— Как я понимаю, ты не итальянка?

— Нет. Во всяком случае, насколько мне известно. А это важно?

— Вообще-то нет… — Энджи покосилась на закрытую дверь в задней части зала. — Но у нас всегда существовало определенное правило.

«А ты ему не соответствуешь».

— Я понимаю.

— Ты копишь деньги на университет?

Лорен хотела было сказать «да», но натолкнулась на понимающий взгляд Энджи и неожиданно для себя ответила:

— Мне нужно платье для школьного бала.

Она тут же засмущалась, ее лицо залила краска. Неужели она поделилась своей сокровенной тайной с совершенно чужим человеком? Нет, не может быть! Однако это так.

Энджи молча еще несколько мгновений изучала ее.

— Вот что я тебе скажу, — наконец нарушила она молчание. — Ты сейчас сядешь за стол и поешь, а потом мы поговорим.

— Я не голодна, — замотала головой Лорен, но желудок громким урчанием опроверг ее слова.

Энджи усмехнулась, и эта усмешка задела Лорен.

— Поужинай. А потом поговорим.

Энджи нашла Миру на заднем крыльце ресторана. Она пила капучино, обхватив ладонями керамическую кружку. От кружки поднимался пар.

— В этом году зима будет ранней, — сказала она, когда Энджи встала рядом.

— Я всегда сбегала сюда, когда наставала пора мыть посуду. — Энджи словно наяву услышала папин громкий голос за кирпичной стеной.

— Как будто я об этом не знала, — рассмеялась Мира.

Энджи придвинулась к сестре, прижалась к ее плечу. Обе стояли в полном молчании и думали о туманном будущем ресторана, с которым была связана их жизнь. Сейчас, когда на город опускался вечер, когда фонари своим уютным светом превращали улицу в серебристую ленту, вьющуюся между домами и деревьями, когда после рабочего дня люди встречались, чтобы вместе провести время, парковка у ресторана была пуста.

— Помнишь тот список, что мне помогла составить Ливви?

— «Гибельный список», как его назвала мама? Разве можно такое забыть?

— Думаю, я внесу первое изменение.

— И какое же?

— Я нашла новую официантку. Старшеклассницу. Она могла бы работать по вечерам и по выходным.

Мира повернулась к ней.

— Ты уверена, что мама позволит тебе взять девочку «с образованием»?

Энджи изумленно захлопала глазами:

— А в чем проблема?

— Мама предпочтет какую-нибудь корову. И ты сама это прекрасно знаешь. Она хотя бы итальянка?

— Сомневаюсь.

Мира усмехнулась:

— Вот будет весело.

— Прекрати, я же серьезно. Это же хорошая идея — нанять новую официантку!

— Да. Роза слишком медлительна, чтобы обслужить большее количество посетителей. Думаю, если ты собираешься внести какие-то изменения в работу ресторана, то начать лучше всего с официантки. Как ты ее нашла? В бюро по трудоустройству?

Энджи прикусила нижнюю губу и опустила взгляд вниз.

— Энджи? — В голосе Миры прозвучало беспокойство.

— Я увидела ее в «Помоги соседу», когда поехала туда, чтобы записаться в волонтеры. Она пришла за зимним пальто для матери. Вот тогда у меня и появилась идея провести кампанию по сбору зимней одежды.

— И ты купила ей пальто.

— Ты сама говорила, что я должна помогать людям.

— И предложила ей работу.

Энджи вздохнула. Она слышала недоверие в голосе сестры и понимала ее. Из-за Сары Деккер все считали, что Энджи легко обмануть. Ведь когда было принято решение усыновить ее малыша, Энджи и Конлан отнеслись со всем радушием к этой попавшей в беду девочке-подростку и даже поселили ее у себя.

— Тебя переполняет любовь, и тебе нужно кому-то отдавать ее, — наконец проговорила Мира. — Наверное, трудно постоянно держать ее в себе.

Эти слова показались Энджи острыми как колючки, и они больно кольнули ее.

— Так вот о чем ты беспокоишься! Черт! А я-то думала, что просто беру на работу милую девочку, чтобы она обслуживала клиентов по выходным.

— Может, я и ошибаюсь. Вижу то, чего нет.

— Ну а я, возможно, делаю не лучший выбор.

— Не переживай, Энджи, — ласково сказала Мира. — Прости, что опять заговорила не о том. Просто я волнуюсь за тебя. Это нормально, ведь мы семья. Но ты права в том, что решила взять новую официантку. Маме придется смириться.

Энджи улыбнулась:

— Ага. У нее это здорово получается.

Помолчав, Мира сказала:

— Только будь осмотрительна, ладно?

Энджи знала: это хороший совет.

— Ладно.

Энджи издалека незаметно наблюдала, как девочка ужинает. Она ела медленно, как будто смаковала каждый кусочек. В ней было нечто старомодное, какая-то мягкость и плавность движений, пробуждавшая мысли о девушках из прошлого века. Длинные, цвета меди вьющиеся волосы блестящей волной падали на ее плечи. На их фоне ее кожа казалась особенно белой. Слегка вздернутый носик был щедро усыпан веснушками. Но главным в ее внешности были глаза: против ожиданий карие и преисполненные взрослого понимания. Именно их выражение и тронуло Энджи до глубины души.

«Я же понимаю, вы не возьмете меня», — как бы говорили эти глаза.

«Тебя переполняет любовь, и тебе нужно кому-то отдавать ее. Наверное, трудно постоянно держать ее в себе», — вспомнила Энджи слова Миры. Ей самой не приходило в голову, что ею движет тоска по несбывшемуся. Тяжело смириться с утратой, она это хорошо знает. Любая мелочь способна выбить ее из колеи. Коляска. Кукла. Грустная мелодия. Песенка «С днем рождения». Отчаявшаяся девочка.

Нет, сейчас все совсем не так. Она в этом почти уверена.

Девочка — Лорен — подняла глаза, огляделась, затем посмотрела на часы. Она отодвинула пустую тарелку, сложила на коленях руки и приготовилась ждать.

Сейчас или никогда.

Либо мама разрешит Энджи вносить изменения в работу ресторана, либо нет. Пора получить ответ.

Энджи прошла на кухню, где мама домывала посуду после вечерних посетителей. На прилавке стояли четыре сковородки со свежеприготовленной лазаньей.

— Соус болонезе почти готов, — объявила мама. — У нас много еды на завтра.

— И до конца месяца, — пробормотала Энджи.

Мария строго посмотрела на нее:

— Что это значит?

Энджи старалась тщательно подбирать слова. Они были как баллистические ракеты: каждое могло стать причиной войны.

— Мама, сегодня у нас было семь посетителей.

— Это неплохо для буднего дня.

— Вовсе нет.

Мария в сердцах закрутила кран:

— В праздники будет лучше.

Энджи решила зайти с другой стороны:

— У нас проблемы с обслуживанием.

— Да. Но ты привыкнешь.

— Даже я разношу заказы быстрее Розы. Мама, я наблюдала за ней на днях. Я в жизни не видела, чтобы человек там медленно двигался.

— Энджела, она работает у нас много лет. Прояви хоть каплю уважения к ней.

— Нам нужно кое-что изменить. Ведь именно для этого я здесь, не так ли?

— Ты не уволишь Розу. — Мария скомкала и отшвырнула мокрое полотенце, и оно с шумом шлепнулось на прилавок. Выглядело это так, будто Энджи бросили перчатку.

— А я и не собираюсь.

Мама немного успокоилась:

— Вот и хорошо.

— Иди со мной, — сказала Энджи, беря маму за руку.

Они вместе вышли из кухни. У арки Энджи остановилась.

— Видишь девочку?

— Она заказала лазанью, — сообщила мама. — Похоже, она ей понравилась.

— Я хочу… я собираюсь взять ее к нам официанткой на вечера и на выходные.

— Она слишком юная.

— Я беру ее. И она не слишком юная. Ливви и Мире было гораздо меньше лет, когда они стали работать официантками.

Мария замерла и нахмурилась, изучая девочку.

— Она не похожа на итальянку.

— Она не итальянка.

Мария судорожно втянула в себя воздух и толкнула Энджи в сторону от арки.

— А теперь выслушай меня…

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе вернуть ресторан к жизни?

— Да, но…

— Тогда не мешай мне.

— Роза обидится.

— Если честно, мама, я думаю, она обрадуется. Вчера вечером она дважды спотыкалась, когда разносила заказы. Ей тяжело. Она с радостью примет помощь.

— Девочки с образованием не умеют работать в полную силу. Спроси у папы.

— Мы не можем спросить у папы. Решать придется тебе и мне.

Мама словно сникла при этих словах. Морщины на ее лице стали заметны еще больше. Она снова выглянула из-за арки.

— У нее волосы в жутком виде.

— Она вымокла под дождем. Она ходила и искала работу. Как и ты, помнишь, в Чикаго, когда вы с папой только поженились.

Воспоминание смягчило маму.

— У нее дырявые ботинки, а блузка ей мала. Бедняжка. И все же… — Она опять нахмурилась. — Последняя рыжеволосая, что работала у нас, украла выручку за целый вечер.

— Эта ничего не украдет.

Мама решительно пошла по коридору к кухне. Она что-то говорила, шептала и энергично жестикулировала. Если бы Энджи закрыла глаза, она бы без труда представила, как папа ласково улыбается, глядя на свою жену, однако продолжает стоять на своем, несмотря на мамины горячие возражения.

Мама развернулась и пошла назад.

— Он всегда считал тебя умной. Замечательно. Бери эту девочку, но не подпускай ее к кассе.

Энджи с трудом сдержала смех — настолько абсурдно выглядело мамино заявление.

— Хорошо.

— Хорошо. — Мама вышла на улицу.

Энджи в окно увидела, как она идет и спорит с человеком, которого уже нет среди живых.

— Спасибо, папа, — произнесла Энджи и вернулась в пустой зал ресторана.

Лорен встрепенулась, увидев ее.

— Все было очень вкусно, — проговорила она, аккуратно сложила полотняную салфетку и положила ее на стол.

— Моя мама отлично готовит. — Энджи села напротив нее. — Ты умеешь быть ответственной?

— В полной мере.

— Мы можем рассчитывать на то, что ты не будешь опаздывать?

Лорен кивнула. Ее взгляд был серьезным.

— Всегда.

Энджи улыбнулась. За последние месяцы ей ни разу не было так хорошо.

— Тогда договорились. Можешь приступать с завтрашнего вечера. Будешь работать с пяти до десяти. Тебя устраивает?

— Абсолютно. Вот здорово!

Энджи протянула руку, и Лорен, поспешно вскочив, пожала ее.

— Добро пожаловать в семью, — сказала Энджи.

— Спасибо. Я побегу домой.

Энджи готова была поклясться, что в карих глазах девочки стояли слезы. Она просто отметила для себя этот факт, но позже, когда она уже закрывала ресторан, ее вдруг осенило.

Лорен растрогалась, услышав слово «семья».

Когда Энджи вернулась домой, там ее ждали пустота и темнота, и во мраке пряталось одиночество. Она закрыла за собой дверь и несколько мгновений постояла в холле, вслушиваясь в собственное дыхание. В этом звуке не было ничего необычного, однако здесь, в доме, который в дни ее юности был наполнен шумом, он почему-то резанул ее слух. Не выдержав гнетущей тишины, она бросила сумку на тумбочку и подошла к стереосистеме в гостиной, вставила кассету в проигрыватель и нажала кнопку «пуск».

Из динамиков полился голос Тони Беннетта, наполнил комнату звуками и воспоминаниями. Это была любимая кассета папы, он записал ее сам. Все мелодии начинались не с начала, иногда со второго куплета. Каждый раз, когда начинала звучать его песня, отец обязательно подскакивал, подбегал к магнитофону и громко восклицал: «А вот это моя самая любимая!»

Энджи улыбнулась этому воспоминанию, но в душе ее не было радости. Казалось, радость навечно покинула ее сердце.

«Папа, я взяла новую официантку. Она старшеклассница. Представляешь, как мама на это отреагировала! Да, а еще она рыжая».

Энджи подошла к окну и выглянула. На темной глади воды серебрилась лунная дорожка. Зазвучала следующая мелодия. «Ветер под моими крыльями» в исполнении Бетт Мидлер.

Ее играли на его похоронах.

Музыка окутывала, грозила утянуть за собой.

— Ведь с ним легко разговаривать, правда? Особенно здесь.

Энджи резко обернулась на звук маминого голоса.

Та стояла у дивана и смотрела на нее улыбаясь. На ней была старая фланелевая ночная рубашка, которую много лет назад подарил ей папа.

Мама прошла через комнату и выключила музыку.

— Мама, что ты здесь делаешь?

Мама села на диван и похлопала ладонью рядом с собой.

— Я не хотела, чтобы ты оставалась одна этой ночью.

Энджи села рядом и прижалась к ней.

— Но как ты догадалась?

Мама обняла ее за плечи.

— Та девочка, — наконец ответила она.

«Как же я сама не сообразила, — подумала Энджи. — Ну конечно же!»

— Мне придется держать ее на расстоянии, да?

— У тебя это всегда плохо получалось.

— Верно.

Мама покрепче прижала ее к себе.

— Просто не торопись, будь осторожна. У тебя доброе сердце.

— Иногда мне кажется, что от него остались жалкие осколки.

Мама издала звук, похожий на тихий вздох.

— В такие минуты нам остается только глубоко дышать, чтобы не впасть в безумие.

— Знаю, — кивнула Энджи.

Они достали колоду карт и до глубокой ночи играли в кункен. К тому моменту, когда они заснули рядышком на диване под пестрым лоскутным одеялом, много лет назад сшитым мамой, Энджи не чувствовала себя одинокой.

9

Лорен пришла на работу на пятнадцать минут раньше. Одета она была во все самое лучшее: черные джинсы и белую хлопчатобумажную блузку, которую по ее просьбе выгладила миссис Мок.

Она постучала в дверь и немного подождала — никакого ответа. Лорен осторожно открыла дверь и заглянула внутрь. В ресторане было темно, даже очертания столиков едва различались.

— Эй, есть кто-нибудь?

Девочка вошла и закрыла за собой дверь.

Навстречу ей вышла пожилая женщина. Она держала руки в карманах покрытого пятнами фартука. Из-за старомодных очков с толстыми стеклами ее глаза казались огромными. Женщина с прищуром, хмуро смотрела на Лорен, и та почувствовала себя жуком, стиснутым в крепком кулаке.

— Это ты, что ли, новенькая? — строго спросила женщина.

Лорен кивнула, чувствуя, как краснеет:

— Да. Я Лорен Рибидо.

Она шагнула вперед и протянула руку. Против ее ожиданий, рукопожатие женщины было сильным и энергичным.

— А я Мария Десариа. Ты раньше где-нибудь работала?

— Да. Я работаю уже несколько лет. Когда я была маленькой — в пятом или шестом классе, — я собирала клубнику и малину на ферме Магрудера. А еще я работала в «Райт Эйд», с прошлого лета, когда аптека только открылась.

— Собирала ягоды? Я думала, что на такую работу берут главным образом мигрантов.

— По большей части так и есть. В основном. Они платили хорошо — для ребенка.

Мария склонила голову набок и сосредоточенно изучала Лорен.

— Наркотики, побеги из дома и все прочее — такое за тобой водится?

— Нет. Я учусь в школе «Фиркрест», и у меня хороший средний бал — три и девять десятых.

— «Фиркрест»? Гм. Ты католичка?

— Да, — настороженно ответила Лорен. В последнее время стало опасно признаваться в этом. Вопросы вероисповедания вызывали множество проблем. Она приказала себе держаться стойко и не нервничать.

— Что ж, это хорошо, даже несмотря на то что ты рыжая.

Лорен не знала, что на это сказать, поэтому просто кивнула.

— Ты когда-нибудь работала официанткой? — после паузы спросила Мария.

— Да.

— Значит, когда я скажу, что нужно накрыть столы и протереть меню, ты поймешь, что от тебя требуется?

— Да, мэм.

— Столовые приборы вон в том буфете, — сказала Мария и поспешно добавила: — Естественно, это не серебро.

— Ясно.

Они молча смотрели друг на друга. Лорен снова почувствовала себя неуютно.

— Хорошо. Приступай, — наконец произнесла Мария.

Лорен направилась к буфету и с силой выдвинула ящик, отчего столовые приборы громко звякнули. Девочка замерла, понимая, что уже сделала что-то не так. Она обеспокоенно покосилась на Марию, все еще стоявшую в зале и мрачно наблюдавшую за ее действиями.

«М-да, будет нелегко угодить этой женщине, — подумала Лорен. — Очень нелегко».

К концу своего первого рабочего дня Лорен поняла две вещи: на работу нужно приходить в теннисных туфлях и в «Десариа» на оплату квартиры и приличное платье не заработаешь.

И все же ресторан ей нравился. Кормили здесь великолепно. Она старалась изо всех сил и делала все необходимое, не дожидаясь, когда кто-нибудь — в частности, хозяйка, миссис Десариа — даст ей поручение. В настоящий момент она наливала оливковое масло в кувшинчики, стоящие на столах.

— Знаешь, — сказала Энджи, подходя к ней, — этот ресторан мог бы быть очень популярным, если бы сюда приходили люди. На! — Она протянула ей десертную тарелку с куском тирамису. — Присоединяйся ко мне.

Они сели за столик у камина. Дрова потрескивали, на них весело плясали языки пламени.

Лорен почувствовала на себе взгляд Энджи и подняла голову. В темных глазах Энджи она увидела то ли жалость, то ли сочувствие. Ведь Энджи видела ее в ту ночь на парковке, а потом еще раз, в «Помоги соседу».

— Это действительно здорово, что вы дали мне эту работу. Хотя еще одна официантка вам вряд ли нужна. — Лорен тут же пожалела о своих словах. Что она несет! Ведь ей нужна эта работа.

— Не сейчас, так потом понадобится. У меня большие планы в отношении ресторана, — улыбнулась Энджи. — Только я плохо разбираюсь в этом бизнесе. Достаточно спросить у моей сестры Ливви. Она считает, что я все только испорчу.

Лорен трудно было поверить, что эта красивая женщина может в чем-то потерпеть неудачу.

— А я уверена, что у вас все получится. У вас очень вкусная еда.

— Ага. Мама и Мира великолепно готовят. — Энджи съела кусочек и спросила: — А давно ты живешь в ВестЭнде? Не исключено, что я ходила в школу с твоими родителями.

— Вряд ли. — Лорен надеялась, что ее голос звучит спокойно. — Мы переехали сюда, когда я была в четвертом классе. — Она помолчала. — Мы живем вдвоем, мама и я. — Ей понравилось, как это прозвучало, как будто они с мамой одна команда. И все же ей не доставляло удовольствия говорить о своей семье, вернее, о ее отсутствии. — А вы? Вы всегда жили в Вест-Энде?

— Я выросла здесь, но потом уехала в университет и вышла замуж… — Энджи умолкла. Она уставилась в свою тарелку и принялась водить по ней вилкой. — Я вернулась домой после развода. — Она подняла голову, попыталась улыбнуться. — Извини, я пока еще не могу спокойно рассказывать об этом.

— О! — Лорен не знала, как реагировать на это сообщение. Она вновь занялась тирамису, но стук вилки по тарелке казался ей оглушающим.

Наконец Энджи спросила:

— Тебя подвезти до дома?

— Нет. — Этот вопрос удивил Лорен. — Меня встречает мой молодой человек. — Едва она произнесла эти слова, как у двери ресторана прозвучал автомобильный гудок. Она вскочила. — Это он. Я пойду? — Она взглянула на пустые тарелки. — Давайте я…

— Беги. Увидимся завтра вечером.

Лорен пристально посмотрела на Энджи:

— Вы уверены?

— Уверена. До встречи.

— До свидания, — попрощалась Лорен, спеша к двери. Она вытащила из-под конторки метрдотеля свой рюкзак и, закинув его на одно плечо, вышла на улицу.

Толпа неистовствовала.

Вскочив вместе со всеми, Лорен кричала и хлопала в ладоши. Трибуны ревели. Табло замигало, и на нем высветился новый счет: «Фиркрест» — двадцать восемь, «Келсо Кристиан» — четырнадцать.

— Это потрясающе! — завопила Анна Лайонс, дергая Лорен за рукав.

Лорен тоже ликовала и весело смеялась. Передача Дэвида была поразительно красива, мастерски закрученный мяч пролетел сорок ярдов и попал прямехонько в руки Джареда. Лорен надеялась, что и его отец видел этот пас.

— Пошли, — сказал кто-то. — Почти конец тайма.