Глава пятая. Грязная история
— РЕ-Е-ЕКТОР! — крикнула я, вставая на носочки. — ГОСПОДИН РЕ-Е-ЕКТОР!
Однажды я так в гости пришла. А мне не открывают. Кричу-кричу, кричу-кричу. Потом парнишка вышел. Открыл мне. А по улице мамка его бежит. Глаза квадратные. Парень с детства не ходил. А тут взял и пошел! Правда, теперь заикается. Но ходит!
Я набрала воздуха в грудь и соплей в нос. Так быстрее открывают обычно!
— РЕ-Е-ЕКТОР, ВЫХОДИ! — крикнула я, высматривая ректора.
Вместо него выбежала тетечка с круглыми глазами.
— А вы не знаете, ректор выйдет? — спросила я, прокашлявшись. Голос нужно беречь. А то неизвестно, когда ректор выйдет.
— А вы что? Его съели? — в ужасе спросила тетечка. Но тут послышались шаги. И я увидела молодого, статного красавца в черном. Он прямо шел и весь шелестел. На секунду он остановился, глядя на меня.
— Господин ректор, — отчиталась охрана. — К вам девушка пришла!
Так вот ты какой! Ректор! Красивый, молодой!
— Вот это вот издает вот этот вот звук? — осмотрелся ректор. Он указал на меня. Охрана кивнула.
Ректор смотрел вокруг с подозрением. Словно где-то спряталось чудовище.
— Итак, что вы хотели? — спустился ректор, шелестя по ступеням черной накидкой.
— Вас! — ответила я, глядя в глаза ректору.
— Меня много кто хочет, но мало кто получит, — улыбнулся ректор, слегка польщено. И тут же посмотрел на мое платье и ботинки и презрительно усмехнулся. — Ты по какому делу?
— Хочу поступить в Академию! — ответила я, глядя на то, какой он весь из себя нарядный.
— Поступить, — улыбнулся ректор. И тут же вздохнул. — Увы, экзамены были вчера. А сегодня прием окончен! Мне очень жаль!
— Да, но… — начала я, глядя на ректора снизу вверх.
— Увы, таковы правила, — улыбнулся мне красавец-ректор. — Ты вообще откуда пожаловала?
Он еще раз осмотрел меня и вежливо улыбнулся.
— Из Гнильтауна, — ответила я, с надеждой глядя в красивые зеленющие глаза.
— А….а…а… — протянул ректор. — Это где? Просто я в провинции не бывают…
— Это … там, — показал я рукой примерное направление.
— А где ж ты была раньше? — вздохнул ректор, посмотрев «примерно туда».
— Работала, — ответила я, опустив глаза на сбитые носки ботинок. — Чтобы заработать деньги на билет и книги по магии!
— Понятно, — протянул ректор. — Мне очень жаль, но правила есть правила. Так что ждем тебя на следующий год! Всего хорошего!
Он развернулся, чтобы уйти. Но я схватила его за рукав.
— Но вы даже не спросили, что я умею! — умоляющим голосом произнесла я. — Я многое умею! И очень хочу учиться!
— Ну конечно же, — повернулся ко мне ректор, закатив глаза. Он положил мне руки на плечи. — Одного желания и красивых глаз недостаточно! Нужен талант! Причем, незаурядный! Не путай его, пожалуйста, с провинциальной наглостью. Наглость — хорошее качество для чародея. Но талант — превыше всего!
— Он у меня есть. Могу показать! — прошептала я, с надеждой глядя на ректора.
— Это лишнее, — меня вежливо вели в сторону выхода. — А сейчас покинь, пожалуйста, Академию. Приходи через годик.
— Да но… — дернулась я, почти возле самой двери. — Вы так и не посмотрели…
— Послушай, я по тебе прекрасно вижу. Магия — это не твое, — дверь передо мной открылась. — Жду тебя на следующий год. Если не передумаешь! Всего хорошего!
Меня вытолкнули за двери. Массивные двери с грохотом закрылись.
— Так, эту больше на порог не пускать, — послышался раздраженный голос. — Сразу на выход. Пусть катится обратно в свой Гниль… что-то там!
Я почувствовала в горле комок слез. Не приняли… Даже посмотреть не захотел!
Я брела по дороге, чувствуя, что мир рухнул. Мои глаза застилали слезы. Вот если бы знала, то постаралась бы приехать раньше! Может, сдала бы экзамены!
«Магия — это не твое!». А он откуда знает, что мое, а что не мое? Нет, ну откуда? Я смотрела на свои руки. И главное даже не захотел узнать, что я умею!
Меня окатило грязью от кареты, которая пронеслась мимо. Прямо накрыло сплошной грязной волной.
Я сплюнула волосы и выставила вперед руку. Карета подпрыгнула, и у нее отвалилось заднее колесо. Карета села в глубокую лужу.
— Мамочки! — послышался истеричный женский голос. — Платье! Грязь! Спасайте меня и мое платье!
Дверца открылась. В нее высунулась перепуганная дама в светлом платье.
— Помогите! — кричала она, пока кучер плыл в сторону двери, высоко поднимая ноги: «Сейчас сниму, мадам!».
Я побрела дальше.
— Что значит, магия — не мое? — вздыхала я, роняя слезы и растирая грязь по лицу. Мое единственное платье стало коричневым. Ручьи грязи текли по рукам и капали с волос. Я была насквозь промокшая в зловонной луже. Даже трусы были мокрыми.
Свернув за угол, я снова увидела того голосистого мальчонку.
— Свежие новости! Свежие новости! — кричал неутомимый охрипший мальчик и тыкал прохожим газету. — Жестокое убийство! Покойный господин так обрадовался, что у него появилась любовница, что рассказал жене! Свежие новости!
Я уныло посмотрела на предприимчивого паренька и пошла дальше. Все дома на улице были респектабельными. И заборы почти одинаковыми. Я шла и пыталась угадать наш забор.
Вдруг поднялся ветер. И словно парус надулись мои панталоны!
— Нашла, — вздохнула я, дергая ворота. Ворота, как ни странно были открыты.
Со скрипом и лязганьем я отворила их.
— Девушка, — бросился ко мне какой-то мужик в потертом сюртуке с пушистыми бакенбардами. — Не ходи туда… Если жизнь дорога, то не надо!
— Да вы что? Сговорились все? — вздохнула я, глядя на роскошный и мрачный особняк.
— Там живет страшное чудовище, — прошептал мужик, бешено вращая глазами.
— Вот если бы вы сказали, что там «выживает страшное чудовище», то я бы еще подумала, — мрачно ответила я. — И ни за что бы ни пошла в это страшное место, где выживают чудовища!
Надо предупредить моего родственника, что у нас живет страшное чудовище! Мой родственник и так седой, словно забыл перед прочтением квитанции принять успокоительное. А тут еще какое-то чудовище! Нам еще чудовища не хватало!
— Девушка, — страдальчески мотал головой добрый человек. — Я вас прошу! В Тварьбурге много чего случается! И жуткого и страшного! Но сюда лучше не ходить! Никогда! Посмотрите! Дома по соседству опустели! Вон дом, вон дом! Все пустые стоят!
Я рада, что от чудовища есть какая-то польза!
— Так что не ходите… — мотал головой прохожий. — Пожалейте себя! Вы еще такая молодая! Понимаю, что у вас в жизни случилось что-то ужасное. Я вижу ваше заплаканное лицо. Но это не повод идти умирать, как другие разочарованные девушки в лапах мерзкого и ужасного чудовища! Одумайтесь! Все еще можно исправить!
— Конечно можно! Спасибо, что сказали! — заметила я, сплевывая грязь. — Мы очень благодарны, что вы предупредили! Мы сегодня же отловим эту тварь и заставим ее платить за дом третью часть! Исправим несправедливость! А то живет себе на халяву! Пусть тоже платит! Вот мой родственник обрадуется!
Добрый прохожий отшатнулся от меня и пошел по своим делам. А я с лязганьем закрыла ворота и направилась в сторону горгулий и дверей.
То, что сказал прохожий было чистейшей правдой. Дома соседей опустели очень быстро. А оставшиеся, стойкие соседи, частенько видели несчастных девушек, переступающих порог дома, чтобы никогда больше не выйти из него.
И сейчас чудовище стояло возле двери, задыхаясь от гнетущей жажды. В нем осталось мало человеческого. Разве что оболочка, которая и ввела в заблуждение юную провинциалку.
Опасны не те чудовища, которые рыскают в темноте и ужасают своим видом, давая шанс сбежать с диким криком.
Опасны те красивые чудовища, в которых никогда не заподозришь чудовище. Которые умеют вежливо улыбаться, читать газеты, колдовать и даже мрачно шутить.
Таких чудовищ нужно бояться в первую очередь. Потому, что как только ты поймешь, кто перед тобой, бывает уже поздно.
За дверью послышались шаги. В голове чудовища промелькнула мысль: «Она!». Это слово звонко капало внутри кровью: «Ужин! Ужин! Ужин!». И заставляло нервно сглатывать. Бледная рука, лежавшая на старинных обоях, дрогнула. А из нее поползли длинные черные кровожадные когти, готовые вцепиться в нежную девичью плоть.
«Она войдет, и я…», — задыхалось чудовище, облизывая пересохшие губы. «Пусть только войдет!», — билась в голове чудовища одна единственная мысль.
Конечно же чудовище не поверило в то, что это его дальняя родственница. За время отсутствия новоявленной «родственницы», оно мысленно перебрало свое генеалогическое древо, разделяя родню на вкусные и невкусные. А потом убедилось, что они точно не родственники. Так что угрызений совести и легкого несварения можно не ждать.
Дверь распахнулась. Чудовище было наготове. Оно представляло удивленные и напуганные глаза девушки, последний крик, переходящий в глухой стон и грохот падающего тела. А следом и таинственный шелест исчезающего во мраке тела по полу.
Чудовище бросилось к девушке, но на подлете резко остановилось. Что-то было не так.
Вместо красивой девушки на пороге стоял вонючий и грязный с ног до головы ужас. С «ужаса» текла грязная вода.