Я достала из шкафа новый рабочий темно-синий халат. Кроме этого, мне совсем нечего предложить гостю. В любом случае, придется звонить родственникам Тараса, чтобы они привезли ему вещи и документы.

Он уже закончил, когда я вернулась. Кажется, наш посетитель согрелся и совсем пришел в себя. В халате он выглядел довольно комично, поэтому, несмотря на всю серьезность ситуации, я не могла не улыбнуться, глядя на него. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся в ответ. Я смущенно опустила глаза.

Тарас выглядел, как какой-нибудь парнишка из популярного бойзбэнда — светло-русые слегка волнистые волосы, задорно-зеленые глаза, в обрамлении длинных, темных, почти черных ресниц и с такими же темными бровями, аккуратный небольшой нос и пухлые губы. Одна его ровная белозубая улыбка вполне могла бы растопить айсберг, о который разбился «Титаник».

Жаль, что такие парни никогда не обращают внимания на таких, как я. Обычно, у них длинноногие подружки с большим бюстом, надутыми губами и огромными глупыми глазами, типа нашей Анжелы. Даже имя у такой куколки подходящее, не Маша и не Катя, а вот, восхищайтесь, Анжела!

— Виталия, к нам полиция! Что-то случилось? — нарисовалась наша красавица, не успела я о ней подумать. Ее наивные голубые глаза были распахнуты в ужасе, а на щеках играл румянец волнения. Она наткнулась взглядом на полуголого Тараса и заинтересованно улыбнулась.

— Здравствуйте! Я — Анжела, администратор.

— Тарас, — широко улыбнулся в ответ бывший покойник.

Зависть больно царапнула меня за душу, поэтому я слишком грубо велела Анжеле:

— Проводи ментов сюда и иди работать!

Глава 3

Страж порядка хмуро обошел помещения, выслушал наш сбивчивый рассказ и принялся подробно допрашивать уже по существу.

Начать решили с Тараса.

— Сладченко Тарас Андреевич, тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения, холост, детей нет, — представился парень. — Документов у меня с собой нет, они, наверное, дома. Там же, где и все остальные мои вещи… По сути, рассказать ничего не могу. Проснулся тут — на столе под простыней.

Полицейский закатил глаза и взялся за нас.

По версии Семена день начинался как обычно. Колосков встретил машину, принял сопроводительные документы, не забыв поставить свою подпись везде, где требовалось. Затем двое хмурых парней закатили клиента на своей транспортировочной стойке и переложили его на нашу каталку. К счастью, педантичный Сема, как всегда, сделал снимки акта приема-передачи, и я без проблем показала полицейским доказательства нашей безупречной честности.

— Смотрите, — ткнула я пальцев в экран. — Вот Тарас лежит на их каталке. То есть, привезли именно его. Так что, если кто-то и подменил Петра Юрьевича Тарасом, то это точно не мы.

— Не смешите, — усомнился полицейский. — Сейчас такое можно сделать, крылья пририсовать или пляж вокруг изобразить, с пальмами и обезьянами!

— Только не с этими снимками, — отрезала я. — Такой формат не редактируется! Это — «сырые» фотографии. То есть, их, конечно, можно отредактировать, но сохранить изменения никак не получится. Только если сменить формат.

— Ну-ну.

— Не верите — спросите у ваших экспертов, — обиделась я. — Мы делаем фотофиксацию на все перемещения клиентов — прием, перед мойкой, после мойки, потом я фотографирую их до грима, а затем — после. Именно во избежание недоразумений и используется этот формат. А так бы на мобильник щелкала, проще и быстрее. К нам не может быть никаких претензий.

— Хорошо, — согласился служивый. — В таком случае, будем искать вашего Петра Юрьевича у коллег из морга. Кто еще, кроме вас, тут работает?

Я пустилась в объяснения, стараясь ничего не забыть и не перепутать. Дело в том, что по сути у нас работает две организации. Одна — наша — занимается подготовкой к прощанию. Условная Анжела консультирует заказчиков, заключает с ними договоры, берет оплату и формирует расписание. Сема принимает клиентов, моет их, одевает и доставляет мне в гримерную, где я работаю над тем, чтобы они получились «как живые». После этого Семен увозит каталки к нашим соседям.

Формально, они тоже — «Тихий Ангел», но фактически у них свое управление. Там есть свой распорядитель, организатор и транспортировщики. Ребята занимаются непосредственно самим прощанием. У них два зала — большой и малый, где родственники и близкие могут в последний раз посмотреть на покойного. Туда почти каждый день приезжает батюшка, отпевающий усопших.

Они не заходят к нам в рабочие помещения — им просто нечего здесь делать. Мы тоже стараемся не соваться к ним без острой необходимости. Колосков провозит каталки до их дверей, а дальше они разбираются сами. Пару раз я из интереса заглянула на поминки, но мне очень быстро стало не по себе, и я ушла. Одно дело — гримировать покойника, и совсем другое — смотреть на то, как люди плачут над его телом. Мне кажется, даже воздух в зале прощания становится каким-то тяжелым и липким.

— Значит, они вообще не могут иметь отношения к происшествию? — еще раз уточнил полицейский.

Я уверенно кивнула:

— Сто процентов. Их поле деятельности это венки, гробы, музыка и сопровождение до кладбища. Минуя нас, они не получат ни одного покойного. Если хотите, я могу проводить вас по служебному ходу, чтобы вы побеседовали с ними. Но смысла в этом не вижу.

Участковый повернулся к Тарасу.

— Ну, а вы что скажете? Как вас угораздило? Вспомнили что-нибудь еще?

— Я уже все рассказал, — горестно вздохнул Сладченко. — Вчера я пришел домой, выпил чаю, а дальше ничего не помню. Честное слово! Очнулся уже здесь, под крики: «Зомби!» и ненормативную лексику.

— Оскорбления? Заявление писать будете? — оживился полицейский. Тарас удивленно глянул на него, потом так же удивленно — на Сему.

— Посмотрел бы я на тебя в такой ситуации, — буркнул Колосков. — Сколько работаю, а первый раз труп ожил!

— Да уж, — покачал головой страж порядка. — Слышал я истории о том, как в морг по ошибки живых привозят, но чтоб в похоронное бюро из морга живого доставили…

— Хорошо, что хоть похоронить не успели, — ляпнула я.

— Тьфу на тебя! — осерчал Сема. — И так сердце замирает, как подумаю.

— Как же вы, Семен Николаевич, живого человека от мертвого не отличили? — задал резонный вопрос офицер. — Вы же в горячих точках служили!

— Так нет у меня такой задачи — проверять покойников на жизнеспособность! — развел руками Колосков. — Я их мою, да одеваю. Витек потом раскрашивает.

— Ну, вы же его руками трогали, — продолжал допытываться полицейский. — Неужели не почувствовали тепло?

— Работаю я в перчатках, — терпеливо, как первоклашке стал объяснять Семен. — Перчатки толстенные и длинные, по самый локоть! Да и не успел я его развернуть. Как за простыню схватил, так и перекатил!

— В общем, по вашему пропавшему покойнику будем заводить дело. Надо оповестить родных трупа о пропаже.

Мне немного резануло ухо это словосочетание, но другой вопрос, почему-то, волновал меня сильнее.

— А с Тарасом что будем делать?

— Состава преступления нет, — отрезал офицер. — Все похоже на дурацкую шутку, если честно. Максимум — хулиганство.

— Все похоже на покушение на убийство, — озвучил мои мысли Семен. — А если бы его закопали?

— Ерунда! Посудите сами, вы бы развернули тело, начали мыть, увидели бы, что оно не вскрывалось…

— Вскрывалось, не вскрывалось — какая разница? — заступилась я за Сему. — Наша работа не разглядывать тела, а приводить их в порядок! Помыли-одели-причесали-готов! Может быть, его решили живьем похоронить! Накачали наркотой и нам подкинули.

— А с какой целью? — усомнился полицейский. — Зачем такие сложности?

— Откуда я знаю? — разозлилась я. — Это ваша работа, выяснять! Моя работа — гримировать усопших!

— Стойте, стойте, — взмолился Тарас. — Я ничего не понимаю! Меня кто-то хотел убить?

— Нет! — отрезал полицейский.

— Да! — рыкнул Сема.

— Возможно, — я заняла нейтральную позицию. — Жаль, что наша доблестная полиция не желает выяснять это!

— Виталия Георгиевна, — устало вздохнул участковый. — Мы должны выполнить свою работу, чтобы вы могли выполнить свою. Поэтому мы будем искать Петра Юрьевича, а Тараса Андреевича надо отправить домой.

Он удалился, а мы втроем остались в кабинете.

— Еще по мензурке? — предложил Колосков.

— Да погоди ты! — махнула я рукой. — Сначала с медиками пообщаемся.

Врачи прибыли сразу после отъезда полиции, осмотрели Тараса, взяли необходимые анализы, покачали головами, поржали и уехали.

— Ну, — я сложила руки на груди и посмотрела на парней. — Что теперь? Ты где живешь?

— Парковая одиннадцать, я там снимаю студию, — почему-то обреченно ответил Тарас.

— Серьезно? — обрадовалась я. — А я в тринадцатом доме!

— Никогда тебя там не видел.

— Ничего удивительного, — скривилась я.

Может, и видел. Да только где тебе обратить на меня внимание? Впрочем, я его славную мордашку тоже не припомню. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось разведать ситуацию.

— Надо позвонить твоей девушке, чтобы привезла вещи.

— А нет у меня девушки, — тяжело вздохнул Тарас.