— Отче наш, не беси на небеси!

— Не богухульствуй! — затряслась я. — Не умеешь молиться, прогоняй его матом! Мне бабушка говорила, что нечисть боится мата!

— Выпустите меня, — выл за дверью Петр Юрьевич, мечтая полакомиться нашими мозгами. Я крестилась и почему-то думала о том, что если описаюсь прямо на пол от страха, то будет очень стыдно даже после неизбежной и мучительной смерти от рук зомби.

— Пошел на..! — рыкнул на него Сема, подпирая могучим плечом дверь. — Пошел в…! … зомби! Сдохни, гнида!

— Да вы там совсем..? — разозлился упырь и тоже начал материться. — Что за приколы? Немедленно открывайте!

— Пошел на …!

Я обшарила взглядом стены, прикидывая, чем мы будем отбиваться, если ему удастся выбраться на волю. Огнетушитель? Но он пластиковый. Хотя, можно залить ему морду пеной. Это даст нам возможность добежать до Анжелы и вызвать подмогу.

— Помогите! Выпустите меня! — стал биться о закаленное стекло покойник, придерживая на груди простыню. — Люди! Полиция!

— Полиция? — я так удивилась, что даже перестала трястись. Зомби зовет стражей порядка?

— Пошел на …! — не умолкал Сема.

Абсурдность ситуации привела меня в чувство. Разве я получала высшее образование для того, чтобы верить в сказки об оживших мертвецах? Мужик за дверью, очевидно, живее дедушки Ленина и Цоя вместе взятых. Вот только выяснить, что он тут делает, можно лишь поговорив. Я встала и медленно подошла к двери, приглядываясь к буйному покойнику. Тот продолжал ломиться в дверь и ругаться отборным матом. На каждую его реплику Сема симметрично посылал по известному направлению.

— Тихо! — рявкнула я. — Молчать, оба!

Как ни странно, они оба мгновенно замолкли и уставились на меня. Семен продолжал держать дверь, а Петр Юрьевич прижался лбом к стеклу.

— Подышите на стекло, — попросила я его. Тот молча повиновался, и я повернулась к Семе. — Смотри — запотело. Он живой.

— Живой, — удивленно подтвердил Ткачев. — Выпустите меня, придурки!

Я пропустила хамство мимо ушей и скомандовала Семену:

— Открывай дверь!

— Не, — замотал он головой. — Не может человек после восьми ножевых и вскрытия остаться живым!

Ко мне окончательно вернулась способность соображать, поэтому я повернулась к тоскующему за стеклом Петру.

— Шаг назад и сними простыню, живо!

Тот возмущенно вытаращил глаза, но сделал то, что я просила, оставшись полностью голым. Молодое красивое тело, без малейших признаков ножевых ранений или анатомических разрезов предстало перед нами во всех подробностях.

— Ну, видишь? — толкнула я Семена в бок. — Это не он! Ложная тревога!

— Офигеть, — выдохнул мойщик и посторонился, открывая. — Вот так номер, чтоб я помер, тьфу-тьфу-тьфу на мой поганый язык!

Бывший покойник живо схватил простыню и бросился к выходу, но Сема тут же загородил выход могучим торсом. Петр с размаху врезался в Колоскова, отпружинил, как резиновый мячик и грохнулся на пол. Я молча наблюдала за тем, как он неловко собирает конечности и заматывается в саван. Бесполезно его ловить и пытаться помочь. Ладно себя покалечит, а ну как меня? Пусть вон об Семена бьется, а я с ним и издалека могу пообщаться.

— Холодно! — пожаловался он и заистерил. — Где я, и кто вы? Что вы со мной сделаете? Вы хотите похитить мои почки? Я больной, я весь больной, пиелонефрит, цирроз печени, обструкция легких, кровь вообще вся совсем-совсем больная, ужасная кровь! И вирус СПИДа еще! И гепатит!

— Спокойно! Молчать, слушать, — рявкнула я. — Ты в агентстве ритуальных услуг «Тихий Ангел». Я — гример, а Сема — мойщик. Нам не нужны твои почки, у нас своих по комплекту.

— Я в морге? — еще больше запаниковал парень. — Почему? Зачем? Кто вы такие?

— Да не ори! Ты сам кто такой? — задал встречный вопрос уже успокоившийся Семен. — Мы тебе представились, а ты нам — нет. Ты — Петр Юрьевич?

— Нет, — замотал головой он. — Вы ошиблись, вы меня перепутали. Я не сделал никому ничего плохого! Отпустите меня, а?

Я вообще не переношу вида психующих мужиков. Для меня мужчина должен оставаться каменной стеной, нерушимой скалой и эталоном выдержки даже в самой нелепой ситуации, а этот ведет себя, как маленькая девочка. Вместо конструктивного диалога несет какую-то пургу и вносит сумятицу в рабочий процесс.

— Кому ты нужен, — махнула я рукой. — Вали на все четыре стороны! Только в простыню получше замотайся, на дворе февраль. Простудишься, и к списку твоих диагнозов добавится пневмония.

— Так не положено, — заартачился Колосков. — У меня должностная инструкция, в конце концов! Не полагается позволять покойным самовольно покидать рабочие помещения. Я лично их транспортирую, мне за это деньги платят!

— Холодно, — снова заныл бывший покойник.

— До тебя никто не жаловался, — съязвил Семен.

— Пойдемте в кабинет, — я мотнула головой в сторону двери и нерешительно замялась. — Там хотя бы есть, где присесть. Да и обстановка душевнее.

В наших рабочих помещениях действительно довольно прохладно. У меня постоянно мерзнут руки, когда я гримирую клиентов, но по-другому нельзя. Температурный режим должен поддерживаться, иначе произойдет непоправимое. У нас хорошие кондиционеры, которые регулярно чистят, но, все равно, и в моечной, и в гримерной стоит характерный запах, хоть и очень слабый. Первое время меня от него сильно тошнило, но сейчас я перестала обращать внимание.

А вот в кабинете у нас тепло, есть холодильник, чайник, микроволновка, телевизор, компьютер — все, что нужно усталым работникам в перерывах. Находясь внутри, никогда не подумаешь, что за соседней стеной лежит пара-тройка мертвецов в разной степени готовности к погребению. У нас можно принять душ и даже поспать на большом удобном диване! Правда, я никогда не моюсь и не сплю на работе — терплю до дома.

Мы зашли в кабинет, и я кивком указала парню на диван, а сама достала из шкафа три кружки и щелкнула тумблером чайника.

— Как зовут-то тебя? — я ободряюще улыбнулась нашему гостю.

— Тарас, — он обнял себя за плечи, пытаясь согреться.

Сема достал из кармана прозрачную бутылочку и быстро наполнил два малюсеньких пластиковых стаканчика. Когда он успел их достать из тумбочки — загадка. Я возмущенно на него посмотрела — пить с покойниками на рабочем месте — это уже за гранью добра и зла.

— За знакомство, Тарас! — Колосков провозгласил тост и немедленно опрокинул в себя содержимое. Тарас, поколебавшись, тоже сделал глоток и тут же шумно выдохнул:

— Ого!

— Ага! — довольно зажмурился Сема. — Медицинский спирт! Чистейший ректификат!

— Теплее становится? — проявила я заботу. Тарас поежился, но кивнул.

— Между первой и второй…

— Будет длинный перерыв, — прервала я Семена и отобрала бутылку. — Если ты забыл, у нас огромная проблема. Нам привезли живого! Необходимо вызвать медиков, полицию. Да и Тарас, наверное, хочет домой.

— Точно! — хлопнул себя по коленям Колосков и озадачился. — А зачем тогда ты чайник включила?

— Я проявила радушие и гостеприимство, а ты устроил попойку! Тарасу вообще зря налил! Он же в коме был, вдруг опять впадет? Да и с его набором болячек пить — обречь себя на мучительную, но быструю гибель. Возьмет и сковырнется прямо тут.

— Типун тебе на язык, — испугался Сема. — Но он пил сам, значит мы не при чем.

— Как ты себя чувствуешь? — повернулась я к парню. — Голова не кружится, нигде не болит?

— Нормально, — пожал он плечами. — В туалет немного хочу, поел бы.

Я задумалась. Поговорить мы еще успеем, а вот туалет — дело серьезное. Еще несколько минут назад я и сама могла опозориться перед двумя мужиками.

— Так, ты, Тарас, иди вон в ту белую дверь. Там душ и туалет. Изнутри не запирайся, мы подглядывать не будем, но сможем прийти на помощь, если вдруг тебе станет плохо. Приводи себя в порядок, а мы пока найдем тебе что-нибудь вместо савана. Если что — кричи погромче!

Тот подозрительно на меня посмотрел, но желание согреться под душем оказалось сильнее осторожности.

— Вызывай полицию и медиков, а я халат хоть принесу, — разделила я наши с Семеном обязанности, когда Тарас прошлепал босыми ногами в душ. — У нас ведь нет другой одежды?

— Есть пакет вещей Ткачева.

— А Петра Юрьевича во что оденем? Кстати, а он сам где?

— По документам, он у нас в душе моется. Так сказать, самостоятельно выполняет мои прямые обязанности. Слушай, а может, наш Тарасик решил пошутить, вместо Пети прилег…

— Что за глупости? — удивилась я. — Во-первых, он искренне был напуган и удивлен, значит для него это — сюрприз. Во-вторых, а Петю он по дороге в урну для окурков вытряхнул? Это явно кто-то другой пошутил.

— Найти бы этого шутника!

— Нам бы сначала Петю найти! А то родственники заплатили, хотят увидеть усопшего красивым, а мы его про… потеряли! Кстати, предупреди медиков и полицейских, чтоб не перепутали входы, а то вломятся на поминки, скорбящих распугают.

Я оставила Сему разбираться со службами и отправилась в подсобку.

Иногда мы покупаем вещи для клиентов, но чаще всего, работаем с тем, что привозят родственники. Поэтому никакого склада с одеждой и обувью, как в крупных агентствах, у нас нет. Да их и некуда складывать, потому что я все забила расходниками, получив от Магды карт-бланш на покупку необходимого.