Виктория кивнула, и они — рука об руку — продолжили спускаться вниз. Энтони не покидало ощущение надвигающейся опасности. Почему? Ведь осталось только раздобыть письмо и благополучно увезти отсюда Викторию. Тем не менее, он не мог избавиться от тревожных предчувствий. Интуиция подсказывала ему, что все идет не так и это дело грозит обернуться катастрофой.

Войдя в бальный зал, Энтони улыбнулся. Ханна устроила настоящий зимний карнавал. С потолка свешивались белоснежные гирлянды, на полу вдоль стен раскинулись пушистые сугробы из ваты, а на каждом столе красовались свежие веточки темно-зеленого остролиста с ярко-красными ягодами. Но гвоздем программы, безусловно, была огромная ель, возвышавшаяся в том углу, где разместились музыканты.

— А почему же на дереве не горят свечи? — спросил он. Виктория прыснула:

— Ханна убедила лорда Фарли не зажигать их во время бала. Она ужасно боится, что может вспыхнуть пожар.

— Исключительно разумная женщина. — Энтони заметил, как поморщилась Виктория, и уточнил: — Разумная женщина, которая любит своего мужа.

— Я знаю, — пробормотала она.

Они медленно двигались по залу. Гости исполняли фигуры кадрили, и Викторию явно заворожило это зрелище. Глядя на ее восторженное лицо, он пожалел о том, что не сможет научить ее еще нескольким танцам.

«Прекрати думать о ней и займись делом!» — приказал он себе. Зачем ей остальные танцы? На сегодня вполне достаточно вальса, а в дальнейшем ей и вовсе не придется танцевать. Вернувшись домой, она вновь займется сиротским приютом. А балы и приемы не для нее.

Он заставил себя отвести глаза от Виктории и осмотрел толпу гостей. Николас издали кивнул ему и слегка пожал плечами. А где же Харди, черт его возьми?

О, вот и он! Харди в гордом одиночестве вошел в зал, обменялся приветственными кивками с несколькими джентльменами и посмотрел на Викторию. Рядом с ним остановился лорд Брентвуд, но их беседа явно не клеилась. Харди отвернулся от собеседника, словно его нисколько не интересовало, что говорит Брентвуд.

— Харди за тобой наблюдает, — шепнул Энтони на ухо Виктории.

— Я заметила. Кажется, ему ужасно скучно слушать лорда Брентвуда.

— Похоже на то. Но мне интересно, не высматривает ли он в толпе кого-нибудь еще.

— Вполне возможно, — согласилась Виктория. — Давай проверим. Я пойду к столу с закусками, а ты проследишь, куда смотрит Харди.

Энтони с гораздо большим удовольствием понаблюдал бы за тем, как ее изящные бедра покачиваются под шелковой юбкой, однако взял себя в руки и сосредоточился на куда менее привлекательном объекте. Брентвуд наконец отправился восвояси. Харди огляделся по сторонам, заметил, что Виктория отошла от Энтони, и тотчас устремился к столу с закусками.

Николас немедленно двинулся в том же направлении, приблизился к Виктории и заговорил с ней. Мгновение спустя они оба уже стояли рядом с Энтони.

— Итак, сегодня вечером мне и шагу не дадут ступить самостоятельно, не правда ли?

— Да, — с улыбкой ответил он.

— Ну, кажется, я здесь больше не нужен, — сказал Николас и удалился.

— Ты мне не доверяешь? — Виктория не спеша, отпила немного вина.

— Тебе я доверяю. — Энтони взял ее бокал и сделал небольшой глоток ароматного фруктового напитка. — А вот Харди — нет.

— Я не смогу украсть для тебя письмо, если вы с лордом Энкрофтом все время будете находиться рядом со мной.

Ему нравилось, как сверкают ее синие глаза, когда она чем-то раздосадована.

— В твои обязанности не входит кража писем. Ты просто должна изображать мою любовницу, припоминаешь?

— Да, — огрызнулась Виктория. — Припоминаю.

— Хорошо. Теперь пойдем танцевать.

— Нет, я не могу одновременно танцевать и разговаривать.

— Но я уже все сказал, — спокойно возразил Энтони.

— А я нет. — Виктория скрестила руки натруди. — Если я не могу помочь тебе, зачем я здесь?

У него не было правильного ответа на этот вопрос. Зато неправильных — хоть отбавляй, причем подавляющее большинство из них находилось за гранью пристойности.

— Я не желаю подвергать тебя опасности. Ты будешь что-то делать, только если я тебя об этом попрошу.

Виктория моргнула и отвела взгляд. Он понимал: у нее было такое детство, что больше всего она нуждается в ощущении безопасности.

— Итак, мы будем танцевать?

— Если ты не боишься, что я отдавлю тебе ноги, — с иронией произнесла она, но, тем не менее, взяла его под руку.

— Я согласен потерпеть.

Им не пришлось долго ждать. Музыканты заиграли вальс. Энтони притянул Викторию к себе, и они плавно закружились в такт прекрасной мелодии. Неподалеку Харди вальсировал с Ханной. Раз так, значит, в ближайшие несколько минут он никуда не денется. Энтони отвернулся и целиком сосредоточился на танце с Викторией.

— Ты прирожденная танцовщица, — похвалил он.

— Едва ли. Это единственный танец, который я разучила. — Виктория подняла глаза и улыбнулась: — Но я получаю от него огромное удовольствие.

— Прекрасно. Я буду рад видеть, как ты без устали танцуешь на всех балах.

Проклятие! Он высказался крайне бестактно. Она никогда не сможет посещать настоящие великосветские балы. Здесь ее принимают только потому, что Ханне нравится изображать из себя истинную леди. Для этого нужна публика, а представители высшего общества отклоняли приглашения на приём у Фарли.

Присутствующие пэры были редким исключением и общей картины не меняли. Бингем скорее всего приехал сюда по делу, Николас был давним другом Фарли, а Брентвуд — молодой повеса, и его, очевидно, интересуют здешние дамы. Впрочем, он слишком много времени проводит с Харди. Возможно, за этим что-то кроется.

— Это мой единственный шанс потанцевать на балу, — помолчав, произнесла Виктория. — И я намерена насладиться им сполна.

Энтони опасался, что невольно огорчил ее, но она казалась совершенно счастливой.

— Прости меня. Я сказал не подумав.

Она посмотрела на него и покачала головой:

— Я не молоденькая глупышка, витающая в облаках, и давно принимаю жизнь такой, какая она есть. Мне не на что жаловаться, моя судьба могла оказаться куда более тяжелой.

Когда они покинули ряды танцующих, Энтони огляделся вокруг.

— Ты не видишь, где Харди?

— Вон там, — ответила Виктория, кивнув в направлении стола с закусками. — Похоже, вальсировать с Ханной — дело крайне утомительное.

Не желая упускать Харди из виду, Энтони повел Викторию к столу. Неожиданно музыка стихла, и лорд Фарли объявил, что гостей ожидает полный рождественский обед.

— Разве так принято? — удивилась она.

— В этом нет ничего из ряда вон выходящего. Все зависит от хозяев. В некоторых домах считается обязательным в подобных случаях подавать полный обед. Ханна желает произвести на гостей благоприятное впечатление и использует для этого все средства.

— А какой тактики мы будем придерживаться в нашем деле?

— Полагаю, продолжим разыгрывать свои роли. На всякий случай.

Виктория улыбнулась:

— Неужели? Я думала, тебе не требуется мое участие в игре.

— Ты в ней уже участвуешь независимо от того, нравится мне это или нет.

Они вошли в обеденный зал.

— Итак, что теперь? — поинтересовалась она.

— Думаю, ты должна срочно разгневаться на меня, — шепнул Энтони ей на ухо. — Сделай вид, что я сказал тебе что-то оскорбительное.

Виктория повернулась к нему в притворном гневе:

— Да как вы смеете говорить мне такое?! Мысленно улыбаясь, она отошла от него. Харди тотчас направился к ней:

— Вы чем-то огорчены?

— Это не мужчина, а животное, — пожаловалась Виктория. — Я еще раз напомнила ему, что, вернувшись в Лондон, стану искать себе другое пристанище. Я считала этот вопрос решенным, но… нет.

— Что он сказал вам? Она махнула рукой:

— Нечто совершенно неподобающее. Его глаза плотоядно заблестели.

— Вы расскажете мне после обеда?

— Возможно, — жеманно промолвила она. — Нам не следует обсуждать такие вещи в присутствии посторонних.

Боже! Еще немного, и у него прямо-таки слюни потекут.

Виктория отвернулась и, обойдя стол, обнаружила, что сегодня вечером Ханна решила посадить ее рядом с Энтони.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я вынуждена демонстративно игнорировать тебя, — тихо произнесла она. — Вероятно, если бы ты не заставил меня учиться танцевать, Ханна не посадила бы нас вместе.

— Но зато ты вальсировала на балу. Разумеется, ты вольна, не обращать на меня ни малейшего внимания хоть до самого конца трапезы, — сказал Энтони, усаживаясь в соседнее кресло. — Однако не странно ли осуждать меня за попытку обучить тебя элементарным вещам, необходимым даже на таком приеме, как этот?

Он подкрепил свою тираду высокомерной улыбкой. Виктория слегка наклонилась к нему и прошипела:

— Ты намеренно меня злишь?

— Да, — шепотом отозвался он. — Кое-кто взирает на нас с явным подозрением. Я рад, что мы с тобой сидим рядом, но сейчас отвернись от меня и улыбнись ему.

Приказ есть приказ. Она исполнила его и, получив в ответ «соблазнительную» улыбку Харди, вздрогнула от омерзения и сделала большой глоток вина. Почему бы и нет? Обед кончится не скоро, а дело у нее всего одно — придумать, какую именно гнусность ей будто бы сказал Сомертон. Ну, разве это проблема для бывшей горничной борделя? Она вспомнила разговоры тамошних обитательниц, быстро выбрала подходящий вариант и сосредоточила свое внимание на жареном гусе с картофелем. Совсем скоро она вернется в Лондон, получит от Сомертона обещанные деньги и сможет организовать для детей рождественский обед, похожий на этот. Однако Энтони рядом с ней уже не будет. Никогда.

На протяжении всего обеда он без конца прикасался к ней коленом и даже проводил рукой по бедру. Виктория то краснела, то бледнела от таких телодвижений, а дразнящий аромат сандалового мыла просто преследовал ее. В результате она с трудом удерживала вилку и нож в дрожащих руках.

Харди через стол посылал ей сочувственные взгляды.

Когда она доела пудинг с изюмом, Сомертон слегка наклонился к ней:

— Я хочу, чтобы ты всячески избегала этого типа. Мне не нравится, как он на тебя смотрит.

Виктория поднесла к губам салфетку и прошептала:

— Мне тоже. Но мы приехали сюда ради письма. Тебе нужно выполнить задание.

— Не приближайся к нему, пока я не попрошу тебя об этом.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Харди, она встала и уже в полный голос заявила:

— Я не ваша собственность. И буду поступать так, как мне хочется.

Виктория покинула столовую с намерением отправиться в бальный зал, но по дороге передумала и свернула в дамскую комнату, чтобы собраться с мыслями. Приведя себя в порядок, она вышла в коридор и тотчас увидела Харди. Он стоял к ней спиной, а перед ним в почтительной позе застыл лакей, протягивающий ему письмо. Письмо!

— Благодарю вас, любезный, — пробурчал Харди, засовывая письмо в карман жилета. — Теперь я могу покинуть этот ужасный прием.

Заветное письмо находилось у Харди, и Виктория поняла — у нее нет времени на то, чтобы разыскивать Сомертона.

Харди обернулся, заметил ее и с улыбкой поджидал, когда она приблизится.

— Миссис Смит, я искал вас. — Он схватил Викторию за локоть и потащил к двери ближайшей комнаты. По иронии судьбы за этой дверью находилось не что иное, как кабинет лорда Фарли. — Наверное, для вас было настоящим мучением сидеть рядом с Сомертоном.

— Вы даже не представляете, мистер Харди. — Она постаралась увеличить расстояние, разделявшее их.

— Просто Маркус. Вам пора звать меня по имени, — сказал он, надвигаясь на нее.

Виктория отступала, пока не ударилась о край массивного письменного стола лорда Фарли. Харди подошел так близко, что его дыхание обжигало ей щеки.

— Итак, что сказал Сомертон? Мысль об этом сводит меня с ума.

Она понимала, что должна тянуть время, пока не придумает, как выбраться отсюда целой и невредимой.

— Вы хотите знать, что сказал мне Сомертон перед обедом?

— О да! — Он провел пальцем по краю ее декольте.

Где же Энтони? Он обещал сегодня вечером присматривать за ней. И за Харди. Должно быть, сейчас он уже заметил их отсутствие.

— Он сказал, что хочет привязать меня к кровати и… — Она умолкла и постаралась изобразить крайнюю степень смущения.

— И?.. — задыхаясь, потребовал Харди. — Что он хочет сделать с вами?

— Он выразился очень грубо.

— Скажи мне, Энн! Скажи скорей!

Он прижался к ней, и она почувствовала, насколько он возбужден.

— Я не могу, Маркус, это ужасное слово.

Ей не удалось увернуться. Он прижался губами к ее уху и приказал:

— Говори! Я хочу слышать, как ты произнесешь это слово.

Борясь с подступившей к горлу тошнотой, она лихорадочно пыталась сообразить, как остановить его.

— Он сказал, что хочет… Хочет…

Харди схватил ее за руки, заставил сесть на край стола и, раздвинув ей ноги, всем телом подался вперед.

Виктория оцепенела от ужаса. Теперь ее уже ничто не спасет. Ну почему она не прислушалась к предостережениям Энтони?

Харди оторвал мокрые губы от ее шеи:

— Скажи мне, что хочет сделать Сомертон!

— Я скажу тебе, что хочет сделать Сомертон, — раздался низкий голос за спиной у Харди.

Глава 21

Энтони — вместе с Николасом — вошел в кабинет и едва не ослеп от ярости при виде бедственного положения Виктории. Он ринулся вперед, схватил Харди за горло и прижал к столу.

— Мне следовало бы убить тебя за то, что ты пытался с ней сделать.

— Сомертон, отведи миссис Смит в вашу комнату, — ровным голосом произнес Николас.

— Нет, — прохрипел Харди. — Она больше не хочет быть с ним. И говорила ему об этом.

Энтони усилил хватку так, что у Харди глаза вылезли из орбит.

— Она моя. Ты понял? Харди слабо кивнул.

— Если ты еще раз приблизишься к ней, я тебя убью! — прорычал Энтони и быстро вытащил письмо.

Полузадушенный Харди только судорожно хватал воздух ртом и ничего не заметил. Энтони отпустил его и обратил свой гнев на Викторию:

— Отправляйся в нашу комнату и жди, когда я приду и разберусь с тобой.

Она не шелохнулась и только молча смотрела на него.

— Сейчас же!

Виктория поджала губы и кивнула. Ее глаза были полны слез, но Энтони изо всех сил старался не обращать на это внимания. Дело, прежде всего.

Виктория вышла за двери, и он вновь повернулся к Харди:

— Не смей ее трогать. Не смей заговаривать с ней. Не смей даже смотреть на нее.

Он направился к выходу, а Николас — как и было заранее оговорено — подошел к Харди, схватил его за лацканы сюртука и принялся отчитывать:

— Вы вели себя как трижды осел. Ведь я предупреждал вас! Он страшно ревнив, и вам лучше держаться от нее подальше.

Все идет по плану. Теперь Харди не сможет определить, кто именно выкрал письмо.

Энтони закрыл за собой дверь кабинета, направился в бальный зал и, коротко переговорив с Ханной, вышел в холл.

Ну вот, теперь настало время побеседовать с Викторией. Впрочем, не стоит особенно спешить. Пусть она еще немного помучается в тревожном ожидании.

Энтони медленно поднялся по лестнице, неторопливо прошел по коридору и открыл дверь.

Виктория стояла у окна и смотрела на падающий снег.

— Ну, скажи это, — не оборачиваясь, произнесла она.

— Что именно?

— Что я была круглой дурой, когда пошла в кабинет с Харди. Что только сумасшедшая могла так рисковать. И что я должна была слушаться тебя и не лезть не в свое дело.

Энтони подошел к ней и принялся вынимать шпильки из волос.

— А если я скажу, что почти все твои действия были совершенно правильными?

Она изумленно посмотрела на него: — Как?

Он пропустил между пальцами длинные шелковистые локоны.

— Одно плохо — ты не предупредила меня и решила действовать на свой страх и риск. К счастью, я разгадал твои намерения, и мы с Николасом были наготове.

— Но… Я… Как же ты мог предвидеть, что я стану делать?

Глядя на ее ошеломленное лицо, он улыбнулся:

— Просто я знаю тебя, Виктория. Мы очень похожи. На твоем месте я поступил бы точно так же.

— Ты не сердишься на меня?

— Нет.

— И все-таки не могу понять, как ты догадался? Ведь я совершенно случайно оказалась рядом с Харди именно тогда, когда лакей передал ему письмо.

Энтони снова улыбнулся:

— Я стоял практически у тебя за спиной. И все видел. Уголки ее губ скорбно опустились.

— Мои старания ни к чему не привели. Мне не удалось раздобыть письмо.

— Вот это? — Энтони вынул свой трофей из жилетного кармана.

Виктория распахнула глаза:

— Откуда оно у тебя?

Он наклонился и улыбнулся у самой ее шеи:

— Не ты одна умеешь залезать в чужие карманы.

— Сомертон, это действительно то самое письмо, за которым ты охотился?

— Да. Я уже прочитал его. Тут точно указано, где будет совершено покушение на принца.

— И что теперь?

Энтони посмотрел в окно. Погода никак не располагала к путешествиям.

— Придется подождать до утра. Надеюсь, снегопад прекратится и мы завтра же доберемся до Лондона.

— А нельзя ли выехать прямо сейчас?

— Тебе так не терпится поскорее избавиться от меня? Виктория покачала головой и прикусила губу.

— Нет. Просто мне хотелось бы оказаться подальше от Харди в тот момент, когда он обнаружит пропажу письма и захочет вернуть его.

— В такую погоду, да еще ночью, мы далеко не уедем. Харди не осмелится на жесткие действия в доме Фарли. Кроме того, Николас обещал присматривать за ним. Так что до утра мы совершенно свободны.

Подойдя к бюро, он достал из ящика заряженный пистолет и положил на ночной столик. На всякий случай. Виктория прерывисто вздохнула:

— Ты думаешь, тебе придется пустить его в ход?

— Надеюсь, что нет. Но лучше подстраховаться. Раздался стук в дверь, и Виктория оцепенела.

— Все хорошо, не волнуйся.

Энтони впустил в комнату лакеев. Они втащили впечатляющих размеров медную ванну (спасибо Ханне, она выполнила его просьбу!) и ведра с горячей водой.

Когда слуги ушли, Энтони запер дверь и улыбнулся:

— Ваша ванна, миледи.

— Я уже принимала одну сегодня утром. Правда, она была гораздо меньше.

Он развернул ее спиной к себе и, расстегивая платье, проворчал:

— Уж и не знаю, каких размеров ванна нужна после общения с этим вонючим ублюдком.

— Действительно, — согласилась Виктория, дожидаясь, пока он распустит шнуровку корсета. А потом повернулась и, перешагнув через упавшую на пол сорочку, спросила: — Ты составишь мне компанию? Там хватит места нам обоим.

Именно на это он и рассчитывал.

— Чуть позже. Забирайся в воду, я помою тебя.

Ее небесно-голубые глаза стали сапфировыми. Ему хотелось дарить ей ожерелья из сапфиров и рубинов. И одеть ее в драгоценные шелка и бархат. Чтобы она купалась в роскоши… Но сейчас нужно просто искупать ее.

Он снял сюртук, засучил рукава и встал на колени рядом с ванной.

— Дай мне твое лавандовое мыло.

Вдыхая нежный аромат, он намылил руки и провел ладонями по ее шее, стирая с нее поцелуи этого грязного негодяя.

— Что ты делаешь? — Голос Виктории слегка дрожал.

— Уничтожаю следы Харди.

— Почему?

Энтони зачерпнул ладонями воду и смыл пышную пену.

— Потому что ты принадлежишь мне, — тихо сказал он. — А теперь расскажи мне, что же я хотел сделать с тобой.

— Откуда ты знаешь про это?

— Мы с Николасом находились в комнате секретаря. Там все прекрасно слышно. Итак, я уже в курсе того, что хотел привязать тебя к кровати, а каковы были мои дальнейшие планы?