В это время Рич, Джонни, какой-то белобрысый парень и двое девушек пили чай, разместившись по всей комнате на первом этаже. При появлении Марго они замолчали и с откровенным любопытством уставились на нее.

— Тебе не будет холодно? — заботливо спросил Джонни.

— Нет. Я почти никогда не мерзну. — Марго улыбнулась. Она уже не помнила, как кого зовут, и поэтому снова решила спрятаться за молчание.

Ричард, напротив, казалось, не ощущал никакого дискомфорта в чужой компании. Он поднялся ей навстречу и уступил место в кресле, где она вчера заснула, сам же, пересев на диван между двумя девушками, принялся балагурить в своей обычной манере, хитро стреляя глазами то в одну, то в другую.

Марго не представляла, о чем говорить, но чувствовала, что остальные, словно в театре, ждут от нее первой реплики, с которой начнется импровизированный спектакль.

— Джонни, расскажи мне про Мика.

— А что тебя интересует?

— Все. Когда он был, когда уехал, что рассказывал и главное — где его вещи? Мне бы очень хотелось… — Марго вдруг обрадовалась возможности решить сразу две проблемы: начать разговор и найти свою сумку. — Дело в том, что Мик увез все вещи: и свои, и мои. И даже деньги. И если бы не Ричард…

— Он, кажется, не приносил с собой сумки, — озадаченно сказал Джонни, почему-то покосившись на Рича. Но тот и не слушал разговора, он с увлечением рассказывал Марии, что рыжие женщины всегда нравились ему гораздо больше остальных. — Мик приехал сюда накануне Рождества, сказал, что вы поссорились…

— Подожди, он приехал ночью или утром?

— Утром. Даже, скорее, к обеду. Он был пьян.

— Но где же тогда его носило всю ночь? — озадаченно пробормотала она.

— Не знаю. Он был очень зол. А что касается вещей, то Мик точно не приносил в дом никакой сумки. Да и вообще был у нас недолго. Наверное, он приехал проверить, нет ли тебя. А когда понял, что нет, — помчался искать.

— Но где он меня мог искать, если я все время сидела в том отеле, где мы и расстались. Собственно, мне некуда и не на что было ехать по его милости!

— Не знаю, Марго. Мне очень жаль, но из его путаных и эмоциональных рассказов я мало что понял.

Она вздохнула. Ну вот, ничего не проясняется, только запутывается. Где он мог быть всю ночь после ссоры? Куда он поехал снова? Она с любопытством посмотрела на Джонни:

— А вы с Миком совсем не похожи. Мне всегда казалось, что у него… как бы это сказать… немного другие друзья.

— Так мы же не общались с тех пор, как окончили школу, это было очень давно.

— Он почти не рассказывал мне про это время.

— А там не было ничего интересного и необычного. Мы просто жили рядом, учились в одном классе, считались лучшими друзьями. Вместе гоняли голубей по крышам, лупили очкариков с соседнего двора. — Джонни хихикнул. — А теперь вот, видишь — я и сам стал очкариком.

— Мик говорил, вы любили устраивать уличные бои.

— Всякое бывало. Конечно, устраивали. Мы же выросли на окраине города. Мне кажется, на земле нет ни одного хотя бы самого захудалого городишки, где мальчишки с окраин не воевали бы «стенка на стенку».

Марго усмехнулась с непередаваемым выражением лица. Только одно непонятно, подумала она, почему столь разные люди, как вы с Миком, решили встретиться именно теперь, когда судьба раскидала вас по разным сторонам света, по разным социальным ступеням и к тому же совершенно лишила общих интересов? Но она промолчала.

— А сейчас вы как будто решили затеять общее дело? Мне Мик говорил, что ты предлагал ему войти в долю. Что за дело?

— Да я не знаю, стоит ли говорить…

— Не думай, я не из тех девушек, — Марго рассмеялась, — которые превращаются потом в дотошных жен, контролирующих каждый доллар и каждый шаг мужа. Просто Мик последнее время был такой странный.

— Вот это мне и не понравилось. Марго, я хотел спросить… — Джонни явно стеснялся. — В общем, он сильно пьет?

— Довольно серьезно. Это продолжается около года…

Брови Джонни поползли вверх.

— Но, Марго, год — это большой срок для того, чтобы алкоголь вошел в привычку. А что произошло?

— Он не прижился в новой сборной по боксу. Не помню точно, с чего это началось. Прошлым летом его пригласили в новую группу.

— Летом?!

— Но пить он начал примерно с Рождества. — Марго вздохнула. — Вы же созванивались. Ты сам должен был видеть, какой он. По крайней мере, слышать. Тогда, правда, это не носило такой тотальный характер. А потом… — Марго махнула рукой и замолчала.

Все присутствующие, затаив дыхание, внимали им. Рич и Мария перестали любезничать и смотрели на нее: одна — с глубокой жалостью и умилением, а второй — с насмешкой.

Это ее разозлило.

— Но я не хочу жаловаться на Мика. Он таков, какой есть, и меня полностью устраивает! — произнесла Марго, заносчиво глядя на Рича, но тот продолжал цинично улыбаться.

— Бедняжка! — сказала Мария, и Джулия, так, кажется, звали вторую подружку, плаксиво покачала головой в знак согласия. — Наверное, трудно жить с мужчиной, который пьет. Я бы не смогла.

— Просто у тебя не было опыта, — вдруг сказал Джонни, улыбаясь. — Во всем важна привычка. Правда, Марго?

Она промолчала, не разобравшись, что таит в себе его вопрос: оскорбление или попытку поддержать.

— Мне кажется, — вдруг сказал Рич, — это не та тема, которую мы должны обсуждать на отдыхе. Давайте лучше поговорим о здоровом образе жизни.

— Но это невозможно! — не сдавалась Мария. — Мне кажется, женщина должна чувствовать себя в полной безопасности со своим мужчиной. И чтобы во всем можно было на него положиться.

Марго вдруг стало невыносимо слушать эти «сочувственные» речи.

— На свете нет ни одного мужчины, с которым я бы чувствовала себя в такой безопасности, как с Миком, — сказала она. — А что касается «во всем на него положиться», то это — уже вопрос личных вкусов. Я привыкла полагаться только на себя… Джонни, ты не мог бы показать мне дом? Дело в том, что я собиралась заказать себе примерно такой же…

Они встали со своих мест и направились в сторону подсобных помещений, с устройства которых Марго хотела начать осмотр. Через минуту к ним присоединился Рич.

К вечеру погода наладилась, половина компании покинула уютный домик Джонни и умчалась в сторону цивилизации. Рич загадочно молчал и, похоже, абсолютно не собирался последовать их примеру. Он дозвонился до Сэма, доложил ему обстановку и сказал, что пока остается здесь, потому что у него, видите ли, есть на это важная причина. Марго, присутствовавшая при разговоре, только диву далась: до чего некоторые мужчины бывают бесцеремонны. Его никто сюда не звал, из этой компании до вчерашнего вечера он ни с кем не был знаком… А привезя сюда Марго, чужую девушку, привезя ее, между прочим, к друзьям Мика, он еще имел наглость ночью распускать руки! Это просто неслыханно!

Хотя рыжая глупая Мария наверняка считает его присутствие очень даже приятным обстоятельством. Может быть, сегодня он попросится к ней в комнату? На диванчик или на кроватку, куда будет удобнее. И от этой мысли Марго вдруг затопило волной ревности. Не о Мике думала она весь сегодняшний день, а о том, что могло бы случиться, впусти она Рича в свою комнату. И почему сегодня, как ни посмотришь, он постоянно воркует с Марией! И почему ее, Марго, все это так волнует!

И чтобы не видеть этой неприятной картины, а еще не участвовать в разговорах, где женщины с каким-то гаденьким сочувствием в голосе называли ее «бедняжка», а мужчины двусмысленно улыбались, Марго осталась в своей «келье» — так она окрестила гостевые комнатушки. Сославшись на головную боль, она весь вечер просидела у окна, глядя, как сгущаются сумерки и зажигаются звезды на чистом морозном небе. Но мысли жили в ее голове самостоятельной жизнью и волей-неволей всякий раз возвращались к вопросу, что сейчас происходит внизу: как Рич сидит возле Марии, что шепчет ей в самое ухо, почему она так заливисто смеется. А она смеется так громко, что, наверное, слышно на соседней улице, хотя вокруг каждого домика — полмили глухого леса.

— Да что же со мной происходит-то?! — в сердцах воскликнула она, стукнув кулаком по подоконнику.

Ответа ниоткуда не последовало, и, натянув куртку, чтобы прогуляться во дворе, она вышла в холл.

Рич, Джонни и Джулия находились в большой комнате и изучали карту лыжных маршрутов, которую оставил тут один из отбывших приятелей. Марго удивилась, увидев, что Рич сидит вовсе не с Марией, а в отдельном кресле, а мелькание рыжей прически и громкий заразительный смех обнаруживались где-то в недрах кухни, где Мария весело щебетала по мобильному телефону.

Насупленная Марго в куртке и лохматых меховых сапогах до колена вызвала своим видом всеобщую радость.

— Ты едешь с нами завтра на лыжах? — как ни в чем не бывало спросил ее Рич.

Она заморгала глазами:

— Я что-то не поняла. Рич, а ты… здесь…

— А что непонятного? У нас уйма времени и четыре лыжных комплекта. Мария не любит кататься, может, ты вместо нее поедешь?

— Я?! Вместо?! Марии?! — Марго зло прищурила глаза, в откровенном возмущении глядя на Рича.

— А что, собственно, — заговорил Джонни, но Рич его перебил:

— Вот видишь, Марго, я был прав сегодня ночью. Ты все-таки очень боишься щекотки!

5

Когда Марго оканчивала пятый курс университета в Бисмарке, ее шестнадцатилетняя сестра София встретила свою первую любовь. Мама была на седьмом небе от радости: до настоящего женского счастья дочери, о котором они вместе мечтали, оставалось совсем чуть-чуть. Мальчик был очень хороший: красивый, сдержанный, с отличными манерами, судя по рассказам — из приличной семьи. Он знал два языка, каждый день носил цветы и воздушные кремовые безе — самые любимые сладости Софии. Кроме того, вечера они проводили, если не вместе, в кино или театре, то за разговорами по телефону. В общем, вся семья была в умилении. Точнее — вся семья, кроме Марго. У них с Биллом сложились «особенные» отношения с самого начала: однажды она услышала во дворе дома, как он разговаривал с кем-то по мобильному телефону о партии ювелирных изделий, которые надлежало где-то перепрятать, но Билл пока ничем помочь не мог. Поняв, что она все слышала, Билл и бровью не повел: сказал, что эта такая уличная ролевая игра, в которой он — вор-контрабандист, и ему нужно до конца недели выполнить задание, иначе его команда проиграет. Перед ней стоял круглый, гладкий милашка Билли, Марго подумала-подумала и решила все же поверить ему. Во всяком случае, она не рассказывала никому об инциденте, а уж тем более — сестре.

Через месяц из их дома загадочно исчезло мамино колье. Правда, его пропажа совпала с большим приемом гостей накануне, и решено было списать эту неприятность на прислугу, которую пригласили в дом из какого-то агентства. Отец хотел обратиться в полицию, но мама очень боялась огласки, тем более под подозрением оказались бы все приглашенные в тот вечер, начались бы проверки, допросы, в общем, чтобы не ссориться с друзьями и родственниками, дело замяли. Колье было недорогим и, немного погоревав о нем, мама заставила себя забыть эту неприятность.

А Марго, напротив, сопоставила факты и под грифом «совершенно секретно» выложила свои подозрения отцу. Он, хоть и удивился, но отнесся к ее словам внимательно, потому что ему тоже «никогда не нравился этот скользкий слащавый тип». К сожалению, разобраться вместе в этой истории они не успели: Дейл Эшбен уехал в Канаду, расширять свой бизнес вместе с новыми партнерами. Бизнес потребовал гораздо больших затрат времени, чем предполагалось, и папа застрял в Эдмонтоне на целых полгода. Когда он по срочному вызову прилетел в Штаты, было уже поздно. Над семьей висел огромный судебный иск за невыплату земельного залога. Кроме того, все: и мама, и Марго, и София были под подозрением полиции за укрывательство бывшего вора по кличке Билли Малыш, широко известного на юге Америки своими веселыми «гастролями» по ювелирным магазинам. Кроме того, за ним числилось несколько поддельных закладных на крупные земельные участки и дорогие дома.

Все произошло буквально за два дня. А Билли загадочно исчез, прихватив с собой, кроме прочего, золото из дома. Видимо, на всякий случай.

Когда членов семьи удалось освободить от судебной ответственности и разобраться, кто прав, кто виноват, силы полиции и папиных друзей целиком направились на поимку Билла. Маминой рукой было написано исковое заявление в суд, отец лично попросил лучшего из лучших вести это дело, но… обстоятельства вдруг начали меняться.

София удивила Марго больше всех: она не только не осознала в полной мере, что произошло, но еще и умудрялась скучать по Биллу! Она уверяла всех (не без лукавства в глазах), что, скорее всего, это чудовищная ошибка, они должны помочь Биллу, если его поймает полиция, потому что он ни в чем не виноват. А если они не согласятся встать на его защиту, то она убежит из дома — к нему!

— Ну пожалуйста! — жалобно уговаривала она Марго и отца, безошибочно чувствуя, что они будут принимать решение вместе, — пожалуйста, сделайте так, чтобы все замяли! У вас столько знакомых в судах и адвокатских конторах! Вы могли бы сами взяться за это дело. Он вернет все наши деньги, он готов на мне жениться!

Услышав это, отец чуть не получил разрыв сердца. Он наотрез отказался говорить на эту тему с Софией, пока та не возьмется за ум, а Марго, как бы ей ни жаль было младшую сестренку, в душе была абсолютно согласна с отцом. Мама тоже повела себя странно. Она безоговорочно встала на сторону младшей дочери, забрала иск и попросила Марго найти Биллу хорошего адвоката. Оказавшись между двух огней, Марго долго думала, что ей выбрать: на ее глазах разрушилась на две половинки семья. Хотя семья, если задуматься, всегда состояла из двух половинок: мужской, мыслящей и работающей, — папа плюс Марго, и женской, мечтательной и домашней — мама плюс София.

Мама категорически не желала больше общаться с отцом. Это было забавно, потому что именно от отца она ожидала главной помощи. Папа в свою очередь сказал, что он не желает покрывать воров, и уехал работать в Эдмонтон, позвав Марго в свою новую фирму. Вытерпев несколько истерик Софии и довольно неприятную сцену от мамы, где та с нажимом требовала от нее помощи, Марго извинилась перед ними обоими и уехала на время в Канаду, сделав свой выбор.

Через месяц, получив диплом об окончании университета, Марго вступила в должность в отцовской фирме и в тот же день познакомилась с Миком. Она поняла, что вернуться в Штаты ей просто не дает сама судьба. Началась другая жизнь в другой стране. Она, конечно, скучала по маме и по Софии, но не решалась первая выходить на связь, полагая, что они до сих пор сильно обижаются на нее…

Удивительно, но мама с Софией со временем добились своего. Конечно, Билли не оправдали полностью, но он вернул им деньги и недвижимость, предложил Софии руку и сердце, и она согласилась, после чего Билл отправился отбывать наказание в одну из тюрем штата на какой-то смешной срок. А когда освободился — сбежал в неизвестном направлении. София до сих пор ждет, когда он вернется к ней.

Марго и отец долго не могли прийти в себя от финала этой истории. Деньги на банковский счет в Северной Дакоте исправно продолжали поступать, но встречаться с женой и младшей дочерью Дейл Эшбен больше не пожелал. Конечно, они переживали и даже хотели с ним помириться, но отец уже нашел себе новую семью, и со временем даже Марго перестала с ним встречаться вне рабочих стен. Новая жена оказалась совершенно неприступна и знать не желала никого из прошлой жизни Дейла.

А на прошлый день рождения мама в знак примирения прислала Марго шикарный белый свитер и очень звала в гости. Теперь это называлось «в гости», потому что все уже привыкли, что Марго с Миком живут в Канаде и собираются пожениться…

Марго скучала по своему родному дому, скучала по тем временам, когда семья была целой, не разбитой на две нелепые половины этой чудовищной историей. Но чем дальше жила, тем сильнее понимала: возврата к прошлому не будет, мечтать об этом — все равно что верить в сказки.

На следующее утро Марго, Джонни, Рич и Джулия погрузились в снегоход, который сразу ощетинился торчащими в разные стороны лыжами и палками, словно гигантский дикобраз, и двинулись искать начало «лыжной тропы». Местность была хотя и холмистая, но не очень подходящая для лыжных трас. Спусковой путь извивался между деревьями, спрыгивал с мелких уступов и довольно полого устремлялся вниз. Но для Марго, которая не очень хорошо умела кататься, это стало супертрассой. Не проехав и ста метров, она два раза чуть не упала, собрала на себя снег со всех елей, стоящих на пути, оцарапала щеку… и финальным аккордом — сломала крепление на правой лыже. Все! — сказала она себе. На этом эксперименты с зимними видами спорта закончены!

Открепив и левый ботинок тоже, она встала на снег и с огромным облегчением пошла вниз по тропе, туда, где ждал их снегоход. Мимо просвистел Рич, не заметив ее, и Марго остановилась, любуясь его полетом. Все-таки он красивый мужчина. И как только ей могло показаться в первые минуты знакомства, что он суетлив и неказист! Рич, между тем, развернулся, увидел ее и стал махать рукой, чтобы она съезжала к нему. Она подняла над головой лыжи и крикнула, что те сломаны. Тогда он отцепил свои, вынул из снегохода какой-то круглый предмет и пошел к ней наверх. В руках его оказалась «тарелка» — разновидность санок, которую Марго часто видела у детей. Она была не слишком широкая, двое вряд ли бы поместились, но Рич очень компактно уселся по-турецки и жестом пригласил Марго к себе.

Она с сомнением смотрела на эту затею. Но коленки уже задрожали радостной предательской дрожью, едва она только представила, что сядет сейчас к Ричу… И он обнимет ее сзади, и весь спуск она будет ощущать его дыхание на своей шее…

— Мы можем переломать ноги, если перевернемся! — пробормотала Марго для порядка, но ее голос звучал мягко и глубоко… А голова сама откидывалась назад, к его плечу.

— У тебя щека расцарапана, — прошептал Рич и тут же поцеловал ссадину. — Сейчас пройдет.

Он обнял ее всю, обхватив ногами и руками, и приготовился ехать, но тут Марго повернула к нему лицо. Они на мгновение замерли, потом с жадностью прильнули друг к другу, закружившись в жарком вальсе среди холода и зимы. И прежде чем Марго успела выключиться из реальности и целиком погрузиться в поцелуй, она поняла, что, кажется, земля уходит из-под ног или «тарелка» все-таки покатилась с горы…

Ноги они не переломали и даже не потеряли нужного направления, вполне удачно врезавшись в снегоход, но Марго сильно ушибла коленку, впрочем, сначала этого никто не заметил. Почувствовав под ногами незыблемую твердь, они снова, как сумасшедшие, впились друг в друга ненасытным поцелуем. В нем не было нежности, как прежде, была только страсть и огонь, какой-то яростный и даже жестокий. Марго почувствовала, как руки Ричарда обнимают ее уже под курткой, губы проникают под ворот свитера, он прижимается к ней, весь дрожа, и она только сладко улыбалась, откидывая голову назад, выгибая спину, как кошка.

— Господи, Марго, если бы не было зимы, если бы не было снега…

Ей и самой вдруг захотелось, чтобы не было зимы и снега, чтобы не было опасности, что кто-то из друзей Мика увидит их, и чтобы самого Мика не было тоже. Словно они никогда и не встречались. Только она и Рич. Вдвоем — на весь лес. Вдвоем — на весь мир.