Я смотрела на вязку и пыталась понять, как это вяжется! Но в комнате было недостаточно светло, а вязка была невероятно мелкой, так что понять пока ничего не удалось.

— Несите свечи! Все, которые можно собрать! А заодно дрова для камина! — произнесла я, видя как девушки переглянулись.

Они смотрели на меня так, словно я решила пополнить ряды ведьм и наложить порчу на бывшего мужа. И теперь сомневались, участвовать в этом или нет.

— Милости прошу к нашему шабашу! — выдохнула я, понимая, что либо я что-то делаю, либо еду в мебельный магазин выбирать диван для задницы, в которую я попала! — И ножницы несите!

— Госпожа сошла с ума…

Глава 8

— Я про то же! Положите шаль на место! — строго произнесла тетушка Мэйбл. — Вам не следовало ее трогать! Это — семейная реликвия!

— Свечи, дрова и ножницы! — приказала я, начиная злиться.

Если мы сейчас разгадаем секрет, и я смогу создать схему вязки, то о бедности можно будет забыть. Конечно, получится не с первого раза… Но то, что не получилось вполне можно будет продать! Интересно, сколько по времени вяжется эта шаль?

Одна девушка поплелась за ножницами, а я рассматривала нитку. Как им удалось добиться такого невероятного перехода?

Точно! Они используют обычную белую нить, которую предварительно красят, растягивая цвет… А что если купить белые нитки примерно такой же толщины и покрасить их вручную, медленно и плавно растягивая цвета, где-то делать вкрапления?. Например, метр синего, потом он плавно переходит в полметра зеленого, потом… Точно! А вот как они сверкающие звезды делают, я еще не поняла! Но идея с неравномерно окрашенной нитью мне понравилась! А если красить уже по готовой? Хотя, кажется, тут обычный градиент!

— Вот, госпожа! — золушка протянула мне ножницы, а я посмотрела на увесистые ножницы, которыми хорошо мужчин воспитывать от походов налево.

— И!!! — зашлась криком тетушка Мэйбл, бросаясь на выручку шали. — Вы ее изувечите! А она бешеных денег стоит! Не дам!

Мы держали шаль с обеих сторон. Тетушка Мэйбл сверкала глазами, как бы намекая, что шаль не отдаст! С другой стороны была я, прекрасно понимающая, что огородиком мы тут не справимся! И даже если распродадим всю мебель, то это — временная мера! Мебель кончится, мы, следовательно, тоже!

— Лучше вернитесь в кровать! Доктор сказал вам рано подниматься! Вставать вам можно только через две недели! — со всей строгостью давила тетушка Мэйбл.

— А вставать у мужа должно через три! — не совсем вежливо ответила я, глядя на тетушку. — Я тоже там была и все слышала. И что? Вы предлагаете сидеть на попе ровно и ждать чудес? И каких чудес, простите, я должна ждать?

— Как каких? Когда одумается ваш муж! — произнесла с уверенностью тетушка Мэйбл. — Вы же так друг друга любили! Я не знаю, какая муха его укусила! Но я уверена, что он вернется!

— А если он не вернется? — спросила я, злясь на чужое упрямство. — Я не собираюсь прозябать в нищете! Я планирую посмотреть и разобрать ее полностью на схему для вязания, купить подходящие нитки… Что-нибудь продадим! Неважно… А потом я презентую эту шаль всем. И каждая дама сможет позволить себе такую за огромные деньги!

Я положила ножницы на стол, вокруг которого стояли девушки.

— Режьте, смотрите! Ищите узелок! Нам надо ее распустить, чтобы посмотреть, как она вязалась! — произнесла я, а решимость куда-то стала испаряться. Вроде только что была? А тут оп! И нет ее! Я поймала остатки решимости, подумав о том, что сидеть, сложа руки нельзя! В вязании крючком я хоть капельку, но понимаю. В остальном — нет. Поэтому я и уцепилась за эту шаль.

— Не могу, хозяйка, — прошептала Анна беря в руки шаль и ножницы. — Она уж сильно дорогая… Я ее даже ковырнуть боюсь! А тут кисточки срезать надо да бахрому…

Дрожащая рука отложила ножницы.

— Придется! — произнесла я, понимая, что сейчас или я, или тетушка Мэйбл.

Золушка, а я прозвала третью девушку, осторожно стала рассматривать край ткани.

— Режьте, милые, режьте, ищите, где нитка начинается… И ты иди, Милдред! Я пока подержу …

И тут до меня дошло. Малыш живет уже три дня, но так и не получил имя!

Я взяла на руки кроху, чувствуя, как он сладенько придремал. Он пах молоком. Мне хотелось поцеловать его крошечные пальчики и вдыхать запах топленого молока, идущий от волос.

— Как же мне назвать тебя? — прошептала я, глядя в сонные глазенки.

— Ландар! В честь отца! — заметила тетушка Мэйбл. — В роду твоего мужа принято называть сыновей в честь отца!

Глава 9

“Ландар Ландарович”, — усмехнулась я, понимая, что с этим именем у меня нет хороших ассоциаций.

В голове прозвучали прощальные слова мужа: “Ребенка признавать я отказываюсь!”. Так что шиш ему, а Ландар!

— Кристиан! — улыбнулась я, глядя на малыша. Нет, а что? Имя ему подходит!

Глаза малыша вспыхнули, а по щекам пробежал красивый узор.

— О, нет! Он принял имя! Первенца всегда называют в честь отца! Так принято! — распереживалась тетушка Мэйбл. — В приличных семьях!

— Вот пусть отец сам и рожает себе первенца и называет его! — ответила я довольно резко. — А это — мой ребенок! И его будут звать Кристиан!

— А если муж вернется и узнает, что ребенка не в честь него назвали? А? Что он тогда подумает! Какой повод вы даете для сплетен! — кипятилась, словно чайник тетушка Мэйбл. — Это же будет скандал!

Я до сих пор не могла понять, что не так с ребенком, если его отец так категорично заявил о том, что не отец он вовсе. Сейчас я склонялась к мысли о том, что послеродовая депрессия бывает чаще всего у отцов!

Мужчины считают, что дети — это счастье.

Ландар просто испугался своего счастья. Вот и все.

Такое объяснение меня вполне устраивало, несмотря на возражения тетушки Мэйбл.

Я смотрела на девушек, которые так и не притронулись к шали. Меня начинало это злить.

— Мы не можем, — послышались голоса. — Она очень дорогая… У нас рука не поднимается…

— Послушайте, — прокашлялась я. — Если мы сможем создавать такие шали, я каждой из вас дам такое приданое, что вас с руками и с ногами, замуж возьмут! Даже с десятком внебрачных детей!

— Обещаете? — спросили девушки, переглядываясь.

— Да, обещаю, — произнесла я.

Шаль снова взяли в руки, но тут же отложили.

— Все равно страшно! — скуксились девушки. — Это же такая дорогая вещь! Тем более тетушка Мэйбл не хочет, чтобы мы ее распарывали!

— Портьте! Я разрешила! — произнесла я, глядя на тетушку. — А вам, тетушка Мэйбл, я тоже готова отсыпать денег, если вы не будете сбивать с толку! Ребенка надо чем-то кормить! И нам самим нужно что-то есть! Так что либо вы прекратите свою истерику, либо… выйдете вон из комнаты!

О, как я загнула!

— Хорошо, — проворчала тетушка Мэйбл. — Я разрешаю.

Я покормила ребенка и села рядом со служанками, взяв в руки ножницы. Я собиралась надрезать одну ниточку, чтобы потом найти ее конец… Только я стала присматриваться, как за спиной послышался громкий всхлип: “Ааааа!”

Я обернулась, видя, как тетушка Мэйбл хватается за сердце.

— Я еще не режу! — произнесла я уставшим голосом.

— А? Не режете? Ну ладно… — выдохнула тетушка, а ее рука сползла с сердца.

Может, узелок где-то в уголке?

Я всматривалась в ткань, снова беря в руки ножницы.

— Ой! — громко пискнула тетушка Мэйбл. Создавалось впечатление, что я ей аппендицит без анестезии вырезаю!

— Да что вы в самом деле! — обернулась я, видя как тетушка с прикрытыми глазами сползает по креслу умирающим лебедем.

Увидев меня, она тут же приоткрыла глаз.

— Я просто подумала, как вы ее режете! — пролепетела тетушка Мэйбл.

Я пообещала себе не оборачиваться. Такое чувство, словно я не шаль, а тетушку режу! Ей-богу!

— Кажется, я нашла узелок! — послышался неуверенный голос кормилицы. — Не уверена, но… Дайте ножницы…

— Не может быть! — обрадовалась я. — И где же он?

— За литерой! Видите, тут вышиты инициалы мастера. Я осторожно ниточку поддела, а вот и он!

— Ты молодец! — обрадовалась я, срезая узел под оханье тетушки. Ниточка быстро побежала по петелькам, а я понимала, что догадка с ниткой разного цвета была самой верной!

— О! А! — корчилась тетушка в кресле, словно из нее изгоняют демона.

Я медленно сматывала клубочек, рассматривая каждый ряд.

— Похоже на тунисское вязание, — рассмотрела я, глядя на характерные малюсенькие крестики. Точно! Это же оно!

То есть, в этом мире кто-то изобрел что-то похожее на тунисское вязание, и решил не делиться секретом мастерства!

— Вы знаете, как это вяжется? — спросила меня кормилица.

— Кажется, да, — заметила я, всматриваясь детально. Вот почему они так ценят эти вещи. Такое вязание никто не смог повторить. А я попробую!

Чувство радости заставило меня вздохнуть полной грудью. Спину снова схватило, а я поморщилась.

— Теперь надо раздобыть крючки и нити! — объявила я. — И замерить размер изделия. — Я попробую показать вам, как это делается и…

Я не успела договорить фразу до конца, как вдруг услышала голос тетушки Мэйбл. Она стояла у окна, а потом обернулась к нам.