Кристина Юраш
Искушение из правил
Пролог. Всадница без головы
Есть верные признаки, что наступила настоящая осень. Запоминайте. Голые маньяки в парке сто раз подумают, прежде, чем распахивать плащи. Вид «сосульки» вызывает у прохожих уже не панику и стыд, а сочувствие и грусть. Лужи по колено и сопли до колена почти встретились. А клин богатеньких знакомых улетает в теплые края.
Дорога шуршала под колесами. Я ехала из деревни, везя домой свою пятилетнюю принцессу Нюшу.
— Свет мой зеркальце, скажи! Да всю правду доложи, — пробурчала я, глядя в боковое зеркало. — Кто тут хочет проскочить. Поворотник не включить?
Мне же зеркальце в ответ. «За тобой машинки нет»!
Трасса была пустой. Погода — промозглой. Настроение кислым.
На заднем сидении елозил откормленный, гиперактивный хомячок, способный довести до инсульта даже крокодила.
— Ма, а когда мы исе поедем к баушке? — интересовалась пухленькая принцесса, отъевшаяся на блинчиках с вареньем и прочих вкусностях.
Все зло от добрых бабушек! После бабушек привести ребенка в чувство невозможно. Проще родить нового. А этого отдать бабушке навсегда. Для дальнейшего «балования».
Это нас мамы караулили с секундомером, кормили по расписанию, выгуливали на моральном поводке: «Быстро иди домой!». Нас ругали за каждую провинность. На нас смотрели строго и грозили пальцем.
А потом кто-то подменил твою строгую и требовательную маму.
И вместо нее появилась добрая бабушка.
Бабушка постигла древнее искусство потакания «уси-пуси» и откликалась на японское имя «Бахосю».
Из детского лепета на заднем сидении я поняла. Нюша очень будет скучать по кошечке. Даже больше, чем скучала по мне. Я была тронута до глубины души.
Ну еще бы! На маме сильно не прокатишься! Маме хвост фломастерами не разукрасишь. А кошке можно! Бабушка разрешила. Мне не разрешала гладить кошку. А тут разрешила!
Кошка была несказанно рада нашему отъезду. Вы бы видели ее глаза. В них за этот беспросветный месяц впервые промелькнула надежда.
Еще бы! Она больше не пони. И даже не единорог. Ей не придется перевозить кукол на спине. Игрушечному принцу придется искать принцессу пешком. И больше не будет расстроенного детского голоса: «Принцесса не в этой стороне! Мурка, скачи к принцессе!».
Кошка честно обещала не дожить до следующего «Ба! Я плиехала!». И мне было перед ней стыдно.
— А потом поняшка плыгала и спасала плинцессу… — перечислял комок неуемной детской энергии. — И застляла за диваном. Я ее шваблой вытасила! И за хвост! И плинца она улонила! Я ее лугала!
Я внимательно смотрела на дорогу. И краем уха слушала детский лепет.
Десять минут назад я узнала про других детей в деревне. Маша, которая ест козявки, Дима, который надувал лягушку и Саша, у которого на попе шрам. Меня обещали с ними познакомить. Но мне казалось, что я знаю об этих людях больше, чем их родные.
По радио передавали гороскоп на неделю. Бодрый голос диктора обещал мне скорую неземную любовь и скорое свидание. Сегодня мне рекомендовали не выходить из дома. И отключить телефон с интернетом.
Из гороскопа следует, что нормальный мужик завелся у меня дома. Просто носа не кажет. Прячется. И следит за мной. Астрологи иногда умеют угрожать не хуже маньяков.
Мои руки крепко держали руль. Ничто не отвлекало меня от езды, кроме мыслей о том, что месяц у бабушки отлично обнуляет логопедов и занятия с мамой.
Если месяц назад я привезла маленького профессора с абсолютно четкой дикцией. То забирала я маленькую Маугли, разучившуюся читать, писать и забывшую алфавит.
— Мама, волососины глязные! — выдал писклявый голос. В зеркале заднего вида мелькнула детская попа. — А мы купим мне бульдонку? Какубашки?
Таинственный «какубашка» не раз мелькал в разговоре. Я честно не помнила такой нечисти. Барабашку знаю. А какубашку нет.
— Какубашки ибись бульдонка! — слышался писклявый голосок с заднего сидения.
Теперь я знала про личную жизнь таинственного «какубашки». У «какубашки» она есть. Мне еще предстояло догадаться, что это значит. Но сейчас я слишком устала, чтобы заниматься литературными переводами.
— Милая, — на всякий случай ответила я. — Мы не купим бульдога. Быстро застегни ремень! Я кому сказала!
— Не бульдога, а бульдонку! — требовала Нюша, демонстрируя миру свое гиперактивное шило.
Если у ребенка в попе шило, то следите, чтобы оно не мерзло. Я на всякий случай проверила рукой, не замерзло ли наше шило. Не замерзло и не промокло.
— А когда мы плиедем? — наседали на меня. — А мы уже плиехали?
— Нет, еще не приехали, — следила я за дорогой. — Посиди спокойно. Пристегни ремень. Посмотри в окошечко. Где телефон с мультиками? Вот и включай! Или давай займемся буквами? Ну-ка! Первая буква у нас какая?
— Умм, — обиделась Нюша.
— Первая буква «А»! — продолжала я. Через пять минут Нюша убедилась, что мама помнит алфавит. И этого ей оказалось достаточно.
На дороге собирался туман. Я немного напряглась, не сводя глаз с дороги. Прямо как в фильме ужасов. Мне пришлось немного сбавить скорость.
На заднем сидении что-то шуршало. И кто-то чавкал. Бабушка все-таки положила целый пакетище еды на дорожку. Такое чувство, словно мы собираемся пересечь пол мира. Я еще на выходе отбивалась. Говорила, что не стоит. Но мне усиленно всучивали этот пакет. Потому, что ребенок умрет от голода. За два часа предстоящей дороги.
Нюша всегда была гиперактивным ребенком. Просто море неуемной энергии.
— Лянь! Я — поня-я-я-шка!!! — внезапно в лицо прилетел мне рисунок, заслонив дорогу.
Сердце ушло в пятки. Я резко ударила по тормозам. «Стой-стой-стой!», — шептала я, перепуганным голосом, пытаясь отмахнуться от рисунка. Но мне его упорно тыкали в лицо. Машина потеряла управление. Нас развернуло на мокрой дороге.
В тумане мелькнуло что-то огромное, черное. Раздался глухой удар. Я дернулась на ремнях и выдохнула, когда машина встала, скатившись одним колесом на обочину.
Мамочки… Ой, мамочки! Меня все еще трясло. Туман застилал фары, клубясь, словно в фильме ужасов. Пустая дорога, туман, а вокруг лес.
Я все еще не могла поверить, что мы стоим на месте.
— Нюша! — строго произнесла дрожащим голосом я, пытаясь прийти в себя. — Ты с ума сошла? Сколько раз я тебе говорила, что нельзя так делать?!!
Ничего себе! Обошлось!
— Нюша! Я к тебе обращаюсь! Сколько раз я говорила тебе, чтобы ты так не делала! Мы могли умереть! — вспылила я, теряя над собой контроль.
Руки тряслись. Нервные клетки массово подавали рапорт на увольнение из нервной системы. Мы только что чуть не погибли!
— Мама меня ударила! — обиделась Нюша, показывая свою руку. — Мама меня не любит!
— Я не ударила тебя. Просто нельзя заслонять маме дорогу! Я тебе сколько раз об этом говорила! — возмущалась я, повернувшись на заднее сидение. — Мама тебя любит!
— Неправда! — обиделась Нюша.
— Телефон мой сюда дай, — потребовала я.
Мне отдали мой телефон «с мультиками». Батарея издала предсмертный писк и тихо скончалась в моих руках.
— Плохо, — засопела я, пытаясь снова завести машину. Морда машины была всмятку.
Где-то я уже видела что-то похожее… Например, в фильме ужасов. Машина заглохла на дороге в безлюдном месте. Наивные любители приключений на собственные попы дружно вываливаются из нее, чтобы проверить наличие маньяков и чудовищ.
— Не паникуй, — сказала я себе, глядя на туман. — Все хорошо. Просто заглохли. Видимо, перегрелись…
Нюша ползала по заднему сидению и заглядывала в окна.
— Сиди в машине, — строго потребовала я, открывая двери. — Поняла меня?
— Угу, — ответило мне маленькое исчадье бабушкиного воспитания.
Я осторожно вышла в туман, посмотрела на перед машины и…
На меня набросились возможные ценники на ремонт. Я поежилась. А лучше бы чудовище, ей богу!
В кустах по соседству послышался шорох. Я замерла, глядя на кусты. По попе пробежали трусливые мурашки.
— Кто здесь? — задала я самый банальный вопрос. Попа сжалась в ожидании. Не уверена, что хочу услышать ответ.
«Здравствуйте, я чудовище! Не подскажете, когда вы в последний раз принимали душ? Понимаете, я хочу вас съесть, а мама учила мыть жертву перед едой!», — пронеслось у меня в голове, когда кусты снова жутковато зашуршали.
Бррр! Я мысленно писала завещание, тихонько пробираясь к двери. Жизнь промелькнула перед глазами. Дрожащей рукой я пыталась нащупать ручку двери, тревожно глядя на кусты.
По жизни я — жуткая трусиха. И в совершенстве постигла искусство смотреть фильмы ужасов с закрытыми глазами.
Воображение уже занялось скрещиванием крокодила и обезьяны. Пока что животные не хотели «скрещиваться». Наверное, потому что это были два самца. Но, возможно, были и другие причины.
— Здесь кто-нибудь есть? — нервно выдала я, поджав губы. Мои глаза уставились в сторону кустов.
В ответ прозвучала тишина. И сопение. Кто-то явно готовился к роковому прыжку. Я же в свою очередь готовилась предсмертно пискнуть.
— Уфты-уфты-уфты, — послышалось из жутких кустов. Я приготовилась умирать. Бесславно и трусливо. Даже глаза зажмурила. Сейчас оно как бросится на меня! Как съест!
