Честь ему и хвала — он стойко пережил обжигающее прикосновение ее ладоней.

А вот Виктория, выйдя из кареты, не смогла сдержать своих чувств и тихо ахнула.

— Неужели это дом Фарли? — Она обернулась и заглянула Энтони в глаза. — Не может быть!

Он посмотрел на светло-коричневое каменное здание, затем снова на Викторию:

— Разумеется, это его дом. Она склонила голову набок:

— То есть кто-то и в самом деле здесь живет?

— Ну да. — Его терпение подходило к концу. — Фарли. Виктория лишь покачала головой.

Энтони собрался идти, но вынужден был остановиться — она не сдвинулась с места.

— В чем дело?

— Вы только посмотрите, какой он огромный, — прошептала она. — Настоящий замок.

Энтони еще раз посмотрел на дом и пожал плечами:

— Право, он не так уж велик. Отцовский дом в Дорсете гораздо больше.

Виктория ошарашенно переспросила:

— У вашего отца дом еще больше? Что же он делает со всем этим?

— В основном держит закрытым.

— Невероятное расточительство, — пробормотала Виктория, вздохнула и шагнула вперед.

Он, наконец, понял, в чем причина ее странного поведения.

— Вам раньше не доводилось бывать в подобных домах, не правда ли?

— Никогда. Самый большой дом, в котором я бывала, — у Элизабет, в Лондоне.

Герцогский особняк выглядел очень внушительно для Лондона, но не шел ни в какое сравнение с большинством господских домов в родовых поместьях знати.

— Виктория, как бы вы ни были потрясены, необходимо сохранять внешнее спокойствие. Подумайте: вы моя содержанка — следовательно, дама со средствами и привыкли к определенному уровню роскоши.

Она слегка покраснела и молча кивнула.

— Если угодно, изливайте свои бурные впечатления на меня. Но не раньше, чем мы окажемся наедине в нашей комнате.

— Очень вам признательна, милорд. Он улыбнулся:

— Не стоит благодарности, миссис Смит. Вы готовы?

— Да.

Они направились к главному входу, и покрытый снегом гравий похрустывал у них под ногами. Дворецкий открыл дверь, и они вошли в теплый дом. Энтони посмотрел на Викторию и подавил улыбку. Выражение ее лица чудесным образом изменилось, от недавнего потрясения не осталось и следа. В холл вошла томная, слегка скучающая дама.

— Добрый день, милорд, — произнес дворецкий, затем поклонился Виктории: — Добро пожаловать, мэм. Лакей проводит вас в вашу комнату. Обед назначен на семь часов, а в шесть в гостиной подадут херес.

— Благодарю, — ответил Энтони и направился к лестнице.

Лакей придержал дверь, и они вошли в гостевые апартаменты, состоящие из двух комнат: небольшой гостиной с диваном и двумя креслами и просторной спальни, большую часть которой занимала огромная кровать красного дерева. По крайней мере, на этом ложе можно было спокойно спать вдвоем, никак не соприкасаясь друг с другом.

— Ваши вещи сейчас принесут, милорд.

— Спасибо.

Виктория подошла к окну, откуда открывался прекрасный вид на обширные владения Фарли. Энтони ожидал, что как только лакей покинет помещение, она примется восторженно обсуждать дом, однако она не произнесла ни слова.

Немного помедлив, он приблизился к ней:

— Вам здесь нравится? Она покачала головой:

— Нет.

— А что не так?

— Все! Я из другого мира. Я не светская дама и чувствую себя здесь чужой.

Он резко повернул ее лицом к себе:

— Возможно, Виктория Ситон из другого мира, но миссис Энн Смит — вполне светская дама. Не забывайте об этом.

Она зажмурилась и кивнула:

— Я постараюсь.

Энтони взял ее за плечи и слегка встряхнул. Виктория открыла глаза.

— Вы не просто постараетесь. Вы заставите всех без исключения поверить в то, что вы миссис Смит, вдова сквайра. Не больше, но и не меньше.

— Я взялась за эту работу, — сердито сказала она, стряхнув с себя его руки. — Однако это вовсе не означает, что я должна быть всем довольна.

— Чем именно вы недовольны? — требовательно спросил Энтони.

Виктория отвернулась и пробормотала:

— Тем, что мне нужно изображать вашу любовницу.

— И в чем проблема? — Энтони нахмурился.

Виктория чуть ли не в открытую признала, что занимается проституцией. Теперь ей надо всего-навсего притвориться его любовницей, и она вся в переживаниях. Совершеннейшая нелепость.

— Не важно. Я исполню свою работу, вы мне заплатите, и все закончится.

Энтони тяжело вздохнул:

— Виктория, вы не могли бы хоть раз откровенно поговорить со мной?

— Хорошо. — Она отвернулась и вновь посмотрела в окно. — Просто мне очень трудно находиться с вами в одной комнате.

Как можно было не догадаться об этом? Ведь он же сам удивлялся, как она терпит его присутствие после того, что произошло десять лет назад. Теперь, по крайней мере, он услышал от нее правду.

— Виктория, пожалуйста, не бойтесь меня. Я постараюсь ничем не обидеть вас. Вероятно, мне лучше возвращаться в комнату только после того, как вы уснете.

Она повернулась к нему и нахмурилась:

— Мы оба знаем, что такое поведение вызовет ненужные разговоры. Я как-нибудь справлюсь с собой и попытаюсь извлечь пользу из этой отвратительной ситуации.

— Каким образом?

— Буду по возможности наслаждаться светским обществом и изысканными блюдами.

Энтони подошел ближе:

— А если мне придется на публике прикасаться к вам? Виктория язвительно выгнула бровь:

— Надеюсь, мне удастся притвориться, что я наслаждаюсь и этим.

Внезапно его осенило — она лжет. Вероятно, сработала интуиция опытного игрока. Энтони безошибочно распознавал блеф, когда сталкивался с ним, и не сомневался: Виктория Ситон блефует.

— А если мне придется поцеловать вас? — За мягкостью тона скрывался гнев, охвативший его, как только он почувствовал, что она снова лжет.

— Я постараюсь стойко это перенести.

— Давайте-ка проверим вашу стойкость прямо сейчас, до того, как выступить с этим номером публично.

Не тратя времени даром, он привлек ее к себе, наклонился — и поцеловал. Его гнев пошел на убыль, едва он обнаружил, что ее губы приоткрылись ему навстречу. Он немедленно воспользовался этим и, увеличив напор, с наслаждением ощутил на своем языке робкое дрожание ее языка.

Виктория прижалась к нему всем телом и обвила его шею руками. Он все еще сомневался в ее искренности. Почему она вела себя так, словно испытывала к нему отвращение, а ее поцелуй свидетельствовал о противоположном? Не было ли это заученным профессиональным ответом? Быть может, она предпочитает амплуа стыдливой проститутки?

Так или иначе, сейчас она отвечала ему, и его тело настойчиво требовало большего, но он не мог позволить себе ничего подобного — их разделяло то, что произошло десять лет назад. Она навсегда возненавидит его, если он еще раз воспользуется ее слабостью. По непонятной причине он не желал этого.

Немного помедлив, Энтони оторвался от губ Виктории, посмотрел на нее и улыбнулся. Судя по выражению лица, она готова была «стойко терпеть» его поцелуи до бесконечности.

Он взял ее за подбородок:

— Если вы и дальше будете целовать меня так, я подумаю, что вы просто жить без меня не можете.

Последние три часа Виктория провела в постоянном напряжении. После поцелуя, от которого у нее чуть не подкосились ноги, она старалась держаться подальше от Сомертона. Но куда же деваться от человека, с которым делишь одну спальню?

Он же, совершенно не стесняясь, растянулся на кровати и задремал. Виктория слушала его размеренное дыхание. Глаза его были закрыты, лицо стало мягче, и Сомертон выглядел даже более красивым, чем обычно. Ей нужно немедленно выкинуть эту картину из головы. Он игрок и развратник. А еще ее наниматель на ближайшее время — ничего более.

Ровно в шесть часов они закрыли за собой дверь комнаты и молча спустились по ступеням.

— Вы превосходно выглядите сегодня, — сказал Сомертон, когда они подошли к парадной лестнице.

— Спасибо.

— Виктория, не показывайте своего волнения, — прошептал он ей на ухо.

От его горячего дыхания у нее по спине побежали мурашки.

— Я не забыла, зачем я здесь.

— В таком случае продемонстрируйте мне это. Виктория изобразила улыбку, одарила его влюбленным взглядом и нежно погладила по щеке рукой, затянутой в перчатку. Его карие глаза стали изумрудно-зелеными.

— Вам не о чем беспокоиться, милорд. Я хорошо знаю свою роль.

— Слишком хорошо, — проворчал он.

Он принимает ее за обыкновенную проститутку. Глупо, но объяснимо — ведь она не пожелала быть откровенной, стремясь сохранить хотя бы ту дистанцию, что была между ними. Впрочем, когда он поцеловал ее, она чуть было не рассказала ему правду. Виктория не понимала, как он относится к ней. Он явно не принадлежал к тем, кого могло беспокоить, сколько мужчин побывало у нее в постели. Судя по тому, что она слышала, он нередко посещал заведение леди Уайтли.

— Пойдемте, — сказал Энтони.

Она взяла его под руку. Интересно, сможет ли она когда-нибудь дотронуться до него, не испытывая волнения?

Пока они спускались по ступеням, Виктория продолжала улыбаться и старалась поддерживать впечатление, будто он ее покровитель.

Они вошли в зал, и все присутствующие словно по команде повернулись, чтобы посмотреть на женщину, которую вел Сомертон. Джентльмены благосклонно улыбались, а кое-кто из дам, смерил ее ревнивым взглядом.

Один из мужчин медленно направился к ним. Виктория почувствовала, как при его приближении напряглась рука Сомертона.

— Сомертон, не ожидал увидеть вас здесь. Могу только предположить, что вы не смогли устоять перед личным приглашением Ханны.

— Фарли, надеюсь, когда-нибудь вы, наконец, победите свою ревность. — Сомертон увел Викторию, даже не представив.

— Весьма грубо, — заметила она. — Особенно по отношению к хозяину дома.

— Не обращайте внимания, миссис Смит.

Он отвел ее в дальний конец зала, и Виктория смогла осмотреться, проверяя, нет ли на приеме ее знакомых. Слава Богу, Сомертон, кажется, прав и среди гостей нет никого, кто знал бы ее в лицо.

Лорд Фарли снова подошел к ним, на сей раз в сопровождении эффектной женщины с темно-рыжими волосами. Она улыбнулась Сомертону совершенно неподобающим образом. И он воспринял это вполне доброжелательно.

Виктория попыталась подавить приступ неожиданной зависти. Ей редко доводилось видеть настолько красивых женщин. Леди держала себя так, что ни у кого не могло возникнуть сомнений, кто здесь хозяйка.

— Сомертон, — с придыханием произнесла она.

— Леди Фарли, для меня большая радость видеть вас снова.

Та окинула взглядом Викторию:

— А кто эта прелестная жемчужина?

— Лорд и леди Фарли, это миссис Энн Смит. — Энтони притянул Викторию чуть ближе к себе. — Энн, лорд и леди Фарли.

Виктория присела в реверансе, глядя прямо в глаза графу. Она знала, что содержанки на каждого мужчину смотрят как на возможного покровителя, и не могла вести себя иначе. Кроме того, Виктория не пожелала отказать себе в маленькой мести Сомертону за то, как он смотрел на леди Фарли.

Лорд Фарли поднес руку Виктории к губам:

— Приятно познакомиться с вами, миссис Смит. Надеюсь, вам и лорду Сомертону понравится моя скромная вечеринка.

Скромная вечеринка? Виктория обвела взглядом зал и насчитала по меньшей мере пятьдесят гостей.

— Благодарю вас, милорд. Уверена, мы с Сомертоном получим несказанное удовольствие от пребывания здесь. — Виктория рассчитывала, что ее голос покажется графу игривым и скажет леди Фарли — Сомертон занят.

Сомертон кинул на нее быстрый взгляд:

— Пойдемте, миссис Смит. Тут еще много людей, с которыми я хочу вас познакомить.

Увлекая прочь, он прошептал ей на ухо:

— Великолепно, Виктория. Только не стоит переигрывать.

— Что вы имеете в виду?

— Большинство мужчин примут вашу игривую манеру держаться за приглашение. Они даже могут подумать, что вы ищете нового покровителя.

Виктория мягко засмеялась:

— Содержанки находятся в вечном поиске, милорд. Он остановился и сжал ее руку:

— Вероятно. Но я хочу, чтобы все думали, что вы принадлежите только мне. И вам не нужен никто другой. Вы меня поняли?

Виктория без особого успеха попыталась вырвать руку.

— Поняла, — огрызнулась она. — Мне не нужен никто другой. А вам?

— Как прикажете вас понимать? Она закатила глаза:

— Нетрудно заметить, что леди Фарли весьма вами интересуется.

— Возможно, — ответил Энтони с усмешкой.

Двое молодых мужчин, вкрадчиво улыбаясь, приблизились к ним.

— Сомертон! Мое почтение.

— Добрый день, Синглтон.

— На этот раз Фарли просто превзошел самого себя, — заметил Синглтон, глядя не на своего собеседника, а на Викторию, причем весьма плотоядно.

— А кто же эта красавица? — вступил в разговор второй молодой человек, до сих пор молчаливо взиравший на грудь Виктории.

— Миссис Смит — лорд Брентвуд и мистер Синглтон.

— Приятно познакомиться с вами, миссис Смит, — с чрезмерным энтузиазмом произнес лорд Брентвуд.

Виктория пробормотала что-то невнятное. Ей вдруг захотелось оказаться подальше от этих людей, и она очень обрадовалась, когда они, наконец, отошли. От их сальных улыбок ей стало не по себе.

— Что с вами? — осведомился Сомертон. — Вы о чем-то напряженно думаете с тех пор, как мы расстались с Брентвудом и Синглтоном.

— Разве вы не видели, как нагло они разглядывали меня во время беседы?

Он слегка приподнял бровь:

— Помилуйте, вас это удивляет? Вы играете роль содержанки, а не монахини.

— И все же мне это не нравится.

Сомертон выдвинул для нее кресло, подождал, пока она сядет, расположился рядом и наклонился к ее уху:

— Тогда извольте обратить все свое внимание на меня. Я должен быть единственным, о ком вы думаете за обедом.

— Отчего же?

— Тогда все поймут, что вы здесь только ради моего удовольствия.

Она растянула губы в улыбке: — Разумеется. Ведь так оно и есть.

Во время обеда она смотрела только на Сомертона и большую часть времени провела в разговоре с ним и супружеской парой, сидевшей напротив. Виктория заметила, как он оглядывает гостей, словно кого-то ищет. Зачем он приехал в этот дом? Сомертон ничего не сказал ей, но она не сомневалась, что без веской причины он никогда не появился бы здесь.

Прием сопровождался, куда меньшим количеством условностей, чем лондонские великосветские рауты. Однако женщинам все же пришлось после обеда удалиться в гостиную, предоставив мужчинам без помех отдать должное сигарам и бренди.

— Миссис Смит, — услышала Виктория приятный женский голос, — не уделите ли вы мне несколько минут?

— С удовольствием, мадам. — Виктория нерешительно направилась к леди Фарли.

Она взяла Викторию под руку и повела в гостиную.

— Я не могла не заметить, как вы смотрите на Сомертона. Он крепкий орешек. Его нелегко будет прибрать к рукам. Однако и с Фарли было непросто.

— Но я для Сомертона только любовница.

Леди Фарли казалась такой дружелюбной. Виктории очень не хотелось лгать, но у нее не было выбора. Женщина легко засмеялась, входя в гостиную.

— Какой и я была для Фарли. Вы должны стать для него чем-то большим, чем любовница.

Виктория остановилась и удивленно переспросила:

— Вы были любовницей графа?..

— Да, моя дорогая. Путь от любовницы к графине не так прост. Но преодолим. Если вам понадобится помощь, не стесняйтесь. Знайте, что вы всегда можете обратиться ко мне.

— Благодарю вас, леди Фарли.

— Пожалуйста, зовите меня Ханной.

Виктория вежливо улыбнулась. У нее не было желания становиться ни любовницей, ни женой Сомертона, но леди Фарли не следует об этом знать.

— Спасибо, Ханна.

Глава 10

Вечер плавно близился к концу, никаких следов присутствия Маркуса Харди не наблюдалось, и Энтони все труднее было справиться с раздражением. Как прикажете следить за человеком, которого здесь и в помине нет? А если сведения, полученные Эйнсуортом, и вовсе не соответствуют действительности? За те десять лет, что Энтони исполнял весьма специфические задания Эйнсуорта, ему приходилось попадать в разные неприятные ситуации, в частности связанные с получением ложной информации.

Всякое бывало, но раньше он относился к этому по-иному, а сейчас устал от опасных игр, лжи и бесконечных тайн. Первые несколько лет рискованная работа помогала ему отвлечься и не думать о семейных проблемах. Обнаружив, что умершая мать «воскресла» в дивном качестве владелицы борделя, он едва не лишился рассудка, да и воспоминания о неприглядной истории с девушкой, продававшей апельсины, не улучшали его самочувствия.

Он не мог жить под одной крышей с насквозь фальшивым отцом и хватался за любое поручение Эйнсуорта. Когда острая душевная боль немного утихла, к Энтони постепенно пришло понимание того, что убежать от проблем невозможно, их придется решать. Он начал общаться с матерью, а шесть лет назад принялся разыскивать девушку, которой когда-то причинил зло, и теперь желал как-то искупить свою вину. Он хотел попросить прощения и, возможно, помочь деньгами. И вот он нашел ее — и втянул в это крайне сомнительное дело.

Энтони издали посмотрел на Викторию и улыбнулся. Судя по оживленной беседе, она нашла общий язык с Ханной, женой Фарли.

— Не можешь оторваться от своей прекрасной дамы, не так ли?

Энтони на мгновение прикрыл глаза, затем обернулся к Николасу. Ну вот, теперь не избежать расспросов о Виктории.

— Ты считаешь это предосудительным? Николас громко рассмеялся:

— Напротив. Я бы не упускал ее из виду ни на секунду.

— Вот именно. Николас понизил голос:

— В таком случае, почему ты решил провести эту неделю здесь?

Энтони стиснул зубы.

— Мне пришлось несколько месяцев пробыть за границей, и я решил, что сейчас самое время развлечься и отдохнуть с миссис Смит.

— Отлично. И вместо того чтобы уединиться с ней в каком-нибудь уютном отдаленном местечке, ты привез ее сюда. Точно зная, что у Фарли вас ожидает блестящая компания из сплошных выродков. — Николас снова засмеялся: — Звучит, несомненно, очень убедительно.

— Не вмешивайся в мои дела, — отрезал Энтони. Временами он задавался вопросом, как сложилась бы его жизнь, если бы Николас и Трей не затащили его той ночью в бордель.

— Да, конечно. — Николас внимательно посмотрел на него и, немного помедлив, отвернулся и вышел.

Энтони не пожелал примкнуть к тем, кто обосновался за карточными столами, и не спеша, обошел все парадные помещения в надежде, наконец, обнаружить Харди. Нет, этого человека здесь явно не было. По крайней мере, пока. Поинтересоваться у Фарли? Невозможно. Вдруг Фарли тоже участвует в заговоре? Тогда любой неосторожный вопрос навлечет на Энтони ненужные подозрения.

Он вернулся в гостиную и направился к Виктории. Снять накопившееся напряжение можно одним способом — хорошенько выспавшись, однако вряд ли это осуществимо, когда всю ночь мисс Ситон будет лежать рядом. Протянув ей руку, он сказал:

— Миссис Смит, полагаю, нам пора удалиться.

— Сомертон, не будьте столь чопорным, — заметила Ханна с игривой улыбкой. — Думаю, никого не шокирует, если вы будете обращаться к ней по имени.

— Вероятно, вы правы. Виктория взяла его за руку и встала:

— Я не придаю этому никакого значения. — Она обернулась к Ханне и с улыбкой добавила: — Главное — как он называет меня, когда мы остаемся одни.

Ханна приподняла красивые темные брови: