Ее губы жадно ловили воздух, когда болезненное наслаждение заставило предательские руки, обнимающие чужие плечи, дрожать. Прядь серебристых волос выпала из ее рук, скользнув по его спине. Обессиленные руки Эстер опадали, ее глаза медленно закрывались против ее воли. Жаркая волна, смешанная с мучительным стыдом и животным ужасом, захлестнула ее, заставив истерично закричать от последнего толчка.

Как бы ей не хотелось, она не могла открыть глаза, жадно ловя губами воздух и боясь задохнуться от приторной сладости и слабости. Ее тело все еще ломало в божественной и восхитительной судороге, а резкий, глубокий толчок внутри лишь усилил и продлил ее угасающую агонию. Дракон простонал, пытаясь войти еще глубже, а потом плавно, все еще удерживая на руках свою награду, выходил из нее, заполняя ее размякшее и ослабевшее тело чем-то теплым.

Эстер все еще тяжело дышала, чувствуя, как дракон проводит рукой по ее телу, прохладными губами прикасается к разгоряченной груди, а его тяжелое дыхание все еще скользит по ее коже. Эстер распахнула глаза и застыла в немом крике ужаса.

В зале стоял второй дракон, глядя на них с насмешкой. Золотые волосы ложились на алый камзол, украшенный вышивкой, напоминающей языки пламени.

— Я так понимаю, что ты успел присягнуть на верность, Артмаэль? — насмешливо произнес он, а Эстер задыхалась, ловя на себе долгий взгляд алых глаз. — Ну что ж… Поздравляю, брат! Ну как награда? Вижу, что понравилась… Давай, делись игрушкой! Здесь ни одной симпатичной бабы нет. Все какие-то чумазые, зачуханные, грязные… Или может нужно было искать себе игрушку до того, как я сжег половину города?

Эстер дрожала, глядя на второго дракона.

— Не жадничай, братик! Награду делим поровну! — усмехнулся Багровый, отбросив волосы и улыбнувшись. — Золото поровну. Девочку тоже.

Слезы подкатывали к горлу Эстер, когда она вспоминала страшное слово «наложница». Ее дрожащие руки были сложены у нее на груди, а прохладная рука Ледяного играла с ее длинными волосами.

— Нет, — послышался ответ, а руки сжали ее так, что сердце Эстер едва ли не разорвалось. Слезы брызнули у нее из глаз. — Она моя. Забирай себе все золото. На него можно купить тысячу наложниц.

— Вот и заберу, — произнес Багровый, пожирая глазами обнаженное тело, которое заслонил собой Ледяной дракон. — А может, она сама хочет ко мне? Ты у нее спросил?

— Даже не думай, Кармаэль. Один шаг в ее сторону, и я убью тебя своими руками. Она — моя, — послышался голос, от которого Эстер зарыдала, прижимаясь к чужой груди.

— Не обольщайся, красавица, драконы не умеют любить, — улыбнулся Багровый, разворачиваясь к выходу. — У нас вместо сердца — кусок льда.

Глава первая. День Святого Валентина, чтоб сгорела ты, скотина!

Я пролетела бешенной белкой мимо нахохлившейся Бабы Нюры, коричневым тюленем облюбовавшей припорошенную лавочку соседнего подъезда.

— Воды сегодня не будет! И завтра тоже! — гаркнула старушенция, а я поблагодарила ее, набирая скорость. А все почему? Потому, что дома меня ждет сюрприз!

Я прошмыгнула мимо вечно пьяненького дяди Коли, который пытался отковырять свою четырехколесную недвижимость от обледенелого поребрика. Резвым страусом просвистела мимо Анечки, которая высунулась из окна шестьдесят восьмой квартиры. Блюстительница нравственности и чистоты щедро трусила половички на голову прохожим.

«Зайчонок! Сегодня тебя ждет сюрприз!», — эта фраза окрылила меня настолько, что Алексей Новиков стал законной женой-поручителем по займу у Виталия Черединова. Пока «молодожены» орали на управляющего банком, я стояла на начальственном ковре, соглашаясь со всеми косяками и честно обещала, что такое больше не повториться. Зато сердце пело и ликовало: «Сюрприз!».

Раскопки в сумке возле двери подъезда никак не заканчивались. Я чувствовала себя археологом, снимающим пласт за пластом истории своей жизни. Был извлечен мятый фантик от батончика, который съела в перерыве три месяца назад. Следом вывалилась салфетка, в которую я сморкалась, когда узнала, чем закончится любимый сериал. Прямо под ноги упала ручка, которую стащила в каком-то офисе. Десятки других музейных экспонатов были перерыты в поисках заветного брелока. Машина Артема уже стояла на своем отвоеванном месте. Значит, он был дома! А если он дома, значит, дома и мой долгожданный сюрприз!

Домофон пикнул, а я устремилась по ступенькам навстречу сюрпризу. Мы наконец-то выберемся в ресторан? Нужно срочно раскопать шкаф, достать недоеденное молью вечернее платье! Вспоминаем, куда я положила туфли «Инквизиция» вместе с пластмассовой бижутерией?

Так! Спокойней! Отдышись, Жанна! Не нервничай! Чтобы тебя там не ждало, от нового телефона до набора косметики для ровесниц Мерлин Монро, делаешь счастливое лицо и радостное «Вау!».

— Вау! — шепотом отрепетировала я, стоя перед дверью и готовясь к сюрпризу. На всякий случай я посмотрела на себя в зеркальце и припудрила носик. — Это мне? Как круто! Шикарно! Бли-и-ин! Спасибо тебе, родной!

Ключик повернулся в замочной скважине, замок тихо щелкнул, впуская меня в уютную прихожую. Я наклонилась, чтобы снять обувь, как вдруг принюхалась, чувствуя незнакомый запах едких духов из линейки «Мужские штабеля». С такими духами можно смело гулять в одиночестве по темному переулку, чувствуя себя в полной безопасности. Зато под утро доблестная полиция будет собирать бесчувственные тела маньяков, сразу вешая на них уголовные дела. На полу валялась какая-то фиолетовая тряпка, которой я рефлекторно протерла мокрые следы от сапог.

На раскоряченном столике лежал телефон Артема, на который пытался дозвониться … «Любимый член». Я бесшумно разулась и в колготках стала красться в сторону единственной комнаты, откуда слышались странные звуки, словно кто-то смотрел фильм ужасов. И конкретно в этот момент маньяк расчленял несчастную жертву.

Приоткрыв дверь, я мысленно пролистала: «Вау! Это мне? Как круто! Шикарно!», беззвучным и офигевшим шепотом выдав: «Спасибо, родной!». Руки тряслись, сердце вздрагивало. Я не могла пошевелиться, глотая воздух, словно выброшенная на берег рыба.

Между раскинутых женских ног с зеленым маникюром ритмично сжималась и разжималась задница моего, пять лет как, супруга. На полу валялся черный кружевной лифчик, за ногу цеплялась расстегнутая юбка цвета детской неожиданности. Я на всякий случай обернулась. После таких стонов в фильмах обычно раздавалось что-то вроде: «Она еще жива, но ей недолго осталось! Чудовище где-то рядом!».

Не верю… Просто не верю… Это сон… Просто сон….

Я не узнавала своего два года как почетного «мавзоленина»! Как же так? А где этот эротичный намек на возможную близость — лечь в позе «обведи меня мелком, криминалист»? Где этот дырявый носок и шевелящийся в нем зазывно палец: «Иди сюда, детка! Тебя ждет брутальный самец?». Где этот сногсшибательный запах чеснока изо рта, переводящий любую красавицу из стойкой вертикали в бесчувственную горизонталь? Где эти клетчатые, как сумка челноков из девяностых, трусы с пуговкой, в которых он хранит самое ценное?

Сейчас это был настоящий герой — любо… тьфу ты!.. отбойник!

По щеке скатилась слеза, которую я растерла рукой, беззвучно плача и зажимая рот.

— Аааа! — орала как потерпевшая, любительница зеленого лака, пытаясь закинуть ноги еще выше. — Сожри меня, зверь! Ыыыы! Да! Милый! Глубже! Порви меня!

«Там что? Появилось, чем рвать? Тем, что я наблюдаю уже пять лет, можно порвать только трусы! Да не то, чтобы порвать. Проковырять дырочку!», — мысленно всхлипнула я, нервно сглатывая.

— Да, мой зверь! — стонала и орала девица на радость всем соседям.

— Ммм! — мычал, видимо, уже бывший муж, намекая, что мы слишком мало знаем о коровах.

Нет, ну как это? Как же так? Я все еще зажимала рот рукой, понимая, что «спокойствие и только спокойствие» перестало срабатывать после страстного шепота моего мужа, сплевывающего чужие трусы: «Полезай на меня, малыш!».

Жанна! Возьми себя в руки!

Дрожащими руками я прикрыла дверь в "зоопарк", неверными шагами прошла на кухню и взяла с полки огромную банку красного перца, которую нам подарила его мамочка перед долгожданным переездом. Внутри меня всхлипнула маленькая растерянная девочка: «А вдруг все наладится? Вдруг он сейчас попросит прощения? Он все объяснит!". Маленькая несчастная девочка умоляюще смотрела на меня, пока я застыла в нерешительности. Ведь живут же пары после измены? Живут? «Есть ли жизнь после измены?», — вопрошало внутри что-то философское, и тут же отвечало: «Этого науке неизвестно!». «Может, сделать вид, что ничего не случилось? Просто выйти из квартиры и прийти вовремя?», — скулило что-то во мне, пока я собиралась с духом.

«Все наладится!», — убеждала меня маленькая девочка. — «Мы будем исправляться! Вдруг мы недодали ему любви, ласки, понимания? Вдруг мы поправились на два килограмма? Вдруг мы мало уделяем ему внимания?».

Я решительно шла в комнату, понимая, что сил моих больше нет!

— Вау! Милый! — громко произнесла я, а задница мужа сжалась окончательно. Он обернулся, вскочил, делая вид, что как бы не имеет никакого отношения к обнаженной женщине на моей подушке! На меня удивленно смотрела жгучая короткостриженная брюнетка, не определившаяся что закрывать в первую очередь — разнокалиберную грудь или пушистое сердечко.