Извозчик закатил глаза и отвернулся. Тэкс! Это носок! Это платок… Вот!

— Ну, ты там скоро? — повернулся извозчик.

Я тут же стянула платье на груди и прищурилась.

— Не подглядывай! Так! Я кому сказала! Я — девушка стеснительная, поэтому быстро глаза выколю!

Я расстегнула еще две пуговицы, осмотрелась по сторонам и достала скромный узелок.

— Девушка, а побыстрее можно? — нетерпеливо заметил извозчик, пока я развязывала его.

— Быстро только хлеб дорожает, девственности лишают да кошки рожают! — ответила я, сосредоточенно отсчитывая деньги. И пересчитывая их внимательно, перед тем, как отдать.

— Все, сочлись!

Я выбралась из пролетки вместе со своими пожитками.

— Улица Мрачная дом один, — прочитала я красивую надпись на каменной заборе. За которым прятался, но никак не мог спрятаться огромный особняк. Ничего себе дальние родственники устроились! Это раньше они были дальними. А теперь — самые ближние!

Схватив все свои вещи, я побрела к красивым воротам. Они были увиты черным ядовитым плющом.

— Эй! — крикнула я во все горло. И встала на цыпочки, чтобы проверить, не высунулся ли кто? — Открывайте!

Глава вторая. Только волей случая не последняя!

Меня огорчало, что меня никто не встретил! И даже не торопился открывать. Видимо, зазнались совсем! А может, просто спят!

— Открывайте! Я приехала! — погремела я закрытыми воротами. — Я — ваша любимая троюродновнучатая Пенни! Пенни Вайс!

Ну не могли же они умереть, узнав о моем внезапном визите?

И тут я вспомнила! Ну как же я могла забыть! Бабушка, покойная, говорила, что моя какая-то там тетя, имя которой не помнила даже бабушка, слегка глуховата! И слышит только то, что хочет слышать. Но только левым ухом.

Я встала ногами на ворота и покачалась, издавая грохот. Но никто так и не выбежал меня встречать.

— Плохо, — вздохнула я, пытаясь присесть. «Не сюда!», — похолодела попа. Я мельком глянула, что чуть не раздавила корзину с яйцами.

Время шло. Мрачные тучи собрались над Тварьбургом, обещая дождь и неприятности. От нечего делать, я залезла рукой в красивый почтовый ящик и достала оттуда свежую газету.

— Прогноз погоды. Сегодня над Тварьбургом ожидается дождь и возможно конец света. Так что берите с собой зонт! — прочитала я прогноз погоды.

Новостей в Тварьбурге было много! Не то, что у нас! У нас с новостями вообще беда. Если бы не местный зельеголик, то вообще новостей не было бы!

Не то, что здесь. «Жестокое убийство среди бела дня!», — прочитала я заголовок. «Юная красавица была найдена мертвой в могиле! Родственники в шоке! Они похоронили ее пять лет назад!». Как интересно! Столько новостей!

Ладно, потом почитаю!

Я сунула газету себе в чемодан. Должна же я быть в курсе всех новостей?

Накрапывал противный дождик. Темная брусчатка стала еще темней. Капли дождя попадали за шиворот. Где-то вдалеке дымили радугой трубы. Красота!

Мне бы еще сегодня в Академию успеть поступить! Я вспомнила башни Академии, представила, как меня берут с руками и ногами! «Ой, где же ты раньше была!», — причитает старенький ректор. — «Нам такие талантливые студенты очень нужны!».

Я посидела под дождиком, но никто так и не открыл.

Потом я вспомнила, что тетя уже очень старенькая. И ей будет тяжеловато проделать весь этот долгий путь от двери до ворот. Поэтому решила облегчить ей задачу. Нечего тете под дождем ходить. Она, по словам бабушки, и так на свечку еле дышит!

— Уии! — перебросила я через ядовитый плющ скатку одеяла. Следом полетела подушка. И старый чемодан с остальными вещами. Корзину с яйцами я привязала веревкой к воротам, чтобы потом аккуратно втащить ее.

Уцепившись за ядовитый, мокрый от дождя черный плющ, я стала взбираться на забор.

— Вот сволочи! — обиделась я на родственников, когда поняла, что на заборе острые пики. — Ииии! — спрыгнула я вниз, чувствуя, как треснули мои панталоны.

— Не ну надо же! — обиделась я, глядя, как они висят прямо на заборе. — Ладно, пусть думают, что сушатся!

Осторожно втащив корзину, я нацепила на шею хомут одеяла и заняла руки своими багажом.

Ровная дорога вела к ступеням. Справа и слева сидели две зловещего вида горгульи с высунутыми языками.

— Да что ты будешь делать! — простонала я, затаскиваясь по ступенькам в двери.

Я сначала просто постучала. Потом, когда никто не вышел, постучала носком старого ботинка. Потом я залезла на мокрую горгулью и дотянулась до красивого большого окна.

— Открывайте, в самом деле! — прозвенела я стеклом. А заодно и посмотрела, что там и как. Но ничего не увидела. Окно было плотно занавешено шторами.

— Небось, деньги считают, — вздохнула я, снова постучав в окно. Ветер поднимал мою юбку, а я зажимала ее ногами. Руки чесались, но я не сдавалась. На всякий случай я пошарила рукой под подоконником, потом заглянула в пасть горгульям и под конец проверила над дверью. А вдруг ключ положили?

Я вспоминала, кто еще живет вместе с глуховатой тетей. Бабушка говорила про других родственников, которые приезжали один раз. И то, когда я только-только родилась!

Ну если дело так пойдет и дальше, то я не успею ни в какую Академию!

Я стала стучать в дверь носком. Потом чемоданом.

— Открывайте! — кричала я, ломясь изо всех сил. Тоже мне, родственники! Как соболезнования слать, так первые. А как открыть дверь, так последние!

Я взяла чемодан понадежней, размахнулась им как следует… Если они и сейчас не услышат, то… Я зажмурилась и…

Внезапно дверь открылась. И кто-то согнулся с диким стоном.

Мне стало очень неловко. Я совсем забыла про хорошие манеры. Оттянув юбку в разные стороны я отвесила косолапый реверанс. Бабушка говорила, что в столице любят хорошие манеры.

Пока что я видела макушку. Седые волосы. И ровный пробор. А еще я видела черный шелковый халат. Длинный такой. Дорогой, наверное.

— Здравствуйте, тетечка. Извините, что так получилось! Я не хотела, — до меня только дошло, что я чемоданом, будь он не ладен, чуть тетку на тот свет не отправила! Старенькую, между прочим!

— Ты кто такая? — процедил тихий голос, не разгибаясь.

— Я ваша любимая внучатая троюродная, — загибала пальцы я, вспоминая степень родства. — Племянница по материнской линии… Пенни Вайс! Пенелопа, если что! Помните меня? Вы меня еще голенькой на руках держали?

Тетечка подняла голову. И оказалась … дядечкой. Причем, очень молодым. Не смотря на седину. Вид у дядечки был бледный, нездоровый. Что называется аристократичный.

— Девонька! — послышался отчаянный крик с улицы. Я обернулась. За воротами стояла сгорбленная старуха. В серой шали поверх траурного платья. Она видела все происходящее сквозь черные ворота.

— Здрасте! — вежливо поздоровалась я. — Соседка? Ну будем знать!

— Что ж ты натворила! Беги, девонька! — крикнула старуха. — Беги оттуда, родненькая! Заклинаю… Беги! Пока не поздно!

— Ой, да ладно вам! — вздохнула я, глядя на бабку. — Это ж мой восьмиюродный дядюшка! Нет, ну может он и извращенец какой, я не знаю. Но родственник! А родственников, как говорится, не выбирают!

Бабка исчезла за забором.

— Вот бдительные тут соседи! Прямо как у нас! Один раз так набдели, что еще месяц носило! — улыбнулась я.

— Ну… вспомнили меня? Голенькой на руках? — подняла я брови, пытаясь напомнить, как понаехали родственники со всех концов, когда я только родилась.

На лице мужчины было явное непонимание.

— Голенькой… — крутила я рукой, пытаясь стимулировать процесс воспоминаний. — Я еще орала громко! Ну… Вспоминайте…

Глаза у мужика были странные. Розоватые какие-то. Светлые и большие. Брови черные, хищные. А щеки впалые. Но в целом он был красивым. У нас все родственники красивые! За бабкой до конца ухажеры увивались. Один дед с цветами пришел. Я ему говорю, что померла! А он: «И эта меня бросила!».

— Да что ж такое! Ну… Я… Голенькая… На руках… И писялась, — сдавалась я.

И тут я не выдержала. С пасмурного неба накрапывал премерзкий дождик. А я уже и так намокла.

— Короче! Здравствуйте! Я — ваша внучатая племянница по троюродной тетушке! Я из Гнильтауна! Пенни Вайс! — начала я сначала. — А где тетя?

— Вон, — послышался мрачный голос. Аристократ поднял руку.

— Очень приятно, — пожала я его руку. — А я Пенни! Имя у вас красивое! Вон! А если вас ищут, то как говорят:» «Вон там?». Да ладно вам, красивое имя! Вон! Надо запомнить! А то память у меня на имена ужасная! Вон, Вон, Вон…

Небо над Тварьбургом стало рассеиваться. Погода «распогаживалась». Как говорила моя покойная бабушка. Серые тучи, понабежавшие, чтобы подмочить репутация города, превращались в облака. А сквозь них пробивалось яркое солнце.

Родственничек резко сделал шаг назад, прячась в сумраке дома. Он снова поднял руку и…

— Ой, да ладно, я сама занесу! Я вам гостинцев тут привезла! А ничего, что я поживу у вас тут с месячишко? — втаскивала я чемоданы и свертки. А потом с грохотом закрыла дверь. И перевела дух.

— А что? Кто-то помер? — спросила я, видя черные глухие шторы на каждом окне. И мрачную обстановку.

И тут же вспомнила.