...

Ага, я один. Приезжай, как сможешь.

Ответ поступает почти мгновенно.

...

Супер! Щас буду.

Я бегу наверх и переодеваю рубашку. На кухне хватаю пакет с мусором, собираю в него банки из-под газировки, крошки чипсов и коробку с остатками пиццы. Я как раз возвращаюсь из гаража, когда в дверь звонят. Я останавливаюсь, успокаиваю себя парой глубоких вдохов и лишь потом иду открывать.

За порогом Себастьян в черной футболке, в старых джинсах с прорехой на колене и в выцветших красных «конверсах» — не такой опрятный, как обычно, и все равно… обалденный. Челка свесилась на глаза, но я вижу, как они блестят.

— Привет! — Я улыбаюсь так широко, что губам больно, и делаю шаг назад, чтобы Себастьян вошел. Едва я отступаю от двери, он впечатывает меня в стену. Губы у него такие же теплые, как ладонь у меня на бедрах, как большой палец, прижатый к коже над джинсами. От легкого прикосновения бурлит кровь, и я подаюсь вперед, настолько заведенный близостью его руки к другим частям моего тела, что начисто забываю, зачем Себастьян пришел. Хочу, чтобы он стянул с меня джинсы. Хочу затащить его к себе в комнату и посмотреть, везде ли он порозовел.

Поцелуй, еще поцелуй — Себастьян втягивает воздух и зубами несильно царапает мне подбородок. Я запрокидываю голову, ударяюсь о стену и лишь тогда вспоминаю, что до сих пор не закрыл дверь.

— Погоди, сейчас только… — начинаю я, и Себастьян делает шаг назад. Он наконец смотрит по сторонам и немного пугается, словно лишь сейчас сообразил, куда попал.

— Здесь только мы, — успокаиваю я, проследив за его взглядом.

Похоже, Себастьян шокирован тем, что набросился на меня с поцелуями, не проверив, нет ли кого поблизости. Если честно, меня это тоже удивило. Импульсивность характерна для меня, а Себастьян на вид куда осторожнее. Здорово, что я могу пробить стены, которыми он себя окружил. Это создает ощущение власти и обнадеживает.

Я подталкиваю его к дивану — Себастьян падает рядом со мной. Вот, правильно… Небось с самого утра вкалывал — строил дома, рыл канавы, занимался еще чем-то общественно полезным.

— Ну, как прошла суббота?

Себастьян обнимает меня за плечи и притягивает ближе.

— Нормально. — Я запрокидываю голову и вижу, что румянцем он покрылся — несильным и неровным. — Я соскучился.

Слышите звук? Это мое сердце несется на полной скорости и выпрыгивает из самолета. Сердце парит в воздухе. Пока не услышал эти слова, я даже не представлял, как отчаянно в них нуждаюсь. Они берут ластик и стирают «Это не так» и «Я не гей».

— Я тоже скучал, если ты не понял это по моим бесконечным сообщениям.

Несколько минут мы наслаждаемся тишиной.

— Танн!

— М-м-м?

— Что это? — Себастьян озадаченно смотрит на телеэкран.

— «Милые обманщицы». Подростковый сериальчик. С кучей отвлекающих маневров и тупиковых поворотов сюжета, но, господи, я на него подсел. На сколько трупов нужно напороться, прежде чем вызовешь полицию? — Я протягиваю Себастьяну пакет с чипсами. — Ты не смотрел этот сериал? У тебя же уйма свободного времени! Я в шоке, брат Бразер!

Себастьян смеется.

— Чем ты сегодня занимался?

— С Осенью тусил.

— Мне она нравится. Девчонка что надо.

Под ложечкой сосет. Может, сказать, что эта девчонка теперь знает мой секрет? Нет, точно не стоит. Про нас она ведь не знает, верно? Когда-нибудь будет здорово потусоваться втроем, но, боюсь, до этого дня еще далеко.

— Осень лучше всех.

Остальные сегодняшние события преследуют меня, как навязчивая тень, — Мэнни, Джули, Маккенна.

Но ведь Мэнни ничего толком про нас не знает. А Джули и Маккенна если и подслушали меня в магазине, уловили лишь, что Себастьян не гей и на выпускной со мной не пойдет. Ему ничего не грозит, так?

Телефон Себастьяна сигналит на журнальном столике, и он встает за ним. Вернувшись на диван, он притягивает меня поближе. Если поверну голову, я снова смогу его поцеловать.

Себастьян вводит пароль, смотрит на экран и хмурится.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— Да. Просто я… моя мама… — Он швыряет телефон на другой конец дивана. Я сажусь прямо и впервые с момента прихода Себастьяна отрываюсь от него. Глаза у него красные, припухшие. Не похоже, чтобы он плакал, похоже, он сильно тер глаза. На моей памяти такое случалось, когда он нервничал.

— Боже, что еще стряслось?

Он ведь учится, работает над второй книгой, да еще заморочки с грядущей миссией утрясает!

— Все в порядке. — Себастьян отмахивается. — Мама хочет поговорить о случившемся в лагере.

О-па, а это тревожный звоночек!

— А что случилось в лагере?

— Мы выполняли одно задание, и оно меня достало.

— Что за задание? — спрашиваю я, глядя на Себастьяна.

В глазах у него отражается мерцание телеэкрана, но телик Себастьян не смотрит — мыслями он снова на вершине горы.

— Оно называется «Путь к свету». Слышал о таком?

Вероятно, на лице у меня полное недоумение, потому что Себастьян смеется и, не дожидаясь ответа, поясняет:

— Участникам завязывают глаза, выстраивают их колонной и велят держаться за плечи впередистоящего.

Завязывают глаза в лесу? Похоже, скорее, на фильм ужасов, а не на религиозный лагерь.

— Ведущий дает команды: «Поверните налево», «Поверните направо», «Идите медленнее». Это нормально, ведь ты держишься за впереди идущего, а за тебя держится идущий следом. — Себастьян переводит дыхание, взгляд у него мечется между полом и телеэкраном. — А потом раз, и тебя отпускают. Вроде только на плече у тебя лежала рука, а секунду спустя ее нет. Дальше твоя очередь отпустить впереди идущего и выполнять команды.

— Звучит жутковато, — говорю я.

Себастьян берет меня за руку и соединяет наши ладони — палец к пальцу.

— Ничего страшного нет. Большинство СПД выполняют такие задания неоднократно и знают, чего ждать. Но на этот раз… получилось иначе.

— Иначе или страшнее? — уточняю я, потому что послушать Себастьяна — это кошмарный кошмар.

— Даже не знаю, как объяснить. Ведущий командами уводит тебя с тропы в определенное место, велит сесть и усердно искать Святой Дух. Это стандарт задания. Но сегодня получилось иначе. Я чувствовал себя иначе.

Я выпрямляю спину и поворачиваюсь лицом к Себастьяну.

— Ведущие бросают вас одних в лесу?

— Да, звучит ужасно, но, если бы не завязанные глаза, мы наверняка поняли бы, что и другие участники, и тропа рядом. Но подсматривать нельзя, поэтому мы тихо сидим с закрытыми глазами, ждем и молимся.

Я опускаю взгляд на ладони и переплетаю пальцы наших рук.

— О чем молишься ты?

— Обо всем, чего хочу в тот момент. — Себастьян тоже смотрит нам на руки, и я вижу, как подрагивает его подбородок. — В общем, сижу я на земле, ничего не вижу, а через какое-то время слышу что-то среди деревьев. Кто-то зовет меня по имени. Папа! Сначала он зовет тихо, потом громче, потому что подходит ближе. Он зовет меня по имени и велит вернуться домой. — По щеке у Себастьяна бежит слеза. — Я и раньше выполнял такие задания, и это всегда страшновато. Как же еще, если ничего не видно, но сегодня все чувствовалось иначе, то есть я чувствовал иначе, куда острее, чем в предыдущие разы. В общем, я встал и пошел на голос. Повязку с глаз я не снял и понесся вниз по склону, надеясь, что не упаду с обрыва и не врежусь в дерево. Я бежал и бежал, зная, что папа защитит меня от бед, но при этом чувствовал: нужно спешить. Когда добрался до папы, он крепко обнял меня, сказал: «Добро пожаловать домой», еще — что любит меня и гордится, что я становлюсь настоящим мужчиной. А у меня была только одна мысль: «Ты правда любишь и гордишься? А ты смог бы, если бы знал о Таннере?»

В груди становится тесно.

— Себастьян…

Он качает головой и вытирает слезы тыльной стороной ладони.

— Знаешь, порой мне снится, что я рассказываю родителям все. И про парня, в которого влюбился восьмиклассником, и про тех, в кого тайком от всех влюблялся потом. И про то, что никогда — ни единого раза! — мне не хотелось поцеловать девушку. И даже про то, что не могу пообещать им жениться. Потом я жду в лесу, но никто за мной не приходит. Других участников забирают родные, а я все сижу там с закрытыми глазами и жду. — Себастьян поднимает взгляд к потолку. — Я так обрадовался, что в эти выходные папа забрал меня, что почти пообещал себе никогда не рисковать его любовью. Но вдруг я никогда не захочу жизни, которой хочет для меня папа? Вдруг я не смогу жить, как он хочет?

Ощущение такое, будто горло у меня набито мокрым песком. Слова не идут, и я притягиваю Себастьяна к себе — пусть в плечо мне уткнется.

— В последнее время я очень много об этом думаю. — Себастьян говорит мне в плечо, и голос у него звучит глухо. — Пытаюсь понять, что к чему, только ответов нигде нет. Есть разные пособия для СПД о любви, о создании семьи, о родительстве. Даже о том, как теряют ребенка или начинают сомневаться в своей вере. А о том, что нужно мне, не написано ничего, по крайней мере ничего полезного. «Влечение к лицам своего пола — абстрактный термин, а не определение вашей сущности. Даже если чувства контролировать не удается, то свою реакцию — можно», и так далее. Ерунда полная! Нас учат, что, если посвятить жизнь Христу, Он укажет верный путь. Когда я молюсь… Когда я молюсь, Небесный Отец говорит «да». — Себастьян трет глаза ладонями. — Он говорит, что любит меня и гордится мной. Я целую тебя и греха за собой не чувствую, хотя все написанное говорит, что должен. Это с ума сводит.