— Я не стану менять истории слишком сильно, — провыла ему вслед П-838. — Разве только в конце устрою, чтоб мистер Шорк убежал с мисс Лисс.
А-947 не обернулся. Он с молчаливым достоинством шагал к Сараю.
— Я пошутила! — тявкнула П-838.
О-370 смотрел, как Фермер открывает в Сарае дверь — ровно настолько, чтобы пройти внутрь, как зажигает огни, и те, замерцав, заливают темноту вокруг белым.
— Подожди тут, Ферн, — сказал Фермер и зашёл в Сарай.
О-370 и Н-211 прижались носами к сетке, надеясь хоть мельком заглянуть в Сарай сквозь приоткрытую дверь.
Но из-за света ничего не было видно. Там, должно быть, уже целые сотни лис. А может быть, целые тысячи.
«Как они там все помещаются?» — спросил у мамы О-370, когда жил с ней вместе в щенячьем загоне.
«Сарай простирается в лес на целые мили, — прошептала мама. — Далеко-далеко. Настолько, чтобы хватало места всем лисам, которых ты знаешь, и всем лисам, которых не знаешь. Моим родителям, их родителям… всем, кто появился на свет после Юли и Мии».
О-370 подумал, что мама наверняка права, ведь он никогда не видел, чтоб лисы выходили из Сарая. Только Фермер выносил оттуда какие-то деревянные ящики и складывал в кузов грузовика. Но ящики были такие плоские, что лисица бы внутрь не поместилась. И всё же, как ни пытался О-370 представить себе столько лис, которые живут в одном месте, эта картина никак не умещалась у него в голове.
Фермер вышел из Сарая и потянулся рукой к А-947.
Ферн оттащила альфу назад:
— Я хочу помогать во всём!
Фермер покачал головой и улыбнулся:
— Подожди, пока исполнится тринадцать.
Ферн подняла на отца большие глаза и заскулила, точно голодный лисёныш.
Фермер расхохотался и взлохматил дочери волосы:
— Ну, что ж, кто готов убирать навоз, тот заслуживает и веселья.
«Веселья?» — подумал О-370. В Сарае бывает весело?
Ферн вошла в открытую дверь, и А-947 исчез в белой пелене. Фермер возвратился к сетчатым норам и одного за другим перенёс в Сарай всех остальных старших альф.
Как только последний альфа оказался внутри, Фермер захлопнул за собой дверь, окатив сетчатые норы воздушной волной. Она пахла сырой сосной и плесенью. Сладким запылившимся мехом и… чем-то ещё. Этого запаха О-370 никак не мог разобрать. Чем-то колючим.
Вместе с Н-211 они сидели в норах и смотрели широкими глазами на явление, о котором только слышали. Всё вокруг стихло. В лесу беспокойно дрожали листья. Распахнутая сетчатая дверь в нору А-947 со скрипом качалась взад и вперёд.
Обогреватели вдруг потускнели… мех у лисиц встал дыбом от статического электричества, и…
...ЗЗТ!
Щели между досок в стенах Сарая вспыхнули Голубым, да так ярко, что перед глазами О-370 замерцали призрачные полосы.
— Ух ты! — прошептал Н-211.
О-370 заморгал, пытаясь разогнать полосы. Свет оказался даже ярче и гораздо красивее, чем он воображал. Становилось даже немного больно. Мама рассказывала, что Голубая вспышка возникает из-за разрядов статического электричества на шубках, когда лисы наконец воссоединяются в Сарае и в знак приветствия им дозволяется потереться друг с другом мордами, не разделёнными сеткой. О-370 представил, как А-947 сейчас тычется мордой в своих маму и папу, в сестёр и братьев и даже, может быть, в Мию и Юли.
— Скорей бы уже оказаться там! — сказала П-838. И, чтобы защитить от холода нерождённых лисёнышей, она свернула хвост колечком на животе.
— Скорей бы! — сказал Н-211. — Буду есть персики и сороконожки, пока из ушей не полезет.
— Да, — сказал О-370 без особого упоения, — скорей бы.
В Белом Сарае не прятались Булькожажды. Не водились ни Снежный Призрак, ни мистер Шорк.
Только мир и покой. И лисы.
Никаких тебе приключений.
3
ПОКАЗАЛИСЬ ЗВЁЗДЫ, обогреватели потускнели, и настали Чёрные Часы. Забормотал ветер, глухой и угрюмый, принялся раскачивать вокруг нор деревья, трещать их голыми ветками. Ветер дул разом со всех сторон — сквозь пол и сквозь стены, хлопал плёнкой, наброшенной на крышу, дребезжал сеткой, словно хотел ворваться внутрь.
Лисы на Ферме свернулись на ночь клубочком, спрятали морды в изгибах пушистых хвостов. Все уже давно спали крепким сном — животы поднимаются и опадают, ноздри посвистывают, ресницы подрагивают от снов…
Не спали, само собой, только двое лисёнышей в самом конце.
— А потом ещё это место, где Юли расправляется с отцом, и такой — р-р-р-ра-а-а! — прошептал О-370 и со всей силы подпрыгнул в сетчатой клетке.
— Ш-ш-ш! — зашипел Н-211, стараясь не хихикать, и на всякий случай посмотрел на П-838. Она спала. — А помнишь вот это место, где Мия кусает барсука за хвост и такая: «Не-а! Я не дам тебе обидеть моего друга».
— Я бы так смог, — проговорил в ответ О-370. — Я бы точно спас твою жизнь.
— Да ладно! Это я бы спасал твою!
— Пф! Мою даже спасать не придётся.
Двоюродные братья шептались сквозь сетку про приключения и носами показывали на чудовищ, чьи очертания рисовались в беспокойном лесу. О-370 пытался вообразить, как на залитых лунным светом полянах Юли и Мия отражают нападения чудовищ во имя всего лисьего рода. Но деревья в эту ночь отказывались играть. Листья оставались листьями. А тени всего лишь тенями.
— Что бы ты сделал в первую очередь? — спросил О-370, вглядываясь в лесную тьму. — Ну, если бы оказался там?
— Я бы перепробовал всю еду, — ответил Н-211. — Всё, что ели Юли и Мия. Кузнечиков, беличьи сердца, даже эту странную ящерицу, которая с жабрами. Ну, а ты?
— Честно? — проговорил О-370. — Я хочу хоть разок унюхать чью-нибудь задницу, кроме твоей.
Их морды чуть не разорвало от хохота — обоим пришлось прикусить языки, чтобы удержать смех. Из-за беременности П-838 становилась очень сварливой, когда ей мешали спать. Но её живот, слабо освещённый звёздным светом, поднимался и опускался, ровно и медленно.
...Скри-и-и-и-ип…
От этого звука у лисёнышей встрепенулись уши.
— Что это? — выпучив глаза, спросил Н-211.
О-370 сглотнул в горле ком и покачал головой. Он внимательно всматривался в лес и ждал, что же произойдёт. Может быть, рухнет дерево и освободит их из нор? Может быть, покажется Булькожажд? Может быть, так начинается приключение?
...Скри-и-и-и-ип…
Уши О-370 разочарованно сникли. Это была всего лишь дверь Сарая.
Фермер шагнул из Сарая во тьму, а следом за ним и Ферн, чьё бледное лицо будто светилось в ночи.
— Ну, ты как, ничего? — спросил Фермер.
Ферн коротко кивнула.
Фермер поморщился.
— Ты ведь понимаешь, что им вовсе даже не больно, правда?
О-370 дёрнул ушами. Точно так же всегда говорили на Ферме лисы. В Белом Сарае наступает конец всякой боли.
Ферн хмуро посмотрела на отца. Глаза у неё блестели, а губы дрожали.
— Я думала, мы их только стрижём…
Фермер вздохнул.
— Так и знал, что надо подождать, пока не подрастёшь. — Он стиснул руками её плечи. — Это наша работа, Ферни. Чем-то надо зарабатывать на жизнь.
Ферн обернулась и не сводя глаз стала смотреть на Белый Сарай.
— Но ведь они больше никогда не будут бегать. И нюхать деревья. И…
Именно этого О-370 и боялся. В Белом Сарае наступает конец всем приключениям.
— Это правда, — ответил Фермер. — Не будут. — Он опустился на колени и оказался лицом к лицу с дочерью. — Но ты же видела, как им счастливо жилось. Спали себе в уютном местечке. Ели два раза в день. Как бы я хотел, чтоб и мне кто-то устроил такую жизнь, честное слово.
Ферн хмуро посмотрела в траву.
Фермер стянул перчатки.
— Хотел тебя удивить, но… Ты знаешь, что мне всегда было не по карману сделать тебе такой подарок. А вот в этом году получится. Тот, кто выполняет работу, заслуживает её плодов.
Её сердитый взгляд немножечко потеплел. Она посмотрела внимательно на отца, потом оглядела сетчатые норы. На какое-то мгновение О-370 даже поймал её взгляд, но она вздрогнула и отвернулась.
— А можно будет… надевать в школу? — спросила Ферн.
— Не мучай меня, — засмеялся Фермер.
Он поднялся и одной рукой обхватил её за плечи. Она прильнула к отцу, и они вдвоём подошли через двор к дому и закрыли за собой дверь.
О-370 вскинул голову.
— О чём, по-твоему, говорил Фермер, когда обещал Ферн сделать подарок? И что значит это её «надевать»?
— М-м? — переспросил Н-211. Он выгрызал зуд между пальцами и особенно не прислушивался. — А! Ну, наверное, хочет позволить ей взять А-947 в дом. Ты-то, видимо, для неё слишком страшный.
О-370 не хотелось затевать драку прямо сейчас, даже в шутку. Он повалился на бок… и заметил кое-что необычное. Ведро, из которого им раздавали еду, всё ещё висело на гвозде, торчавшем из деревянной балки между его норой и норой двоюродного брата. Ферн забыла его унести.
О-370 просунул лапу в ячейку сетки и ударил по ведру. Оно закачалось из стороны в сторону на проволочной ручке. Скоро выпадет снег, и О-370 с Н-211 отправятся в Сарай. И все приключения, которые они могли бы испытать в жизни, останутся только в воображении, разыгравшемся под защитой сетчатых нор.