Двери со скрипом отворились. Я вошла в сумрачный зал. Внутри пахло болотом, грибами, душицей и прелой листвой. Луч тусклого света падал на огромный дуб, который рос прямо из пола. Черной кроной он подпирал потолок. Могучие ветви словно пытались раздвинуть стены. Среди густой и темной зелени что-то поблескивало. Я подошла ближе и увидела цепи, толстыми золотыми змеями обвивавшие ветки и темный ствол. Там, где листва была особенно густой, царил жутковатый и интригующий до мурашек мрак.

— Ой! — прошептала я, видя, как на ветке что-то шевельнулось.

Из мрака вывалился огромный пушистый кошачий хвост. Он свисал вместе с задними лапами. Котики — это моя слабость. Поэтому знакомые прятали от меня своих нервных котишек. Так что не удивительно, что в таком странном сне нашлось место для пушистого котика.

— Ути бозецьки ты мой, — выдохнула я, удивляясь, как можно не любить сладких мурлык. — Кис-кис-кис… А можно я поглажу котика?

Я спросила негромко. Исключительно ради приличия. А сама тем временем подкралась к пушистой кошачьей попке. Ого, да он больше мейкуна!

— Тык-тык-тык, — почесала я пальчиком хвостик и окрестности. — Ты у нас мальчик или девочка?

Я осторожно задрала хвост, пытаясь рассмотреть, кто же это…

— Я — господин ректор! — внезапно послышался голос. Хвост черной пушистой змеей скользнул у меня сквозь пальцы, скрываясь в темноте.

Подскочив на месте от неожиданности, я почувствовала, как волосы на голове шевелятся.

— Итак, кто это у нас обнаглел до такой степени, что ректору под хвост заглядывает? — послышался убаюкивающий и мягкий гортанный голос.

Он говорил так, словно пел колыбельную. В темноте вспыхнули зловещие глаза.

Я шарахнулась, обещая больше никогда не трогать чужих котов. Даже во сне!

— Ну-ну, — послышался сладкий голос, от которого на меня навалилась усталость. Словно к моей усталости прибавилась усталость целого офиса, отрабатывающего сверхурочные.

На мягких лапах ко мне стала побираться дремота. Я даже украдкой зевнула. От звука кошачьего голоса хотелось превратиться в ежика и впасть в спячку. Есть любители поспать. Но я — профессионал.

К своему ужасу я увидела, как из мрака листвы высунулась огромная лапа. Из нее выползли стальные когти, оставив на стволе внушительные борозды. С дуба посыпались листья и желуди. А с меня седые волосы и планы на будущее.

— Я так понимаю, новенькая? — снова послышался кошачий гортанный голос. Я снова невольно зевнула и опустила глаза.

Только сейчас я увидела, что под дубом были разбросаны белые кости. На меня пустыми глазницами смотрел чей-то черепок. Увидев, что я замешкалась, не веря своим глазам, голос из темноты продолжил.

— Они тоже очень любили котиков.

Сколько же здесь костей! И все человечьи!

— Котик отвечал им взаимностью! — послышался голос, предположительно принадлежащий коту. По моему лицу скользнул пушистый черный хвост. Эта опасная тварь явно заигрывала со мной.

Мне стало так жутко, что мысленно я уже добежала до двери. Но продолжала стоять, как истукан, не в силах пошевелиться.

— Кискас со вкусом человечины, — промелькнуло в моей голове и холодком побежало по спине, когда я почти уснула.

Цепь на дубе прозвенела. Мне послышалось, словно по коре кто-то карабкается. Я дернулась, открывая глаза. Жуткие кошачьи глаза вспыхнули в темноте ветвей на уровне моих глаз. Я сделала еще шаг назад, хрустнув чьим-то черепом.

Глава первая. Русалка на ветвях висит

— Извините, — прошептала я, брезгливо убирая ногу с черепушки.

— Ты Сашеньку не знаешь? — подозрительно спросил кот. Его хвост мелькнул среди ветвей. Он как огромный черный пушистый язык роскошным взмахом облизал воздух.

— Сашеньку какого? Или какую? Эм… Кажется, знаю, Сашу … Блин, фамилию забыла… — напрягла я память. — Саша-Саша-Саша… На дэ как-то…

— Пушкина, — послышался голос из темноты.

«Он сейчас бросится на тебя!», — тряслись поджилки. «Кискас со вкусом потной Марьяны! Мы взяли нежное филе Марьяны, смешали его со злаками и витаминами! Чтобы ваша киска была довольна, здорова и счастлива!», — стучали зубы.

— Пушкина? Пушкина я знаю! В школе учила… — ответила я, глядя на то, как шевелится золотая цепь, словно за нее тянут.

— Он там гимн Академии Нави обещал… Пару веков назад… — послышался мурлыкающий голос. — Он ничего не написал? Не знаешь? А то говорил, что известный поэт!

— А! Написал! И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом. Идет направо — песнь заводит, налево — сказки говорит… Вы про это? — удивилась я, делая осторожный шаг назад.

— Что?!! — внезапно округлились горящие глаза. Два горящих блюдца уставились на меня, словно я тоже обещала написать гимн. Я почувствовала себя редкостным писателем в штаны и какафтором по совместительству!

— У лукоморья дуб зеленый… — лепетала я. — Златая цепь на дубе том… Как-то так… Хорошее стихотворение!

— Я сказки рассказываю? Песни завожу? — послышалось шипение. По стволу яростно ударили стальные когти. Кора осыпалась на пол.

Я сделала еще один шаг назад. Если это тот котик из стихотворения, то у меня тоже много вопросов к Александру Сергеевичу. И что-то мне подсказывает, что я их вот-вот задам при личной встрече!

— Ладно-ладно, котики злопамятные, — прошипел голос, ворча «песни заводит и сказки рассказывает». — Как встретишь, передай ему привет от кота ученого! И скажи, что гимн — редкостное гимнО! Это какая-то сказка для детей!

— Ему уже передали. На Черной Речке, — смутилась я, впервые так остро сожалея о смерти великого поэта. — Большой, горячий.

— Итак, чьих будешь? — спросил кот, снова проводя мягким хвостом по моей щеке.

— В смысле, чьих? — спросила я, не веря своим глазам. Судя по когтям, сейчас меня распишут под хохлому! Или гжель!

— Чьих? — со зловещей мягкостью спросил кот, так и не показываясь целиком. Может, даже и к лучшему! А то я девушка — впечатлительная!

— Вы спрашиваете про парня? — предположила я, решив, что мало пятилась. И нужно еще немного отойти. — Так я с ним сегодня рассталась… Так что ничьих… В смысле, что я — свободна… А с какой целью интересуетесь? Эм… Завестись хотите? Если вы про это, то я вас не потяну… У меня зарплата маленькая. И соседи бдительные… У них … ружье есть…

Я представила соседей, которые рады уже тому, что мой котик не летает и не плюется ядом. Пожалуй, это его единственное достоинство в моих глазах.

— Парень?

И тут я замешкалась. Я вспомнила, как стояла возле озера. Среди деревьев виднелся капот знакомой машины. Я ковыряла настройки фотоаппарата, выставляя свет. «Знаешь, наверное, нам нужно взять паузу в отношениях. Просто я пока не планирую… Ой! Видал, какой кадр получился? … И…».

— И? — спросил кот, снова шелестя листьями и звеня цепью.

А! Я потеряла фотоаппарат! Нужно срочно его найти!

— И! — пожала плечами я, пытаясь вспомнить, когда выронила камеру.

Но, увы, безуспешно.

— И все. А так я сама по себе девочка! — вздохнула я.

— И куда бы тебя засунуть? — прищурились страшные глаза.

— Спасибо, не надо меня никуда засовывать. Жизнь меня и так сует куда попало! Вроде бы только вылезла и отмылась, а она уже новое место нашла! — вежливо ответила я, чувствуя, как накатывает сон.

— Когда люди говорят, что ищут теплое местечко, — усмехнулся кот. — Они не подозревают, что в нем может быть немного грязно. Что просили, то и получили. Так, о чем это я?

Я твердо решила вернуться в лес за камерой.

— Всего хорошего. Было очень приятно поболтать. Мне нужно идти. Меня дома ждут! Очень ждут!

— Лесные, домовые, водяные, оборотни, кладбищенские? — спрашивал кот, пока я пыталась вежливо закончить разговор.

— О, нет! — возразила я, чувствуя, как меня рубит. — Не хотелось бы, чтобы они меня дома ждали.

— Ты плавать умеешь? — внезапно спросил кот, словно его осенила гениальная мысль.

— Нет, — отрицательно покачала головой я. — В основном как топор!

— Отлично! Значит, в утопленницы. В русалки. Решено! — мурлыкнул кот, оставаясь очень довольным собой.

Я посмотрела на вершину дерева, видя что-то похожее на сундук, перемотанный цепями. Он спрятался в листве. Интересно, это то, что я думаю? Вряд ли это — кошачьи пожитки.

Внезапно двери распахнулись. Со всех сторон в зал хлынула толпа.

— Ты с ума сошла стоять так близко?! — дернули меня за руку. Я обернулась и увидела молодого и бледного человека, накрытого газоном, словно плащом. Волосы у него были зеленые, а глаза белые, без зрачков. Что-то в его газоне показалось мне знакомое. И в голосе тоже.

— Мамочки, — дернулась я, не зная, кого бояться больше.

— Сюда иди! — потянули меня за руку. Под ногами вспыхнула черта, через которую я переступила. И меня тут же отпустили.

— За эту черту не заходить! — послышался тихий голос. Я посмотрела на черепа и кости. Кто я такая, чтобы спорить?

— Мои сладенькие, свет очей моих, студенты и преподаватели, — нараспев протянул кот, пока я смешалась с толпой, стараясь держаться подальше.

— Ыыыы! — зевнул кто-то рядом со мной. Я посмотрела на высокого парня, который клевал носом. Но мужественно боролся со сном.