Кристин Хельга Гуннарсдоухтир

Фиасоль у себя в норке

«Мама, я помогаю тебе тем, что я есть», —

сказала Эрла Гудни, когда ей было 11 лет

Фиасоль [Ударение во всех исландских именах и названиях падает на первый слог. — Прим. перев.] — так зовут жизнерадостную девочку семи лет, которой ничего не стоит в любой миг взорваться словно бомбе. Живёт она на улице Грайналюнд в городке Грасабайр, в комнате у неё всегда беспорядок. С ней живут мама, папа, сестра Пиппа одиннадцати лет и самая старшая сестра Бидда, подросток. У них в доме живут ещё две ленивые болонки — Хансина и Йенсина, ну до того ленивые, даже съесть что-то и то им лень. Они ленятся гулять под дождём, встают не раньше полудня, и ещё такие ленивые, что за кошками гоняются только во сне. Спят себе спят и вдруг начинают лаять, значит, им приснились кошки, и на невидимых кошек в стране сновидений они как раз и лают.

Когда-то Фиасоль считала, что самый красивый цвет на свете розовый. Она была готова перекрасить все дома на улице Грайналюнд в розовый цвет и даже думала, что национальный флаг надо сделать розовым [Цвета исландского флага синий, красный и белый. — Прим. перев.]. Но сейчас свою розовую одежду она запаковала в коробку. Теперь она хочет носить только синюю и коричневую одежду, потому что на ней не так заметна грязь.

Ингольвюр Гойкюр живёт в доме, который расположен на другой стороне улицы наискосок от дома Фиасоль. Ему девять лет, он её лучший друг.

— Мы никогда не сможем уехать с улицы Грайналюнд, — говорит иногда Фиасоль.

— А почему? — спрашивает мама.

— Потому что рядом всегда должен жить Ингольвюр Гойкюр.

Потом она задумывается.

— Мама, если его родители вдруг решат переехать, нам тоже придётся переехать. Даже если они переедут далеко.

— М-да, — задумчиво говорит мама. — В таком случае я очень надеюсь, что они никогда не переедут, потому что мне нравится жить на улице Грайналюнд.

— И мне тоже нравится, — говорит Фиасоль. — Но больше всего мне нравится жить в моей норке.

— Что ещё за норка? — удивился Ингольвюр Гойкюр, когда однажды Фиасоль сказала, что пойдёт домой к себе в норку.

— Ингольвюр Гойкюр, норка — это очень маленькое и очень уютное место, где всем безопасно и уютно, — ответила Фиасоль и побежала домой в свою норку.

— Больше не буду есть ничего сладкого, — говорит Фиасоль, как следует наевшись сластей. — Терпеть не могу сладкое, — говорит она немного спустя и кладёт в рот большой кусок шоколада. — Я только съем вот это, и тогда конец, — решительно заявляет она.

— Да ну? — удивлённо говорит её старшая сестра Пиппа. — Вчера ты съела ужасно много сладкого.

— Но ведь вчера была суббота. А сегодня воскресенье, и сегодня я его не люблю.

— А что будет завтра? — недоверчиво спрашивает Пиппа. — Завтра понедельник. По понедельникам ты тоже не любишь сладкое?

— Ну да; я вот только-только начала не любить его, в особенности этот кислород.

— Какой ещё кислород? — удивляется Пиппа.

— Да-да, я не люблю кислород. Я думаю, что у меня аллергия на кислород.

— Этого не может быть, — устало говорит Пиппа. — Всем людям нужен кислород. Фиасоль, ты не могла бы жить, если бы не было кислорода.

— Не говори глупостей, — смеётся Фиасоль. — Я прекрасно могу прожить без кислорода. Мне он кажется отвратительным.

— Кислород — невидимая, но необходимая для жизни часть воздуха, которым мы все дышим, и поэтому живём, — раздражённо говорит Пиппа. — У тебя не может быть аллергии на кислород.

Фиасоль задумывается, ей кажется, что Пиппа что-то перепутала.

— Нет, я говорю не о таком кислороде, — говорит она со смехом. — Я имею в виду кислые конфеты, от которых во рту становится кисло. Кислород — это ведь кислый рот, теперь-то ты меня понимаешь?

Пиппа смотрит на Фиасоль, широко раскрыв глаза, и качает головой.

Ты — жизнерадостная девочка, ты — бомба, которая может в любой момент взорваться, — иногда говорит мама, глядя на Фиасоль.

— А это хорошо или плохо? — с сомнением спрашивает Фиасоль. — Я хочу сказать, что хорошо быть жизнерадостным, но готовым взорваться, как бомба, — не очень хорошо.

— Да нет же, взрываться от радости хорошо, хотя и очень шумно, — говорит мама. — Такой взрыв заражает радостью всех, кто находится рядом.

1. Фиасоль и «страшная» комната

«Страшная» комната Фиасоль на самом деле совсем не страшная. Собственно говоря, она очень уютная, только там беспорядок, всюду кучи хлама. И всё-таки Фиасоль считает, что там страшно, поэтому она часто спит на большой кровати у своей сестры Пиппы в комнате по соседству.

— По ночам мне в моей комнате страшно, — говорит Фиасоль, собираясь ложиться спать.

— И почему же? — спрашивает мама.

— Ну, да, под кроватью прячутся привидения, которые пытаются поднять и унести кровать вместе со мной.

— Чепуха, — смеётся мама. — Я ни разу не видела, чтобы твоя кровать двигалась.

— Увидеть это нельзя, — говорит Фиасоль. — Нужно самой почувствовать. Попробуй полежать.

Мама ложится рядом с Фиасоль под большой зелёный лист, который Фиасоль недавно повесила над кроватью, чтобы страшная комната выглядела немного более привлекательной.

— Кровать не двигается, — говорит мама и смотрит на фосфоресцирующие звёзды на потолке.

— Это не в счёт, — говорит Фиасоль. — Сейчас привидения лежат неподвижно, чтобы ты их не заметила и не выгнала из комнаты.

— Какая чепуха, — смеётся мама и смотрит на пол. — Ой! Я вижу перья и восемьдесят нимбов кучей на полу, — говорит мама и кладёт голову на подушку.

— О чём ты говоришь? — спрашивает Фиасоль. — О птицах-привидениях?

— Нет, — говорит мама. — Это целая армия ангелов над твоей кроватью. Им нравится бывать в твоей норке. Правда, приятно свернуться здесь клубочком вместе? — вздыхает мама.

— Конечно, — с удовольствием говорит Фиасоль. — Мне очень нравится в моей норке. — И Фиасоль закрывает глаза.

— Нет, это всё-таки страшная комната, — начинает она бормотать гораздо позже, когда мама уже совершенно уверена, что дочка заснула крепким сном. — Мне больше нравится свёртываться клубочком рядом с сестрой Пиппой.

И так каждый вечер, всегда одна и та же песня.

— Вон там, на подоконнике, маленькие синие чудища. Мама, убери этот ящик с игрушками из комнаты, в нём мохнатые чертенята. Сними халатик с крючка, — говорит она, — а то халатик всегда начинает размахивать рукавами.

В конце концов, она берёт со своей постели одеяло и идёт к Пиппе, которая, лежа на своей большой кровати, читает книгу.

— Приюти меня, Пиппа. Ну пожалуйста. Я заплачу тебе, считай, что половина денег из моей копилки уже твоя. А завтра я приберусь в твоей комнате. И ещё я дам тебе покататься на моём самокате. Пожалуйста, милая Пиппа.

— У меня достаточно денег, — говорит Пиппа. — В моей комнате всегда порядок, а самокат наш общий.

Но иногда Пиппа всё-таки жалеет сестрёнку и пускает её к себе. И тогда уж Фиасоль в полном блаженстве спит в уголке на кровати сестры.

Конечно же, никаких синих чудищ и мохнатых чертенят, и уж тем более пляшущих халатов в комнате Фиасоль не бывает. Поэтому мама решает научить её путешествовать в страну сновидений. Потому что делать это надо правильно.

Как-то вечером Фиасоль пожаловалась на плюшевого мишку, который, усевшись на полку, стал, как она сказала, показывать ей язык.

— Перестань говорить глупости, — сказала мама и прилегла рядом с Фиасоль.

— Но, мама, я не могу здесь заснуть.

В этой страшной комнате мне снятся кошмары. Только закрою глаза, как сразу вижу чудищ, привидений, чертенят и жутких змей.

— Что я слышу? — изумилась мама. — Ты не умеешь гулять в стране снов. Надо думать о приятном. Закрой глаза.

Фиасоль закрыла глаза.

— Где ты?

— В своей постели, — ответила Фиасоль.

— Ну, а если бы ты была не в своей постели, а в каком-то другом месте, куда ты хотела бы попасть?

— Я хотела бы пойти поиграть, — сказала Фиасоль, закрыв глаза.

— Сейчас мы так и сделаем. Ты только что вышла поиграть. Какая у тебя сейчас погода? — спросила мама.

— Солнышко светит, лето, — удовлетворённо пробормотала Фиасоль.

— Да-да, зелёная трава, вокруг все благоухает, — добавила мама. — Что ты делаешь?

— Вместе с Ингольвюром Гойкюром залезла на дерево, — твёрдо сказала Фиасоль.

— У тебя много дел, — сказала мама. — Хватит сидеть на дереве, спускайся. Ингольвюру пора домой, ты останешься одна.

— Но это очень скучно, — пробурчала Фиасоль.

— Нет, совсем не скучно, — приказала мама, — иди во двор за нашим домом.

— Сейчас? — удивилась Фиасоль и открыла глаза. — Мама, сейчас вечер, я в пижаме. Ты посылаешь меня одну в темноту на снег? — возмущённо добавила она.

— Нет-нет, ты понарошку играешь во дворе на травке, светит жаркое летнее солнце, — засмеялась мама. — Закрой глаза и гуляй рядом с домом по зелёной траве.

— Я понимаю тебя, — улыбнулась Фиасоль и закрыла глаза. — Сейчас вокруг меня высокая трава, — сказала она.

— Ты босиком? — спросила мама.

— Совсем нет, — сказала Фиасоль. — Я в резиновых тапочках.

— Сними тапочки и ходи босиком. Ложись на траву, закрой глаза, — сказала мама.

— Я закрыла глаза.

— Знаю, сейчас ты лежишь, закрыв глаза, под жаркими лучами солнца на траве. Цветы благоухают, поёт золотистая ржанка. Слышишь? — спросила мама и засвистела, как птичка: — Тир-рин-тиу.