Кристина Юраш
Гид для гада
Глава первая. Нашествие зомби
— Ната-а-а-аша! — послышался страшный голос за дверью. Я вздрогнула, притаившись возле дверного глазка. Когда к вам пришли нежеланные гости, то сначала намекните, что вас нет дома. Если не помогает, попробуйте показать, что у вас не все дома. — Я зна-а-аю, что ты до-о-о-ома! Ната-а-аша!
«Уходите!», — едва слышно сквозь зубы прошептала я, обливаясь холодным потом и пытаясь не выдать присутствие жизни в своей квартире. Звонок уже оборвали, теперь ломятся в двери. Их стук каблуков отдается ужасом в моем жадном сердце. Они сопят и требуют меня, словно голодные зомби. Их когти скребут по моей железной двери, убивая пачками нервные клетки.
— Ната-а-аша! — заунывно и немного отчаянно зовут меня невидимые мне, но отлично слышимые соседям голоса, пока я в одних носочках крадусь в комнату, стараясь не перевернуть стойку с обувью. — Откро-о-о-ой! Ты же до-о-ома!
Еще бы дома! У нас карантин в связи с очередным убойным вирусом, разгуливающим по носовым платкам и общественному транспорту.
— Нату-у-усик! — послышался еще один охрипший женский голос, пока я тихо присаживалась на кровать, понимая, что пора выключить все телефоны. — Я не ездила заграницу! Меня там точно не было! Я здорова-а-а! Кхе! Кхе-е-еу!
Телефон звонил, спрятавшись в складках одеяла. А там что? Там: «Ната-а-а-аша! У меня палец отпал! Большой!» — отчаянно вопит мессенджер. «Ната-а-а… У меня четыре пальца отпали! Я с мужем подралась!», — не замолкал телефон, бросаясь сообщениями. «Мне завтра на свиданку! У меня половинка опала! Это ужас, кошмар! Я жить не могу!», — вопили заплаканные смайлы, пока я куталась в одеяло, слыша возню в подъезде.
На моем маленьком столике для наращивания ногтей царила чистота и порядок. Три сертификата висели на стене, радостно сообщая, что я теперь — мастер, способный победить кутикулу, обуздать сразу две стихии «гель» и «акрил», и к тому же — великий художник, чьими картинами чешут задницу, гладят кошку и выдавливают прыщи!
А за дверью — никакие не зомби, а наработанная за два года клиентская база, получившая вчера рассылку о том, что до конца карантина никаких ногтей.
— Ууууу! — выл кто-то за дверью, пока куча гневных сообщений сыпались на мою седую от пиления ногтей голову. На полу валялся стразик, который я осторожно подцепила и отнесла в коробочку с наклейками, блёсточками, рисунками и прочей ерундой. В этой коробке постоянно рылись чьи-то хищные руки под руководством больной фантазии, в поисках самого колхозного дизайна, который только можно себе представить. «Зеленый френч», «леопардовую зебру», «имя по буквам на каждом пальце, чтобы когда я вот так делаю, получалось «Викуся», — это сводка только за последний месяц.
«Ой, а можно другой розовый! Нет, не этот, другой!» — требовали клиентки, сидя на стульчике и разглядывая мои сокровища. Не знаю, как другие мастера, но я мысленно делила всех клиенток на несколько групп. «Тиранозаврики» или «У меня лапки!», — это те, кто приходил впервые и сразу заказывал себе когти рекордной длины. Это они потом пытаются полчаса расстегнуть сумочку, чтобы достать денюжку. «Тиранозаврики» после наращивания очень любят подолгу возиться в коридоре с молниями, пуговицами и замками. Я искренне люблю «тиранозавриков». Особенно, провожать их взглядом из окна. Они идут, инстинктивно поджав лапки к груди, всем видом намекая, что уже открыли сезон охоты на тех, кто сможет застегнуть подлую молнию, поднять с земли карточку и написать за них сообщение.
У «тиранозавриков» есть подруги — Девочки — Руки Ножницы. Они обожают огромные стилеты, яркие лаки и токсичные цвета. Как правило, у них есть вечно раненый и нервный муж, который научился вовремя уворачиваться от супружеских ласк. Этот же герой с видом канонизированного великомученика освоил древнее искусство мыть посуду. В комплекте прилагается вечно настороженный ребенок, который при виде маминых ногтей делает уроки в два раза быстрее и случайно одноглазый кот.
Раз в день ко мне обязательно заглянет «Фаберже. Мы Еще или Уже?». После них остаются пустые коробочки из-под блёсточек, стразиков и вон той сверкающей пыльцы. Спорить с ними бесполезно. Зато под конец работы нужно успеть выключить лампу, иначе ослепнешь от сияния и сверкания. Если честно, я за них всегда тревожусь. Мне казалось, что стоит им выйти на улицу, их сразу унесут сороки, атакуя, как птицы — убийцы.
Частенько ко мне захаживают «Какули». «Мне нужно какули!», — однажды огорошила меня клиентка, пока я морально готовилась отговаривать ее от «трюфельков» и коричневых «улиток». «Да вы не поняли! Какули или какулены!» — закатывала глаза девушка, кивая в сторону моего туалета. Я намекала, что амбарный замок для туалета еще не повесила, противопехотные рвы в коридоре еще не вырыла, растяжки не поставила, так что путь к облегчению пока свободен. На меня смотрели так, словно мой диагноз ясен и обжалованию не подлежит. «Каку-у-у-ли или какулены!», — вздыхала клиентка, тихо хныча от моей беспросветной тупости. «Улю знаете? Лену знаете? Мне такие же, только с сердечком здесь и здесь, и форму немного другую… Но точно такие же!», — снизошла на нее благодать. Инсульт передумал меня трогать и отправился к соседу-алкоголику. Таких клиентов у меня человек пять. С одной я чувствую себя официанткой в суши-баре. «Вам Какутани или Какуюли? Какутани с угрем, а Какуюли с икрой?», — сразу спрашиваю я, и еще ни разу не ошиблась.
Есть и самый ненавистный тип клиента. «Слушай, я же у тебя постоянный клиент! А можно скидос?». Ага, в пропасть! Я что? Бесплатно себе шахтерский стаж зарабатываю? Потом буду кашлять рядом с шахтером: «Антракоз?». «Не! Акрил! Кхе!». «А у Маши цены ниже! И тебе не мешало бы опустить! Вот, пятьсот рублей. Больше нет!». Пятьсот рублей — одна рука принцессы. Зато с первоклассным маникюром. Заработаешь еще — сделаю вторую! Могу пальцы через один делать! Это — особая услуга. «Ну чего вы в самом деле! Мне мужа и детей нечем кормить!». Через месяц я еще цены подниму. Так что пора бы мужу начать охотиться! И детей подключать к этому нелегкому и рискованному делу!
Сообщение о карантине было отправлено еще раз. Скрежет ногтей в подъезде превратился в скрежет зубов, став уже не моей проблемой, а проблемой стоматолога.
В отместку всем жизненным трудностям, я сонно побрела на кухню, зевком здороваясь с холодильником и чайником.
— Че бы поесть? — сглотнула я обилие слюней и открыла заветную дверцу. Эпоха великих гастрономических открытий закончилась путешествием руки за огурчики в поисках вчерашнего творожка и замёрзшей кастрюли с супом — лапшой. Почесав попу под пижамой, я недоверчиво посмотрела на часы. «Неужели я выспалась?», — сипло задала я себе вопрос, ставший насущным с тех пор, как моя квартира превратилась в проходной двор, а кофе стало заканчиваться в десять раз быстрее.
Бабушки были уверены, что я — стоматолог на дому. Соседские гости-наркоманы, что я — легкий источник наживы. А полоумная тетка с котами, что я — второе пришествие антихриста. И лишь умение вовремя закрыть дверь спасало меня от соседского произвола. Зато мне вспоминалась финансовая крыса, больно укусившая меня за кошелек и за трудовую книжку три года назад, намекнувшая, что ноготки — отличный бизнес.
День был ярким, солнечным, весенним-превесенним и дышал в приоткрытое окно чем-то странным и волнующим. Гормон играл, а душа разворачивалась, предвкушая что-то незабываемое.
Пока я наводила кофе, лениво пролистывая на телефоне рассадник новостного пессимизма, позади меня послышался шорох. Я резко обернулась, не увидев никого. Присматриваясь к кружкам, сахарницам и висящим на крючках кухонным причиндалам, я автоматически помешивала черную душистую гущу.
— Здравствуй, Наташа, — послышался хриплый мужской голос, напоминающий рев соседа — алкоголика, решившего в сотый раз отбросить рога и копыта возле мусоропровода. От неожиданности мои пальцы разжались, а попа сжалась. Кружка упала на пол, обдавая мои ноги кипятком. На всякий случай я шарахнулась к холодильнику. Откуда у меня в доме мужик? Насколько я помню — мужик не таракан. Сам не заводится!
Перед глазами вспыхнуло яркое пламя. Нащупав чайник, я щедро выплеснула воду в самое пекло. Пламя мало того, что не уменьшилось, так еще и разрослось, поглощая угловой диванчик, столик и занавески.
Схватив с плиты ледяную кастрюлю с супом, я щедро вылила ее в огонь. Из огня медленно вырисовывалась внушительная черная фигура с бараньими рогами, на которых нарядной гирляндой повисли вчерашние макароны.
— Вам ч-ч-чего? — испуганно спросила я, со звоном роняя кастрюльку себе под ноги. Большая лапа, похожая на медвежью тянулась ко мне, объятая пламенем. На одном пальце коготь был обломан, зато других вполне хватило бы, чтобы превратить меня в экстремала, рискнувшую искупать гигантского кота.
— Я пришел за твоей душой! — снова послышался жуткий голос, от которого мне хотелось сжаться и спрятаться. Мне показалось, что говорило сразу несколько человек, но чудовище было одно! — Десять лет прошло, так что пора!