Глава двадцать третья

Повелитель

Замер перед металлической тёмной дверью, медленно выдыхая.

Как себя вести? Что сказать? Схватить и выпрыгнуть в окно?

Да ты просто гений, Повелитель. Блин…

Жму на звонок и отхожу в сторонку. Дверь открывается, и на пороге появляется Валентина Ивановна в домашнем синем платье. Лицо женщины при взгляде на меня медленно бледнеет. Чем я её успел так напугать? Кажется, пора звонить в скорую.

— Алёну можно? — взволнованно спрашиваю, переминаясь с ноги на ногу.

— Пошёл вон! Демон! — в ужасе кричит женщина и спешит захлопнуть дверь, но успеваю первым.

— Пожалуйста, — быстро прошу я, почти умоляю.

— Нет! Ни за что! — кричит несчастная. А самое хреновое, что я даже не знаю причины.

Решаю отступить. Валентина захлопывает дверь, и я слышу её взволнованный голос. И голос Рыжика…

Сердце ухает вниз и разбивается о бетонный пол подъезда высотки.

Женщина врёт, на ходу сочиняя оправдание о пьяном соседе.

Зачем она это сделала? Почему так испугалась?

Поднялся этажом выше и принялся ждать. Ничего, скоро кто-нибудь выйдет. У меня есть время. Привалился спиной к стене и закрыл глаза.

Не знаю, сколько так простоял в режиме ожидания, но стоило услышать звук захлопнувшейся двери, подскочил на месте.

«Это Алёна!» — билась в голове сумасшедшая мысль.

Как в лучших фильмах про шпионов, я упал девушке на хвост. И стоило один раз увидеть её худенькую спину в белом кардигане, блестящие на солнце рыжие волосы, сердце зашлось в радостном ритме.

Я дрожал, дышал, замирал и, передвигаясь перебежками, следил за ней.

Рыжик шла не спеша, явно наслаждаясь весной и отличной погодой. Мысль о том, что девушке хорошо без меня, я безжалостно прогнал.

Всю дорогу едва держался, чтобы не сократить расстояние между нами. Так хотелось прижать малышку к себе, вдохнуть родной запах, закружить в воздухе, сказать, что мы снова вместе и теперь-то уж всё будет хорошо…

Первый тревожный звоночек прозвонил, когда мы оказались во дворе женской консультации. Я не совсем деревянный дьявол и кое-что понимаю, но зачем Рыжику гинеколог? И жалко, ближе не подойти, разговор не подслушать.

Нацепил очки, прикрылся буклетом, надел бахилы и пошёл следом, разглядывая стены. Девушка присела на мягкий оранжевый диванчик и достала альбом и карандаш. Не знал, что она рисует.

Из кабинета номер пять вышла беременная девушка, и сразу зашла Алёна. Меня буквально колотило от волнения. Может, простыла? Осложнения после комы?

Торопливо подошёл к кабинету и бросил взгляд на диван, где лежал забытый альбом.

Как в замедленной съёмке, беру его дрожащими пальцами и пытаюсь разглядеть знакомые черты сквозь пелену тумана.

Это я.

На следующей странице Варин. Далее Ранира с Ларианом…

Быстро перелистываю, не в силах остановиться. Она помнит. Помнит всех.

Стоп! Она рисует, но не значит, что помнит. Я… я так больше не могу, это невыносимо!

Распахиваю дверь кабинета, мой взгляд утыкается в Рыжика на кушетке с голым, почему-то, животом.

Глаза девушки резко расширяются: она явно узнала меня. Точнее, человека, которого она неоднократно рисовала. Так вот, почему Валентина Ивановна так испугалась! Внезапно осенило меня.

— Так, папаша! — грозно прикрикнула врач. — Подождите в коридоре, ничего с вашей женой не случится. Совсем уже совесть потеряли!

Рука дрогнула, и альбом выпал из рук. «Папаша?»

Папаша…

Я уже ничего не видел, потому что слёзы застилали глаза. «Мой! Мой! Моё!» — кричало сердце, а разум шептал: «Подожди. Узнай. Вдруг не твой». Но я даже думать об этом не хотел. Это же…

На ватных, негнущихся ногах я двинулся в сторону кушетки, но увидев растерянный взгляд Алёны, остановился. Снял очки, вытер глаза — несколько раз. Врач продолжала кричать. Вышел.

Упал на диван, плохо соображая. Если ребёнок действительно мой…

Отец ничего не сможет сделать. Это тот самый невозможный вариант, который каким-то чудом стал возможным.

Я не мог иметь детей без соблюдения особых условий.

Женщину для выноса наследника нашего мира подбирает бог, то есть мой отец. Для этого я должен занять его место — это раз, во-вторых, — это целый обряд. А Рыжик одним махом переплюнула все правила и забеременела. Главное, чтобы от меня. В такое сложно поверить, но я всегда ей верил. Больше, чем себе.

Минут через пятнадцать Алёна вышла, остановилась перед диваном, выдохнула и села рядом.

Сидим, молчим. Я боюсь даже пошевелиться. Жду, когда она заговорит. От неё пахнет, как раньше, а я пялюсь на её живот, прикрытый свободной кофтой: «Моё!» — шипит теперь уже и разум.

— Эм-м? — как всегда, начинает Рыжик, когда не знает, что сказать, и она удивлена. Я знаю все её жесты, манеру говорить, привычки…

Сердце щемит, а глаза выжигает огнём.

— Да ладно вам. Поплачьте, — внезапно тихо произносит она. Я поворачиваю голову и встречаюсь с такими родными зелёными глазами в крапинку. — Думаете, у вас проблемы? — продолжает она тем временем. А я смотрю и в очередной раз поражаюсь своему Рыжику. Ну какая же она классная! Невероятная! Удивительная! Да никаких эпитетов не хватить, чтобы описать её словами. Божественная!

— Я вот полгода в коме была и ни черта не помню, а выписалась из больницы и узнала, что беременна. Мама в ужасе, не разговаривает со мной, требует аборт сделать, а я счастлива. Знаете, как счастлива. Хотя, когда очнулась, была очень несчастна. Такое ощущение, словно потеряла что-то важное, словно я не в свою жизнь вернулась. Всё чужое: дом, улицы, квартира, а живот глажу и чувствую тепло. Моё. Родное. Вот и в глаза ваши смотрю и то же самое чувствую… только вспомнить не могу… — Алёна опускает голову, закрываясь волосами. А я не сдерживаю себя: слёзы текут по щекам. Стыдно? Да плевать. Я счастлив.

— Мой Рыжик… — хрипло выдыхаю и вижу, как плечи девушки вздрагивают. Обнимаю её, прижимая голову к груди. — Ты обещала, что вспомнишь… — тихо говорю, гладя её по волосам. Девушка дрожит, но не вырывается: чувствует, что я вреда не причиню. — А я обещал прийти к тебе. Я здесь. Я сдержал своё обещание. А ты? Решила ребёнка без отца оставить? — в голосе прорезался упрёк, смешавшись с весёлой грустью. Рыжик вскинула голову, чуть не выбив мне челюсть, и шмыгнула носом.

— Я знала, что не просто так рисовать начала, — слабо улыбнулась она.

— Конечно! — усмехнулся я. — Художественные таланты просто так не появляются.

Лицо любимой озарила улыбка, и я не смог сдержать свою.

— Почему я вас рисовала? — девушка хмыкнула, осознав глупость собственного вопроса.

— Ну… — я сделал вид, что задумался. — Наверное, потому что я твой начальник, а ты мой секретарь. Или может, потому что я дьявол? Ум? — хищно вздёрнул бровь и усмехнулся. — А может, потому что люблю тебя безумно. Потому что ты меня любишь. Потому что ребёнок, чьё сердцебиение я слышу — мой.

Глаза Алёны расширились, она вжалась в спинку, а я навис сверху, отчаянно желая её поцеловать. Сейчас. Прижать к себе и не отпускать.

— Если вы сейчас меня поцелуете, я закричу, потому что мне страшно, — призналась девушка, нервно облизнув пересохшие губы.

— А если потом? — улыбнулся в ответ, отстраняясь. — Как насчёт покормить тебя? Ты ведь голодна?

Рыжик медленно кивнула и посмотрела на мои руки.

— У вас пальцы дрожат.

— Естественно, — подтвердил я. — Я тоже боюсь.

— Чего? — удивилась девушка.

— Что не вспомнишь.

Алёна сглотнула и посмотрела на мои губы. Живот скрутило от внезапного и острого желания.

— У вас глаза потемнели, — сиплым голосом вымолвила Рыжик и сама себе удивилась.

— Пойдём, — поднялся сам и протянул руку.

Алёна снова сглатывает и долго смотрит на мою ладонь, не решаясь.

* * *

Алёна

Сказать, что я в ужасе, — ничего не сказать. Сердце скачет загнанной кобылой, грозя разбить грудную клетку. Но странное спокойствие рядом с живым воплощением моих рисунков заставляет остаться и слушать его голос. Не просто слушать, а верить. Знаю, что всё сказанное незнакомцем, — правда. Только бы вспомнить…

Я волнуюсь. Хочется плакать, кричать, колотить стену. Но вот он протягивает руку и смотрит так, словно я самое драгоценное, что есть на планете.

Неуверенно тяну свою: пальцы подрагивают. Пара миллиметров разделяет наши руки…

Касание. И мир взрывается осколками воспоминаний. Кружит меня в цветном вихре голосов и событий.

Мой первый день в коме. Кастинг. Смешной грим дьявола, его маскарад, вампир и двухголовый пёс…

Моё новое жильё. Соседи, которых я без устали рисовала, и даже сделала куклы. Арахар, Эликот, Ранира…

Приёмная дьявола, он сам — тот, кто сейчас держит меня за руку и смотрит тревожно. Наш медленный танец, взаимное влечение, мой День рождения и невероятная ночь любви…

Я помню всё. Каждую мелочь, словно это было вчера.

Помню его брата-говнюка, и как дьявол пришел в своей истинной ипостаси, сначала жутко меня напугав. Помню Лариана и его мамашу. Всех помню.

Последняя ночь любви и данное обещание…

— Даниэль… — шепчут сухие губы полное имя дьявола.

Мужчина вздрагивает всем телом, прижимает меня к себе, выдыхая, и начинает осыпать лицо поцелуями.