— Да что ж ты такой тяжелый! — стонала я, чувствуя, что нужно передохнуть. Но если я буду передыхать, что не успею до рассвета! Бабушка волноваться будет!

Вдруг я услышала, как мешок захрустел! Сначала я не поверила своим глазам, а потом опустила их, видя, как в дырке торчит нога. И она шевелится!

Что? Неужели? Я же его на совесть плела! Не может быть! Мне его кто-то подрезал? Или я порвала его случайно о шлем того стражника?

— Нет, нет, нет! — прошептала я, испуганно глядя на мешок.

Я резко пошла на снижение, слыша, как трещит переплетённая трава.

— Проснись! — крикнула я, пытаясь найти место, где можно приземлиться. Мешок коснулся крон высоченных деревьев и в эту же секунду прохудился.

— Держись!!! — крикнула я, ныряя вниз и хватая падающего мужа за руку. Его рука чуть не выскользнула из моей. Я видела глаза, полные ужаса, а сама чувствовала, как острая ветка распарывает мое крыло. Я изо всех сил стала махать здоровым, чтобы хоть как-нибудь смягчить падение.

Я помню, как мы сосчитали все ветки огромной сосны и камнем рухнули вниз. Я упала на грудь мужу, слыша его стон.

Не может быть! Я бросила жениха! Он подумает, что я его бросила, и обидится на меня!

— Ты ничего себе не сломал? — задыхаясь, прошептала я. Такого позора я не переживу!

— Жизнь я себе сломал! — мрачно процедил связанный по рукам и ногам муж.

Глава третья. Самая плохая на свете жена!

Глава третья. Самая плохая на свете жена!

— Больно? — участливо спросила я, глядя в суженные глаза суженного.

Мы лежали на земле. Руки жениха были крепко связаны. Ноги тоже. Но он отчаянно пытался скинуть меня с себя, брыкаясь и ворочаясь.

— Ну давай подую, — предложила я, пытаясь удержаться на муже. — Показывай, где жизнь болит? Мы холод приложим и в лубок завенем!

— Накрылась моя жизнь… лубком! — процедил жених, пытаясь дергать связанными руками. Но бесполезно. Хомутать, так хомутать!

— Ты не переживай! Зарастет как-нибудь! — погладила я его по голове жёстким черным волосам!

Ну вот и все! Я замужем! Не придется мне целовать лягушек, как старым молям, которые женихов похитить не смогли. А то у нас все болото перецелованное! Надеются, что хоть одна из них мужиком обернется!

— Точно не сломал ничего, кроме жизни? — строго спросила я, понимая, что путь к сердцу мужчины лежит через заботу о нем. — Я слышала, как что-то хрустнуло! Признавайся!

— Самооценку, разве что, — прорычал муж, пытаясь развести руки и сорвать волшебные путы. Но у него не получалось. — А так все в порядке!

— Ну и славненько! — обрадовалась я, со вздохом глядя на свое крыло. Одно выглядело еще ничего, зато второе просто ужасно. Оно было разорвано о ветки и болталось некрасивой прозрачной тряпочкой.

— Тебя случаем раньше феи не похищали? — спросила я, подозрительно глядя на шрам через бровь.

— Нет, козявочка, — язвительно заметил муж, стиснув зубы от натуги. Он разводил руки в стороны, все еще пытаясь освободиться! — Как ни странно, шрам у меня совсем по другим причинам! А ты удивлена?

— Ой! Не может быть! Он, получается, у меня девственник! Раз феи не похищали, а я — первая, то он у меня девственник? Значит, нужно быть к нему особенно внимательной и заботливой!

— Ну давай я тебя пожалею! — вздохнула я, готовясь обнимать его и жалеть. — Бабушка всегда говорит, что мужчин нужно жалеть. Потому что они — идиоты.

Я стала дуть на него, в надежде облегчить его боль. И чтобы он увидел мою заботу!

Сверху на нас упала сухая ветка. Я успела отскочить, а мужу удар пришелся по животу.

— Ой!!! — простонал он, скрючившись на зеленой траве. — Аййй!

— Бедненький! — собрала я руки на груди и посмотрела наверх. — Больно? Давай пожалею!

— НЕ НАДО!!! — заорал муж, кашляя и щуря красивые и злые глаза. Они у него действительно красивые и злые!

— Ну я чуть-чуть! — вздохнула я, глядя на несчастного. — Тебе же легче будет!

— НА ТОМ СВЕТЕ МНЕ ЛЕГЧЕ БУДЕТ! — заорал муж, тщетно пытаясь встать.

Где — то на небе сверкнула молния, и послышался раскат грома. По листьям зашуршали первые капли дождя. Одна крупная капля упала на лицо мужу. Он тоже поднял лицо вверх, сплевывая стекающую по ровному носу капельку. Ноздри у него свирепо раздувались, а глаза щурились.

— Знаешь, говорят, что дождик начинается тогда, когда богиня фей себе нового мужа по небу несет! — заметила я, слыша шуршание капелек и запах свежести. — А он слезы проливает!

— Слезы, ага… Обрыдался мужик! Боюсь, козявка, тебя обманули. Не плачет он. Да! И кстати! Что-то ваша богиня часто мужиков к себе таскает последнее время. Лето дождливое, — процедил муж, пытаясь встать на ноги. Оперся о дерево, плечом скользя по нему. Я стояла и смотрела на него, радуясь, что у меня такой красивый муж.

Мой муж шевелили пальцами, что-то шепча. В этот момент веревки вспыхивали, но тут же гасли. С его пальцев и волос красиво стекали струйки дождя. Эх! Как же мне повезло!

— Умирают мужья у богини часто, — вздохнула я, вспоминая легенды. — Такова ее горькая женская судьба!

Я схватила мужа за шиворот и потащила изо всех сил по траве. Он потерял равновесие и упал. Как говорится, не можешь лететь — тащи! Держи свое счастье двумя руками!

— Знаешь, кто ты у меня? — вздохнула я, продираясь сквозь мокрые листья кустов. — Ты у меня «недоносок»! Потому что я тебя не донесла! Но мы еще можем быть счастливы!

— ДА! МОЖЕМ! ТОЛЬКО ПО КРАПИВЕ МЕНЯ НЕ ТАЩИ!!! — крикнул муж, дыша сквозь зубы. Он пытался вырваться, но я трава была слишком скользкой.

— Ой! Давай я тебя пожалею! — опомнилась я, бросая его и забегая с другой стороны. — Бедненький, маленький… Крапива — злющая! Кусучая! Мы ее называем «собачкой»! Не лает, не кусает, а в туалет не пускает!

— Мммм! — скривился муж, пока я водила мокрой ладошкой по его лицу. Он отворачивался, пытаясь скинуть мою руку со своего лица.

«Когда мужчина упирается и требует, чтобы вы его не ласкали, это означает, что он считает себя недостойным вашей любви!», — послышался поучительный голос бабушки. И я успокоилась.

В этот момент молния ударила в дерево, под которым мы пристроились. Я даже перепугаться не успела толком. Как вдруг дерево загорелось.

— Спасибо! НЕ НАДО МЕНЯ ЖАЛЕТЬ!!! Я ЖИТЬ ХОЧУ!!! — крикнул муж, сквозь шум дождя, пытаясь отползти от горящего дерева. Оно хрустело, распадаясь на две части.

Я схватила его за шкирку и потащила дальше. Что же мне теперь делать? Крыло повредила, мешок порвался, муж еще не любит! Вот как домой возвращаться?

— Ты пока посиди, я передохну! — вздохнула я, боясь смотреть на свое чудесное крылышко, которое превратилось в изорванную тряпочку.

— Прелесть моя, золотко мое, лапушка моя, — послышался нежный голос, пока я думала, что же делать дальше? — А ты не могла бы мне ручки развязать, а?

Я повернулась к мужу, глядя на то, как мокрые волосы облепили его красивое лицо. Он выдавил из себя улыбку. Он мне улыбается! А, значит, почти влюбился!

— Нет! По традиции, пока ты меня не полюбишь, руки не развязываются! — ответила я твердо.

— Тогда прелесть моя, зайка, лапушка, солнышко, — продолжил муж, глядя на меня с улыбкой, которая тут же померкла. — СНИМИ МЕНЯ, МАТЬ ТВОЮ, С МУРАВЕЙНИКА!!!

Он помолчал, а потом спокойно продолжил.

— А то я чувствую, что уже изменил тебе, мое солнышко, зайка, лапушка, котик, — снова елейно продолжил он, снова повышая голос. — С КАЖДЫМ МУРАВЬЕМ В ЭТОМ СРАНОМ МУРАВЕЙНИКЕ!

Да что со мной сегодня такое!

— Ой, извини! Больно? Давай я тебя пожалею! — спохватилась я, от стыда зажимая рот рукой. Ну как я могла! Не позаботилась! Не посмотрела! Плохая из меня жена!

— Зайка, лапочка, лисичка, свет очей моих, — продолжал муж, выдавливая кислую улыбку. — Не надо меня жалеть! Я еще слишком молод, чтобы меня жалеть! Я планирую еще пожить немного!

Над нашими головами раскатисто громыхнуло.

Итак, нужно найти укрытие, чтобы переждать дождик. И там и решить, что делать дальше. А еще здесь могут водиться дикие звери. Эту часть леса я не знаю. Никогда раньше здесь не была! Поэтому нужно идти тихо.

— Ты что тво… — послышался голос мужа, а я втолкнула ему в рот кляп. — Ыгыгыгы!

— Потерпи немного! — чмокнула я его в мокрый нос. И тут же увидела скошенные к носу глаза, прищуренные от ненависти и удивления. — Мы скоро найдем укрытие! Просто здесь могут водиться дикие звери, гоблины и прочие твари!

Я тащила его по траве под дождем, едва не плача. Только сейчас я поняла, почему мне так тяжело. Лишившись крыла, я почти лишилась магии фей. Нет, цветочек я вырастить смогу. Наверное! Но летать больше никогда! Вот почему наши крылья так высоко ценятся. Оторви у феи ее крылья, она превратится в обычную женщину, состарится и умрет! Причем, некоторые говорят, что если оторвать крылья, фея умирает моментально! Ведь в наших крыльях спрятана вся наша магия.

Я вытащила мужа на хлюпающую полянку и остановилась. Сырая трава прикрывала маленький мрачный домик. Пахло болотом, сыростью и травами.

— Хмы-хы-хы-фы! — недовольно выдал муж, пока я смотрела на домик. Свет в покосившемся оконце не горел. Интересно, там кто-нибудь живет?