемы. Главное — подобрать правильную невесту. Все, что тебе нужно, — это найти папашу, который желал бы громкого титула для своей дочери. Думаю, мисс Сьюзен Коддингтон вполне подходящая кандидатура. Я слышала, ее отец барон очень не против увидеть дочь виконтессой.

Закрыв глаза, Энтони размышлял над ее словами. Все это звучит вполне разумно, но ему всегда претила мысль о женитьбе. Супружество предполагает надежность и искренность. Вовсе не то, что он в состоянии дать женщине. С другой стороны, если он женится только ради респектабельности, все гораздо проще. Жена родит ему наследников и вернет в высшее общество, а он будет держать свои секреты при себе.

— Энтони, хорошая жена может существенно упрочить твое положение в обществе. Твое доброе имя будет восстановлено, как только ты наденешь обручальное кольцо на палец подходящей женщине. Но только в том случае, если… — Она умолкла, глядя на огонь в камине.

— Если что?

— Только если ты перестанешь работать на мистера Эйнсуорта. Продолжая выполнять его поручения, ты погубишь свою репутацию.

Энтони вздохнул и про себя поинтересовался, чем вызвано ее замечание — заботой о восстановлении его репутации или желанием уберечь его от опасности. В сущности, это не имеет значения. Работая на Эйнсуорта, он в равной мере рискует потерять и репутацию, и жизнь. — Энтони, я хочу, чтобы ты кое-что передал своей сестре.

Она подошла к столу, открыла шкатулку и вынула оттуда ожерелье. Затем протянула украшение Энтони, и он увидел рубины, сверкнувшие в отблесках огня, горевшего в камине.

— Ты хочешь, чтобы я передал это Дженне?

— Да, как подарок к Рождеству.

— До Рождества еще больше трех недель, — хмуро заметил Энтони. Рождество всегда напоминало ему о самых ужасных событиях в его жизни.

— Мне хочется, чтобы она получила это украшение до свадьбы. Скажи ей, что оно было на мне в день моего венчания. Может быть, она захочет надеть его, когда будет выходить замуж.

Энтони взял ожерелье и принялся рассматривать рубины. Их высочайшее качество не вызывало сомнений, а вот происхождение… Интересно, откуда у матери это украшение?

— Полагаю, я должен сказать Дженне, что это подарок от тебя?

— О, Энтони! — взмолилась она, сжимая его руки. — Пожалуйста, не надо так шутить.

Глядя в ее полные слез глаза, Энтони прекратил сопротивление и кивнул:

— Я скажу ей, что отец нашел ожерелье среди твоих вещей.

— Пожалуйста, скажи, что ты сам нашел его на чердаке. Он мало знал о том, что заставило ее покинуть семью.

Когда Энтони, через год после роковой ночи, наконец, вернулся в этот дом, мать рассказала ему об изменах отца. Среди причин ее ухода были несколько любовниц и внебрачная дочь.

— Как пожелаешь, — согласился он. Она отпустила его руки:

— Энтони, обещай мне, по крайней мере, обдумать то, что я говорила про восстановление твоей репутации.

Он встал и, перед тем как уйти, обернулся и посмотрел на нее. Он не может даже задумываться о женитьбе, пока не исправит одну страшную ошибку. Он должен разыскать ту девушку, но именно этого ему сделать не удалось… до сих пор.

— Я обдумаю то, что ты сказала, очень тщательно.

Энтони тихо вошел в дом лорда Селби. Холодный декабрьский ветер пробирал до костей, а здесь было так тепло. Он вручил пальто дворецкому и направился в гостиную. Хотя Энтони получил приглашение на праздничные торжества по случаю крестин дочери Селби, он приехал сюда совершенно по другому поводу.

После того как ему пришлось провести пять месяцев во Франции, ведя навязанную ему двойную игру, он чувствовал себя совершенно измученным и выдохшимся. И все-таки была одна веская причина, которая заставила его явиться сюда сегодня вечером.

Софи Рейнард приподняла бровь и слегка наклонила голову, указывая ему на дверь в холл. Энтони подождал, пока она выйдет из комнаты, и только потом присоединился к ней в кабинете Селби.

— С возвращением, Энтони. Как прошло путешествие? Удачно?

Меньше всего ему хотелось говорить о том, как он исколесил всю Францию в погоне за английским шпионом.

— Довольно, Софи. Мне пришлось ждать лишние пять месяцев, чтобы узнать ее имя. Я хочу услышать его немедленно.

Софи мягко рассмеялась:

— Отлично, я сдержу свое обещание. Женщину, которую ты разыскиваешь, зовут Энн Смит.

Энтони ожидал чего-то более узнаваемого, но ее имя было таким же простым, как она сама. Просто торговка апельсинами.

— Ты не знаешь, жива ли она? Прошло десять лет.

— Она определенно жива.

Энтони нахмурился. Его насторожила интонация, с которой ответила Софи.

— Что ты скрываешь от меня?

Софи улыбнулась и погладила его по щеке:

— Зачем мне что-то скрывать от тебя, дражайший братец? Женщина, которую ты ищешь, находилась в комнате, из которой ты только что вышел.

— Она здесь?! В гостиной у Селби? — Да, — с улыбкой подтвердила Софи.

— Черт возьми, Софи! — почти закричал он. — Почему ты мне там об этом не сказала?

— Чтобы избежать именно такой реакции, — ответила она, пристально глядя на него.

Энтони свирепо смотрел на свою единокровную сестру. Волосы цвета воронова крыла, серые глаза… Ничего общего с ним самим. А вот отдаленное сходство с его сестрой Дженной можно уловить. Но его и Софи, похоже, все-таки объединяла некая фамильная черта — они оба унаследовали от отца непреклонное упрямство.

Узнав о существовании Софи, Энтони принялся разыскивать ее, полагая, что она прозябает в полной нищете. Вместо этого он обнаружил семнадцатилетнюю красотку, проживающую в фешенебельном районе Мейфэр с тетушкой-опекуншей. Потом выяснилось, что отец оплачивает все ее расходы при условии, что она никогда и никому не откроет, чья она дочь.

Встреча с Софи девять лет назад была одним из немногих положительных последствий катастрофы, разразившейся в их семье. Даже если иногда ему хотелось задушить сестрицу собственными руками… Вот как сейчас, например.

— Время чрезвычайно удачное, — многозначительно произнесла Софи.

— Какое время?

— Когда вы снова встречаете друг друга.

— Нечего нас сватать. Я просто должен встретиться с ней и попросить прощения за то, что сделал.

Софи обладала незаурядным посредническим талантом и мистической интуицией, благодаря чему считалась в высшем свете непревзойденной свахой. Но никто не знал, что она заставила Энтони помогать ей в организации трех бракосочетаний.

— Согласна, — сказала Софи и подошла к нему почти вплотную. — Из вас двоих получилась бы кошмарная пара.

Пропустив мимо ушей эту реплику, Энтони опустил руку в карман сюртука. Достав рубиновое ожерелье, он слегка покачал им у нее перед глазами, пока она не выхватила украшение из его рук. Собственно, он и принес его сюда только для того, чтобы показать ей и послушать, что она скажет.

— Какая красота! — благоговейно вымолвила Софи.

— Да, действительно. Дженне оно понравится.

— Это от леди Уайтли, не правда ли?

— Да. Рождественский подарок для Дженны, чтобы она надела его в день свадьбы, — ответил Энтони.

— Это старинное украшение. Думаю, оно могло принадлежать еще твоей бабушке.

— Я тоже надеюсь, что это фамильная драгоценность, а не побрякушка, купленная на доходы от борделя.

Софи с легкой грустью посмотрела на ожерелье: — Но Дженна никогда не узнает, что это подарок матери. И оно не будет иметь сентиментальной ценности. Как должно было бы быть.

— Я скажу ей, что оно было на матери в день свадьбы. Этого будет достаточно.

— Тебе виднее, — сказала она, возвращая ему рубиновое ожерелье. — Не потеряй его до Рождества.

Энтони резко наклонил голову и посмотрел на сестру:

— Ты действительно думаешь, что я могу допустить, чтобы с этой вещью что-нибудь случилось?

— Разумеется, нет.

— Я должен вернуться и найти Энн Смит, — произнес он, направляясь к двери.

— Энтони, — тихо окликнула его Софи, — отнесись к ней по-доброму. В ее жизни было много горя.

Кивнув, Энтони вздохнул. В свое время он причинил ей боль и никогда не забывал об этом.

Он покинул кабинет и вернулся в гостиную. Должно быть, девушку, раньше торговавшую апельсинами, следовало искать среди прислуги. Однако в комнате находились исключительно лакеи. И ни единой служанки. Вероятно, он с ней просто разминулся.

Время шло, Энтони вел светскую беседу с лордом Селби, внимательно вглядываясь в каждую служанку, появлявшуюся в комнате. Ни одна из них не походила на ту маленькую голубоглазую блондинку; чей туманный образ он хранил в памяти десять лет.

С раздражением, придя к выводу, что Софи, должно быть, снова обманула его, Энтони оставил Селби, решив засвидетельствовать свое почтение его супруге. Леди Селби сидела на диване, держа на руках новорожденную дочь Изабеллу.

— Сомертон, идите сюда, посидите со мной, — сказала она с ласковой улыбкой.

Замужество и материнство очень украшали ее.

— Как поживаете, леди Селби?

— Превосходно. Не хотите ли подержать малышку? Энтони не относился к тому типу мужчин, которым нравится возиться с детьми, тем более с младенцами, но что-то заставило его согласиться. Она положила ему на руки крохотную извивающуюся девчушку и показала, как поддерживать головку. Он взглянул на малютку — она пустила парочку пузырей и одарила его беззубой улыбкой.

— У вас природный дар общения с детьми, — заметила леди Селби и сообщила: — Баннингу потребовалось несколько дней на то, чтобы научиться более или менее уверенно держать ее.

Энтони усмехнулся:

— Селби никогда не умел найти подход к даме.

— О! — вмешался низкий мужской голос.

Энтони поднял глаза и увидел прямо перед собой Селби. Он наклонился и решительно забрал малютку из рук Энтони.

— Думаю, мне лучше сразу предупредить тебя, чтобы ты держался подальше от моей дочери.

Леди Селби мягко рассмеялась:

— Баннинг, полагаю, даже Сомертону нравятся девушки немного постарше нашей Изабеллы.

— Да, действительно, я предпочитаю, чтобы они хотя бы умели ходить, — саркастически заметил Энтони и спросил: — Вы не видели мисс Рейнард?

— Софи? — переспросила леди Селби. — Кажется, нет. Я только заметила, что она вышла из гостиной и больше не вернулась. В отличие от вас. У вас к ней какое-нибудь важное дело?

— Нет.

Энтони постарался сохранить невозмутимость. Жена его друга задала свой вопрос чрезвычайно игривым тоном. Впрочем, ничего удивительного. Очевидно, Софи никому ни словом не обмолвилась об их родственной связи. В полном соответствии с желанием отца.

Итак, Софи незаметно ускользнула от него. И теперь, не имея возможности получить хотя бы намек на то, кем может быть эта Энн Смит, он вынужден уйти.

Его пустой желудок заурчал, напоминая о себе. Вероятно, не стоит так уж торопиться, подумал Энтони, есть смысл задержаться еще ненадолго.

Возле стола с закусками он обнаружил лорда Блэкберна.

— Добрый вечер, Блэкберн.

— Сомертон! Ты пропустил восхитительный обряд крещения.

— Знаешь, я подумал, что церковь вряд ли выстоит, если я войду внутрь.

Блэкберн фыркнул от смеха:

— Похоже, ты прав. Я слышал о вчерашней неприятности на балу у лорда Истли. От души надеюсь, что этот скандал не помешает тебе вернуться в высшее общество.

— Ни в коей мере, — ответил Энтони с напускной беспечностью, вовсе не чувствуя себя столь уверенно.

— Вот именно. Я совершил самый разумный поступок в своей жизни, когда женился на Дженнет и возвратился в свет.

Энтони предпочел оставить замечание Блэкберна без ответа и сосредоточился на выборе закусок. При виде большой хрустальной чаши с эгногом его чуть не стошнило. Господи, очередное напоминание о предстоящем Рождестве.

— Эгног, так рано?

Блэкберн залился счастливым смехом:

— Это придумала моя жена. Она уговорила повара леди Селби приготовить яичный коктейль сегодня, чтобы мы все подумали о Рождестве. Между нами, я подозреваю, что Дженнет пошла на хитрость, решив таким способом напомнить мне, чтобы я подыскал ей какой-нибудь замечательный рождественский подарок.

В свое время Блэкберн поступил в точности так, как мать советовала поступить Энтони. И это блестяще сработало. Блэкберн не только привел в порядок свою репутацию, но и приобрел любящую жену.

Энтони подцепил кусок ветчины и опустил его к себе на тарелку. Потянувшись за следующим куском, он остановился, почувствовав легкий толчок сбоку.

— О, извините меня!

Энтони вежливо улыбнулся миниатюрной девушке. Она поправила очки и взглянула на него. В ней было что-то смутно знакомое, но он не мог вспомнить, кто она. Закрытое серое платье, волосы, стянутые в тугой узел на затылке, очки — типичный «синий чулок». И Энтони пришел к выводу, что это одна из ученых приятельниц леди Селби.

— Мы не знакомы?

— Думаю, нет. — Она попыталась отступить, но прямо позади нее стояла леди Блэкберн.

— Сомертон, — кивнула ему леди Блэкберн, — примите мои извинения. Я врезалась в Викторию, и она, должно быть, толкнула вас. — Она сделала шаг назад, предоставляя приятельнице свободное пространство. — Это мой дорогой друг — мисс Ситон. Она управляет…