Кристина Лорен
Автоквирография
Посвящается Мэтти: без тебя эта книга не появилась бы на свет.
Посвящается всем неуверенным в себе подросткам. Вы прекрасны такие, как есть.
«Любовь — это любовь. Она многоликая, разная, непохожая. Ее не убить, от нее не отмахнуться».
Лин-Мануэль Миранда [Лин-Мануэль Миранда — композитор, певец, актер, драматург. Создатель успешных бродвейских мюзиклов «На высотах» и «Гамильтон». За последний получил много престижных театральных и музыкальных наград, включая Пулитцеровскую премию. Автор песен к мультипликационному фильму «Моана». — Здесь и далее прим. перев.]
Глава первая
Конец последних зимних каникул напоминает заход на круг почета. Мы оттрубили целых семь семестров, остался один, по сути формальный. Это дело хочется отметить, как дóлжно обычному парню — насладиться свободным временем, на пару часов погрузиться в блаженное забытье ютьюба. Ни то ни другое мне, увы, не светит.
Потому что с другого края кровати на меня таращится Осень и ждет оправданий.
Мол, занятия начинаются через два дня, а я еще не определился с предметами, и на уроки к нормальным преподам всегда вагон желающих, и «Таннер, в этом весь ты».
Тут Осень права: в этом впрямь весь я. Хотя как же иначе, если в наших отношениях я стрекоза, а она муравей. Так было с самого начала.
— Все ровно.
— Все ровно, — повторяет Осень, бросая карандаш. — Напечатай себе это на футболке.
Осень — моя лучшая подруга и моя наперсница. Для меня она воплощение надежности, спокойствия и безопасности, но в том, что касается занятий, она жуткая зануда.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю на потолок над ее кроватью. В десятом классе — сразу после того, как переехал сюда и попал к ней под крыло, — я подарил Осени на день рождения постер с котенком, ныряющим в ванну с пушистыми клубками. Крепко приклеенный, постер до сих пор висит на стене. Котенок — няша, но классу к одиннадцатому невинная прелесть постера затянулась пошловатым флером. Поверх доброго призыва «Вперед с песней, не бойся, киска!» я прилепил четыре стикера, творчески переработав замысел создателей постера: «Вперед с песней, не бойся за киску!»
Осень наверняка согласилась с моей трактовкой, потому что постер не сняла.
Повернув голову, я пристально на нее смотрю.
— Ты-то что беспокоишься? Я же со своими предметами не определился.
— Не беспокоюсь я, — заверяет Осень, хрустя крекерами. — Но знаешь ведь, как быстро набираются классы. И я не хочу, чтобы ты загремел на органику к Хойю, домашки он задает вдвое больше, чем другие, и это расстроит мне личную жизнь.
Ну, это полуправда. Если на органику я загремлю к Хойю, личная жизнь Осени впрямь нарушится: я за рулем и вожу ее на большинство свиданок, но бесится она из-за того, что я вечно тяну до последнего и все равно добиваюсь своего. Каждый на свой манер, но учимся мы оба хорошо — оба круглые отличники, оба блестяще сдали тесты для колледжа. Только Осень с домашкой — как голодная собака с костью, а я — как кот у раскрытого окна в погожий день: если в пределах досягаемости интересная жертва, с удовольствием загипнотизирую ее и сожру.
— Ясно, твоя личная жизнь у нас на первом месте. — Я поворачиваюсь на бок и стряхиваю крекерное крошево, прилипшее мне к руке. От крошек на коже остались красные точки, совсем как от мелкого гравия. Куда подевалось ее чистоплюйство?! — Господи, Осень, ну ты и свинья! Посмотри, во что кровать превратилась!
В ответ Осень засовывает в рот еще несколько крекеров «Ритц» [«Ритц» — марка закусочных крекеров, впервые представленных компанией «Набиско» в 1934 году.] — на постельное белье с Чудо-Женщиной льется свежий поток крошек. Рыжеватые волосы собраны в неряшливую гульку, пижаму со Скуби-Дуби Осень носит с четырнадцати лет. Она ей по-прежнему впору, ну… большей частью.
— Если когда-нибудь приведешь сюда Эрика, он потом от ужаса не оправится, — предупреждаю я.
Эрик — наш общий друг, один из немногочисленных немормонов у нас на потоке. Фактически Эрик — мормон, по крайней мере родители у него мормоны, но из тех, кого называют мормонами номинальными. Они употребляют алкоголь и кофеин, периодически появляются в церкви. «В нас лучшее из обоих миров», — говорит Эрик, хотя нетрудно заметить, что Святые последних дней [Церковь Иисуса Христа Святых последних дней — религиозная организация реставрационного происхождения, наиболее крупная ветвь мормонизма.], СПД, обучающиеся в средней школе Прово, с ним не согласны. В повседневной жизни номинальный мормон ничем не отличается от немормона, то есть от меня.
Кусочки крекеров летят у Осени изо рта: она кашляет, якобы подавившись от отвращения.
— Эрик близко к моей постели не подойдет!
Но я-то здесь, на ее незаправленной постели, на ее кровати! Раз меня допустили к Осени в комнату, значит, ее мама доверяет мне целиком и полностью. Или миссис Грин уже чувствует, что между мной и Осси ничего не будет.
Однажды мы с ней попробовали, во время зимних каникул в десятом классе. К тому времени я жил в Прово всего пять месяцев, но искра между нами пробежала сразу — вспыхнула благодаря множеству общих уроков и общему диссидентскому статусу в мормонской школе. Когда «дошло до тела», для меня искра, к сожалению, погасла, и каким-то чудом пуля под названием «неловкость после тисканья» пронеслась мимо нас. Рисковать бы я больше не стал.
То, что мы сидим слишком близко друг к другу, Осень чувствует одновременно со мной. Она выпрямляет спину и одергивает пижамную куртку. Я отодвигаюсь к самому изголовью: там безопаснее.
— Что у тебя первым уроком?
— Современная литра у Поло, — отвечает Осень, глянув в свое расписание.
— И у меня тоже. — Я цепляю у нее крекер и, как все цивилизованные люди, умудряюсь съесть его, не уронив ни крошки. Я веду указательным пальцем по своей распечатке и чувствую, что последний семестр сложится удачно. — И вообще, расписание у меня приличное. Нужно только четвертый предмет добавить.
— Может, добавишь Литературный Семинар? — Осень восторженно хлопает в ладоши. Глаза у нее блестят, озаряя сумрачную комнату радостным волнением. Об этом предмете она грезила с девятого класса.
Литературный Семинар — честное слово, в школьных документах и в рассылках он пишется с прописных букв — курс претензионный и понтовый до нереальности. «Напишите роман за семестр!» — бойко раззадоривает программа. Будто такое возможно только для слушателей курса. Будто за четыре месяца среднестатистический обыватель не сварганит приличный текст нужного объема. За четыре месяца! Это же целая вечность!
На курс могли подавать заявку лишь уже прослушавшие как минимум одну углубленку по английскому и за предыдущий семестр имеющие средний балл не ниже 3,75. Только на нашем потоке таких человек семьдесят, а учитель возьмет всего четырнадцать.
Два года назад в «Нью-Йорк таймс» появилась статья о «невероятно перспективном курсе под чутким руководством автора бестселлеров по версии нашей газеты, преподавателя Тима Фуджиты». Я знаю, что цитата прямая, ведь копию статьи, увеличив в пять тысяч раз, вставили в рамку и повесили в школьной канцелярии. Я частенько ворчу из-за жуткого перебора эпитетов, а Осень моим ворчанием умиляется. В прошлом году двенадцатиклассник по имени Себастьян Бразер прослушал семинар, и его курсовую работу купило большое издательство. Себастьяна я знать не знаю, зато историю его успеха слышал раз сто. Он сын епископа! Он написал роман в стиле традиционного фэнтези. Очевидно, роман получился блестящим. Мистер Фуджита отослал его литагенту, литагент — знакомым в Нью-Йорк, там за него случилась цивилизованная драка-собака, и — бац! — теперь этот Бразер через дорогу от нас в Университете Бригама Янга [Университет Бригама Янга — частный университет, основанный Церковью Иисуса Христа Святых последних дней в 1875 году. Находится в городе Прово, штат Юта.]. Служение на миссии он, видимо, отложил, чтобы отправиться в промотур со своей книгой и стать новым Толкином.
Или новым Л. Роном Хаббардом [Л. Рон Хаббард — писатель-фантаст, создатель религиозно-мистического движения Церковь сайентологии и связанного с ней комплекса псевдонаучных идей и практик, именуемого дианетикой и сайентологией.], хотя, думаю, некоторые мормоны такое сравнение не одобрят. Они не любят, когда их сваливают в одну кучу с сектантами вроде сайентологов. Впрочем, сайентологи уподобление мормонам тоже не жалуют.
Как бы то ни было, помимо футбольной команды Университета Бригама Янга и мормонского засилья, Литературный Семинар — единственное, чем знаменит Прово.
— Тебя взяли на этот семинар? — уточняю я, хотя сам не удивлен. Этот курс — предел мечтаний Осени. Формальным требованиям она соответствует, да еще не читает, а без остановки глотает книги в надежде написать свою.
Осень кивает. Ее улыбка простирается от моря до сияющего моря [Отсылка к патриотической песне «Америка прекрасна» («America the Beautiful»).].
— Круто!
— И тебя возьмут, если попросишь мистера Фуджиту, — говорит Осень. — Учишься ты хорошо. Пишешь прилично. А еще он обожает твоих родителей.
— Не-е.
Меня интересуют любые колледжи, за исключением местных — мама слезно умоляла не думать о высшем образовании в Юте, — и оценки за последний семестр могут серьезно повлиять на поступление. Проблем возникнуть не должно, только рисковать сейчас не время.
Осень теребит многострадальный ноготь.
— Потому что на этом курсе тебе в кои веки придется довести дело до конца?
— Дело с твоей мамой я до конца довел. Мы оба знаем, о чем я.
Осень дергает волоски у меня на ноге — я взвизгиваю совсем по-девчоночьи.
— Таннер, я серьезно! — заявляет Осень, садясь прямо. — Этот курс пойдет тебе на пользу. Тебе стоит на него записаться.
— Тебя послушать, это предел моих мечтаний.
— Это же Литературный Семинар, дурачина ты эдакий! — бурчит Осень, свирепо на меня глядя. — О нем все мечтают.
Чувствуете, да? Осень вознесла семинар на пьедестал! Она ботан такого уровня, что меня тянет защитить ее будущую ипостась, которую в реальном мире ждут все битвы Гермионы Грейнджер. Я растягиваю губы в самой очаровательной из своих улыбок.
