Кристин Григ

Найти себя

Пролог

Отпустив домой секретаршу, Дик Мейсон вернулся в кабинет и сел за рабочий стол. Подперев лоб рукой, он снова принялся обдумывать новый музыкальный проект, который обещал принести неплохой доход. Дела в фирме звукозаписи «Краун», созданной многолетними стараниями Дика, шли как нельзя лучше, но все же расслабляться пока было рано. Конкуренция в этой области шоу-бизнеса была так велика, что стоило ненадолго потерять контроль над ситуацией, как тут же кто-либо из соперников вырывался вперед.

Тихий стук в дверь прервал ход мыслей Дика Мейсона. В дверном проеме показалась кудрявая головка вокальной исполнительницы, называвшей себя Тиной Мелоди Хаммонд. Один из менеджеров Дика сейчас вел с ней переговоры о записи новой пластинки, потому что первый диск, к всеобщему удивлению, оказался довольно успешным и быстро исчез с прилавков музыкальных магазинов. Неожиданная популярность в среде четырнадцатилетних подростков привела к тому, что у Тины быстро появились замашки поп-звезды, хотя никаких серьезных предпосылок по части вокала для этого не было. Голосок у Тины Хаммонд был слабым. Однако этот недостаток с лихвой окупался сногсшибательной внешностью. Дик и сам не раз ловил себя на том, что невольно засматривается на стройную длинноногую красотку, щеголявшую в коротеньких юбочках и, несмотря на внушительного объема грудь, казалось, не подозревавшую о существовании такой детали дамского туалета, как бюстгальтер. Огромные прозрачные светло-голубые глаза Тины как будто манили таинственной глубиной, а лицо выражало ангельскую невинность. Познакомившись с певичкой поближе, Дик понял, насколько слабо отражала внешность ее внутреннее содержание.

—  Привет, Дикки! Я почему-то была уверена, что ты до сих пор торчишь у себя в кабинете, — улыбнулась Тина, переступая порог. — Предпочитаешь работать в одиночестве?

—  Да, нужно кое-что спокойно обдумать, — кивнул Дик. — У тебя ко мне дело или ты зашла поболтать? — поинтересовался он, нетерпеливо постукивая карандашом по папке с бумагами.

Тина пересекла кабинет и как ни в чем не бывало уселась на краешек стола перед самым носом у Мейсона.

—  Не беспокойся, Дикки, много времени я у тебя не отниму, — заверила она его, покачивая ногой с самым непринужденным видом. — Твой менеджер передал мне условия, на которых ты собираешься заключить со мной новый контракт, но… — Тина вздохнула, — меня они не устраивают.

—  Вот как? — усмехнулся Дик, откидываясь на спинку стула. — Мне казалось, что я предложил тебе довольно выгодную сделку. Что же тебя смущает? Если ты имеешь какие-либо конкретные предложения, я обещаю подумать над ними.

—  Мне не нравится только один пункт договора. — Тина повела бровью и недовольно передернула плечом. — А именно тот, где речь идет о причитающемся мне гонораре.

Мейсон поморщился.

—  Тина, постарайся посмотреть на вещи трезво. Предлагаемый тобой материал во многом не выдерживает критики. А твой вокал… — Он помедлил, выбирая выражения помягче, чтобы не обидеть ее. — По правде сказать, если бы не ребята, работающие у меня в студии на подпевке, от твоих песенок ничего бы не осталось.

В глазах Тины появилось хитрое выражение.

—  Ты ошибаешься, если думаешь, что я не отдаю себе отчета в своих возможностях, — возразила она, кладя сумочку на стол рядом с собой. — Однако, несмотря на все мои недостатки, ты все-таки желаешь заключить со мной новый контракт! Я поразмыслила и пришла к заключению, что, возможно, у меня еще долго не будет такого шанса заработать хорошие деньги. Поэтому я не могу позволить себе его упустить. Не жадничай, Дикки! Ты же и так неплохо поживился за счет моей первой пластинки. Я понимаю, что тебе не хочется расставаться с деньгами, но… — Тина наклонилась вперед и ласково провела рукой по волосам Дика. — Я готова подсластить тебе пилюлю. — Другой рукой она стянула с плеча тонкую бретельку коротенького шелкового платьица, и перед глазами Мейсона неожиданно обнажилась одна ее полная грудь. — Я многое умею, — хрипло прошептала Тина, глядя потемневшими глазами на Дика, который продолжал сидеть, не в силах отвести взгляд от соблазнительного вишнево-коричневого соска. — Ты не пожалеешь. — Она стянула бретельку с другого плеча и опустила платье до талии. Тут Дик встрепенулся, словно сбросив наваждение, и поднялся на ноги.

—  Тина, по-моему, это не слишком удачная идея… — начал он сдавленным голосом, чувствуя в паху горячую пульсацию и тщетно пытаясь справиться с ней. — Справедливости ради я должен признать, что действительно не ожидал получить от продажи твоей первой пластинки той прибыли, которую она впоследствии принесла. И я готов пересмотреть условия нового договора в твою пользу, но зачем же… — Он замолчал, растерянно глядя, как Тина, спрыгнув со стола, принялась ловко расстегивать пуговицы на его рубашке. — Постой! Ты ставишь меня в неловкое положение…

—  Молчи, глупый! — выдохнула Тина, все больше распаляясь по мере того, как увеличивалось количество расстегнутых пуговиц. — Никто ведь не узнает! Я уже давно на тебя поглядываю, — призналась она, вытащив рубашку из джинсов Мейсона и прижимаясь упругой грудью к его обнажившемуся торсу.

Ошеломленный ее напором, Дик попятился и уперся спиной в стену. В ту же секунду Тина сомкнула губы на одном его соске, одновременно принимаясь на ощупь расстегивать пряжку брючного ремня. Мейсон на мгновение закрыл глаза, пронзенный сладостным ощущением, охватившим его в тот миг, когда Тина легонько сжала сосок зубами.

А та, справившись с пряжкой, потянула вниз молнию на джинсах, после чего просунула руку внутрь и высвободила разбухший член. Дик положил ладонь Тине на плечо, собираясь было отстранить ее, но у него не хватило ни сил, ни решительности, чтобы сделать это, потому что в течение последних двух месяцев жена отказывала ему в близости. Вернее, Полли просто молча поворачивалась в постели на бок, всем своим видом прося не беспокоить ее.

Тина опустилась на колено и нежно погладила возбужденную плоть Дика ладошкой, как будто это было живое существо. С приоткрытых губ Мейсона слетел едва слышный стон. Он снова закрыл глаза и прислонился затылком к стене. В это мгновение Тина прикоснулась горячим влажным языком к гладкой поверхности члена.

Дик хрипло вскрикнул, ноги его задрожали, и он зарылся пальцами в кокетливые кудряшки Тины. Та некоторое время играла языком с туго натянувшейся уздечкой, даря Мейсону изысканное наслаждение, вызывавшее вспышки красного света под его закрытыми веками, а потом отстранилась и спросила, облизывая губы:

—  Тебе нравится то, что я делаю?

—  Да… — прерывисто ответил Дик, у которого пересохло во рту.

—  И ты пересмотришь условия нового контракта? — вкрадчиво поинтересовалась Тина, маскируя острый интерес к предмету разговора шутливой интонацией.

—  Я же только что сказал, что и так согласен подумать над увеличением процента твоей доли от продажи второй пластинки… — начал пояснять он, но Тина не дала ему договорить.

—  Да или нет? — настойчиво произнесла она.

—  Да! — сдался Дик.

—  Отлично! В таком случае, думаю, нам пора скрепить наш деловой союз. — Быстро оглядевшись. Тина направилась к широкому низкому креслу. — Иди сюда, — поманила она Мейсона, после чего, устроившись на самом краю мягкого кожаного сиденья, откинулась на спинку, подняла и развела в стороны ноги в черных туфельках на шпильках.

Подол ее темного в мелкий цветочный рисунок платья съехал вниз, легко скользя по стройным гладким бедрам. Тина сдвинула в сторону черную тесемку, призванную служить средней частью трусиков, и взору Дика открылась внутренняя розовая поверхность самой интимной части женского тела. Ничуть не смущаясь, Тина потянулась рукой вниз и стала массировать себя между ног длинными тонкими пальцами с покрытыми ярким бордовым лаком ногтями. Дыхание ее участилось, ноздри слегка расширились, взгляд застыл на лице Мейсона.

—  Дикки… — страстно выдохнула она.

Мейсон провел языком по пересохшим губам и решительно шагнул к ней. Приблизившись к креслу, он стянул джинсы до середины бедер и опустился на колени. Тина внимательно следила за ним и, когда он медленно вошел в нее, издала странный звук, похожий на довольное кошачье урчание.

—  Да, да, Дикки, да… — тихонько постанывала она в такт мерным движениям Мейсона, который в эту минуту позабыл обо всем на свете, в упоении предавшись сладостному ритму единения.

Его руки сновали по изящным ногам Тины, перемещаясь снизу вверх и обратно. Затем он сжал ее бедра чуть выше подколенных ямочек и властно раздвинул еще шире, продолжая самозабвенно действовать нижней частью тела, как будто ему хотелось проникнуть как можно глубже.

Тина снова протянула руку к чувствительному выступу между своих бедер. Слегка помассировав, она сдвинула его вперед, желая во всей полноте ощутить скольжение движущегося члена. В ее стонах зазвучали новые интонации, и Дик, продолжавший удерживать ее ноги, почувствовал, как усиливается сотрясающая Тину дрожь.

Так продолжалось еще некоторое время, в течение которого в кабинете звучало лишь прерывистое дыхание Мейсона и тонкие стоны Тины. Потом она коротко вскрикнула, как будто в ней оборвалась невидимая струна, а спустя несколько секунд хрипло и протяжно застонал Дик.

Когда все кончилось, Тина обессиленно опустила ноги. Дик еще некоторое время продолжал стоять на коленях, упираясь руками в кресло и тяжело дыша. Затем он поднялся, натянул джинсы… и внезапно замер, настороженно прислушиваясь. В это мгновение Тина тоже услыхала, как из приемной донесся тихий звук удаляющихся шагов.

Рывком застегнув молнию, Мейсон бросился к двери, которую Тина оставила неплотно прикрытой, но в приемной уже никого не было. Выругавшись вполголоса, Дик выглянул в коридор, но и там было пусто. До его слуха долетел лишь шум удаляющегося лифта. Впопыхах Мейсон так и не смог сообразить, поднимается он или опускается. Ясно было одно: кто-то видел их с Тиной. Но кто?..

1

Сегодня был торжественный день, вскоре должна была начаться свадебная церемония дочери, а Полли никак не могла остановить слезы.

—  Я выйду на минутку, дорогая. Мне нужно подправить макияж, — сказала она Кэтти, прежде чем покинуть церковь и уединиться под раскидистой акацией на скамейке, комкая в руке мокрый носовой платочек.

—  Мама, обещай, что ты не будешь плакать, — попросила ее дочь вчера вечером.

Они засиделись допоздна, попивая кофе с коньяком. Обе были слишком взволнованны, чтобы отправиться спать. К тому же Полли хотелось продлить те немногие часы, когда Кэтти еще оставалась ее маленькой девочкой, прежде чем стать женой Роберта.

—  Обещаю, — кивнула Полли и тут же залилась слезами.

—  Ну мама! — Кэтти взглянула на нее с упреком, как бывало не раз, когда она поздно возвращалась вечером домой и мать устраивала ей взбучку.

В этом-то и была вся беда: для Полли дочь все еще оставалась несмышленой школьницей. В восемнадцать лет рано выходить замуж! Но когда Полли попыталась сказать об этом дочери, в один прекрасный день вернувшейся домой с сияющим видом и обручальным кольцом на пальце, та и слушать ничего не пожелала.

—  А сколько лет было тебе, когда ты вышла замуж за папу? — не без ехидства поинтересовалась она, положив тем самым конец едва начавшейся дискуссии. — Тоже восемнадцать!

Полли могла бы возразить, что их с Диком брак закончился крахом, но ее удержало сознание того, что дочь не имела к разводу ни малейшего отношения и ее вины в том не было.

—  И все же Кэтти слишком молода, чтобы стать женой… Слишком молода… — шептала сейчас Полли, промокая слезы платочком.

—  Полли! Вот ты где!

Вздрогнув от неожиданности, Полли подняла голову и увидела рядом со скамейкой Линду Фаррелл, свою лучшую подругу.

—  Ты снова плачешь?

—  Нет… — едва слышно произнесла Полли, давясь рыданиями.

—  Ну что ты, перестань, — с нежностью в голосе произнесла подруга. — Идем в церковь.

—  Нет.

—  Полли, это просто смешно. Ты же не можешь сидеть здесь вечно.

—  Могу.

—  Брось, не упрямься. Это становится неприличным: тебя ждут сто человек!

—  Семьдесят, — всхлипнула Полли. — И пусть ждут!

—  Святой отец начинает проявлять нетерпение…

—  Напрасно. Терпение — одна из высших добродетелей, — заметила Полли, громко сморкаясь в платок.

—  Кроме того, твоя обожаемая тетушка, по-моему, близка к тому, чтобы начать роман со свидетелем со стороны жениха, — усмехнулась Линда.

Полли на мгновение застыла.

—  Ты шутишь?

—  И не думаю! Она вовсю кокетничает с парнем. Причем на лице у нее такое выражение… — Линда многозначительно прищелкнула языком. — Идем, ты еще успеешь полюбоваться. Кстати, свидетель действительно хорош собой. У него такие красивые глаза… Ты обратила внимание?

—  Лин! Что ты в самом деле! — Полли сердито швырнула платочек в сумочку. — Тетю Марту я еще могу простить: она выжила из ума на старости лет, но ты-то?!

—  А что? Мне всего тридцать пять лет, и я еще не чувствую себя старухой. Может, ты уже успела забыть, для чего нужны мужчины, а я еще только-только начинаю входить во вкус, — усмехнулась подруга и вздернула подбородок.

—  Тебе тридцать восемь! — безжалостно напомнила Полли. — Уж мне-то можешь не морочить голову насчет своего возраста, ведь мы учились в одном классе, если помнишь! А мужчины?.. Я их прекрасно изучила. Они годятся только для того, чтобы делать детей — тут надо отдать им должное, — но больше они ни на что не нужны. А Кэтти сама еще ребенок. Ей рано выходить замуж! — сказала она и решительно защелкнула замочек сумочки.

—  Постой, я еще не все сказала, — прокашлялась Линда, искоса бросив взгляд на подругу. — Он здесь.

—  Кто?

—  Твой бывший.

Полли похолодела.

—  Дик?

Линда молча кивнула, поджав губы.

—  Нет! Не может быть.

—  Да! Он прибыл несколько минут назад.

—  Ты не ошиблась? — с надеждой спросила Полли.

—  Нет, — сокрушенно вздохнула Линда. — Он по-прежнему красив: светлые волосы, серые глаза, мускулы выпирают из-под пиджака… — Она вдруг осеклась, заметив внимательный взгляд Полли. — Гм… этого трудно не заметить.

—  Да-да, я понимаю! — поддела ее Полли.

—  Так что это без сомнения Дик. Не знаю, чему ты так удивлена. — Линда пожала плечами. — Он, кажется, предупреждал тебя, что непременно приедет на свадьбу дочери.

Полли поморщилась.

—  Дик всегда был горазд на обещания. Вот выполнять их ему куда сложнее! И вообще… Это его вина, что Кэтти так рано выходит замуж!

—  Полли!..

—  И не пытайся оправдать его. Он мог сказать Кэтти, что она совершает ошибку? Мог. Однако не сделал этого. Ему не пришло в голову ничего лучше, как дать ей благословение на брак. Надо же было додуматься до подобной глупости! Я пытаюсь убедить Кэтти подождать с замужеством, закончить вначале образование, а Дик целует ее и советует поступить так, как ей хочется. Что ты на это скажешь, Лин? Обычная история! Дик всегда действовал наперекор мне.

—  Полл, успокойся.

—  Я была бы счастлива, если бы Дик проигнорировал сегодняшнее событие.

—  Не думаю, что Кэтти была бы солидарна с тобой, — тихо заметила Линда. — В отличие от тебя, она в Дике не сомневалась и все время твердила, что он непременно прибудет на церемонию венчания.

—  Это лишний раз доказывает, что Кэтти еще совсем не разбирается в жизни, — проворчала Полли. — Ладно, что толку говорить об этом… А моя сестра уже приехала?

—  Нет, Нэнси я среди гостей не заметила.

—  Надеюсь, с ней ничего не случилось. Она всегда отличалась пунктуальностью.

—  Так или иначе, пора начинать. Сегодня в церкви венчается еще одна пара. Нехорошо получится, если мы их задержим, — настойчиво произнесла Линда.

Полли вздохнула и разгладила на коленях светло-зеленое шелковое платье.

—  Что ж, чему быть, того не миновать. Идем.

—  Постой. У тебя есть зеркальце?

Полли вновь открыла сумочку и вынула маленькое зеркальце. Собственное отражение мало порадовало ее. Тушь размазалась под глазами, губная помада стерлась, а нос покраснел.

—  Нет, Лин, ты только посмотри на меня! — в сердцах воскликнула она.

—  Я и смотрю, — кивнула Линда. — На конкурс красоты тебя сегодня не допустили бы.

—  Ты можешь хоть иногда быть серьезной? — вспылила Полли. — Меня ждут гости… — А среди них и Дик, добавила она про себя, растерянно моргая.

—  Что? Почему ты замолчала? — обеспокоенно поинтересовалась подруга.

—  Нет, ничего. Помоги мне привести себя в порядок.

Линда тоже открыла сумочку.

—  Для начала вытри тушь под глазами…


Дик Мейсон стоял на ступенях церкви, стараясь выглядеть как можно более непринужденно.

Это было нелегко. Он чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Вся его жизнь протекала в большом городе, и Эверглейдс казался ему едва ли не деревней. Когда после развода Полли продала отличную квартиру в Майами и купила небольшой домик в маленьком городке, Дик был вне себя от ярости.

—  Эверглейдс? — спросил он хриплым от злости голосом. — Что тебе там понадобилось? Почему ты не можешь остаться здесь? Или тебе необходимо убраться подальше от меня, чтобы мы виделись как можно реже?

—  Я и так нечасто тебя видела! — парировала Полли.

—  А чего же ты хотела? Ведь мне приходилось много работать, чтобы обеспечивать семью.

—  Ну, теперь в этом уже не будет необходимости. Тебе не придется никого обеспечивать, — заметила Полли, раздраженно тряхнув головой. — Как ты знаешь, я отказалась от алиментов.

—  Потому что ты тупа и упряма как осел! — Дик пожал плечами. — Зачем нужно было продавать квартиру? Мы прожили здесь столько лет!.. В конце концов, здесь выросла Кэтти!

—  Я делаю то, что считаю нужным, — отрезала Полли. — По условиям нашего договора квартира отошла ко мне.

—  Но это же наш дом!

—  Не смей кричать на меня! — воскликнула Полли, хотя Дик не кричал. Он никогда не позволял себе этого с ней. — И это больше не наш дом. Это просто несколько комнат, которые я ненавижу.

—  Вот как? Ты ненавидишь квартиру, которую я приобрел на деньги, заработанные тяжким трудом?

—  Я тоже не сидела сложа руки, знаешь ли! Но, несмотря ни на что, я не могу дождаться, когда съеду отсюда.

И она-таки съехала, подумал Дик, покачиваясь на церковных ступенях с пятки на носок. И укатила с Кэтти в Эверглейдс, очевидно надеясь, что это помешает мне видеться с дочерью.

Но Полли ошиблась. Дик навешал Кэтти каждый уик-энд. Он любил свою дочурку, и она платила ему тем же. Разлад, произошедший между ним и Полли, не имел к этому ни малейшего отношения. Временами Дику казалось, что его связь с Кэтти даже окрепла. Разумеется, приезжая в Эверглейдс, он встречался также и с бывшей супругой, невольно следя за тем, как она строит свою новую жизнь.

Полли арендовала помещение под магазин и занялась торговлей книгами. У нее появились новые друзья и даже, по словам Кэтти, мужчина. Дик не видел в этом ничего плохого. Ведь и в его жизни были женщины, разве не так? Сплошь одни красотки, причем на любой вкус. В этом и заключалось приятное преимущество холостяцкого образа жизни, особенно для человека, владеющего преуспевающей фирмой звукозаписи.

Когда Кэтти подросла, Дик перестал ездить в Эверглейдс. Так было проще. Дочь сама приезжала к нему в Майами или вылетала на самолете в тот город, где он находился по делам фирмы. И каждый раз Дик с гордостью отмечал, что девочка становится все красивее. Она, казалось, менялась прямо на глазах.