Себастьян в ответ сухо смеется и первой подписывает ее книгу: «Удачи в Йеле. С наилучшими пожеланиями и благодарностью, Себастьян Бразер».

Себастьян вручает книгу Осени и пододвигает к себе экземпляр Таннера. Хмуро взглянув на стикер, он сминает его и бросает в мусорную корзину у своих ног.

Таннер молчит, и Осень легонько тычет его в бок.

— Скажи что-нибудь! — шепчет она одними губами.

— Хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал, — тихо начинает Таннер, надеясь, что его не слышат стоящие рядом, особенно супруги Бразер. Себастьян напрягается и сосредоточивает внимание на том, что пишет. — Не уверен, что понимаю, почему ты так сделал, но все равно спасибо.

— Спасибо, что пришел! — говорит Себастьян, само благородство и великодушие. Он уже взял себя в руки и обращается не к Таннеру, а куда-то за пределы безопасной зоны своего стола. Благодарность звучит до мерзкого фальшиво, Таннер едва сдерживает смех. Наконец он снова перехватывает взгляд Себастьяна, и… это полный финиш. Голос Себастьян контролирует, но напряженный взгляд и слезы в глазах выдают его с головой.

— Боже… Прости меня, прости! — шепчет Таннер. — Зря я пришел…

— Ты любишь фэнтези? — В голосе у Себастьяна все та же натужная бодрость. Он таращит глаза, чтобы спрятать слезы.

Обоим больно, и Таннер чувствует себя монстром.

— Надеюсь, промотур получится отличным, — говорит он, не удосуживаясь поддерживать «светскую беседу». — И миссия тоже. В Лос-Анджелес я уезжаю в августе, но ты звони в любое время. — Таннер в последний раз заглядывает ему в глаза. — В любое.

Таннер забирает книгу, разворачивается и уходит, оставив Осень расплачиваться у кассы. Он пробирается сквозь толпу на улицу: там простор, кислород и нет внимательных глаз, блестящих, словно озеро под солнцем.

Себастьян

Промотур как глоток свежего воздуха. Никаких родителей, никаких наставников. Никакой церкви.

Вообще-то мать порывалась пристроиться в сопровождающие. Встреча ли с Таннером тому виной или переживания в последний момент, но за два дня до отъезда Себастьяна она вдруг отправила имейл его рекламному агенту. К счастью, агент объяснил, что авиабилеты и отель уже забронированы и, если миссис Бразер не готова самостоятельно заниматься перелетами и размещением в тринадцати городах тура, дергаться поздно.

Себастьян уже выезжал за пределы Юты на школьные экскурсии и на каникулы с семьей, но в таком качестве — ни разу. Издатель позаботился о трансфере из аэропорта в отель, приставил координатора, который сопровождает Себастьяна на мероприятиях, но остальное время — свободное.

Следующая автограф-сессия в Денвере. Народу приходит куда меньше, чем в родном городе, но все равно немало. В зале, где выступает Себастьян, свободных мест почти нет. Невероятное ощущение сродни кружащему голову аромату: совершенно чужие ему люди в этом зале знают, кто он такой.

В очереди больше девушек, но парни тоже есть. Себастьян понимает, что Таннер не придет, но, стоит услышать низкий голос в хвосте очереди, ручка съезжает с титульного листа, а глаза упорно высматривают темную макушку, возвышающуюся над остальными.

Порой Себастьяну не верится, что Таннер появился на автограф-сессии. Родители, конечно же, этот факт проигнорировали. «Это же был Таннер, да?» — хотелось спросить Себастьяну, но они с Осенью ушли, и спрашивать стало некого. Хотелось сказать Таннеру, что его роман очень понравился и пробудил в душе немало чувств, что наутро после встречи с Осенью он распечатал текст, дабы взять с собой в тур. Хотелось, а Себастьян не мог, только не на той автограф-сессии. Отпускать Таннера не хотелось, но ничего внятного не придумалось, потому что с языка дико и безудержно рвалось: «Я соскучился».

Невысказанное не дает спать по ночам ни в Денвере, ни в Остине, ни в Кливленде. В такие моменты Себастьян тянется в сумку за распечаткой романа. Он может открыть его хоть на двадцатой странице, хоть на восьмидесятой — буквально на каждой ждет история любви. Она озаряет темные, пыльные закоулки его ненависти к себе и напоминает: это случилось, это было на самом деле. И это было правильно.

Иногда Себастьян думает о том, что написал Таннеру на его экземпляре «Огненной бури», и гадает, открывал ли Таннер книгу, чтобы посмотреть.

Твой

Себастьян Бразер

Стоит выйти из Международного аэропорта Солт-Лейк-Сити, наваливается страшная жара, и Себастьян жалеет, что, вылетая из Нью-Йорка, не сменил рубашку с галстуком на что-то полегче.

— Поверить не могу, что ты побывал в Нью-Йорке! — восклицает Лиззи, прижимая к груди маленькую блестящую статую Свободы. Она вновь стала прежней собой, и Себастьян гадает, ждут ли подобного от него. — Там так же круто, как показывают по телику?

— Еще круче. — Себастьян обнимает сестренку за плечи и целует в макушку. Сменить обстановку было здорово, но он и не думал, что так соскучится по Лиззи. — Может, мы вместе туда выберемся. Когда выйдет моя следующая книга, — говорит он.

— Йес-с-с-с! — Лиззи делает пируэты прямо на пешеходном переходе.

— Если Лиззи поедет в Нью-Йорк, то я, чур, в Сан-Франциско! Алькатрас посмотрю. Ты в Алькатрасе был? — спрашивает Фейт, глядя на брата.

— Нет, не был, но с пирса видел. Координатор водил меня ужинать в рыбный ресторан, и мы прогулялись по берегу. Я не знал, что ты туда хочешь, иначе прислал бы тебе фотку. По-моему, одна у меня в телефоне есть.

Не успевает Фейт обидеться, как Себастьян сгребает ее в охапку и сажает на плечи. Ее восторженный визг оглушительным эхом отражается от бетонных стен закрытой парковки.

Миссис Бразер разблокирует двери машины, и Себастьян задает вопрос, камнем давящий ему на грудь:

— Папа с Аароном не смогли приехать?

— Сегодня Аарон вместе с папой обходит дома прихожан. Папа обещал, что ужин они не пропустят.

За последние две недели Себастьян разговаривал с отцом считаное число раз, но не увидеть его в аэропорту обидно. Папино отсутствие как пульсация на кончике сильно порезанного пальца. Себастьян чувствует его постоянно и очень остро, потому что это неправильно.

К счастью, Себастьяну не дают на этом зациклиться: едва Лиззи объявляет, что за ужином его ждет сюрприз, Фейт, уставшая хранить секрет, кричит:

— Это пицца!

Лиззи зажимает ей рот ладонью и чмокает в щеку.

— Умеешь сюрпризы портить, да, дурешка?

Себастьян наклоняется к Фейт и помогает ей пристегнуть ремень безопасности.

— Пицца для меня?

Девочка только кивает: ладонь Фейт глушит ей хихиканье.

Себастьян укладывает свою сумку назад и садится на пассажирское сиденье.

— И пока не выдали вторую часть сюрприза, скажу, — с улыбкой начинает миссис Бразер, пристегиваясь. — Я отослала твои документы.

Себастьян кивает, благодарно улыбается в ответ, но на миг теряет дар речи. Сменить обстановку было здорово. Он соскучился по церкви, по духовному родству с единомышленниками. По Таннеру он тоже соскучился, но твердо знает: миссия для него — наилучший вариант.

Просто Себастьян хотел отправить документы сам, когда вернется домой. Этим он надеялся укрепить свою решимость и сделать первый реальный шаг по избранному пути.

Мамина улыбка гаснет, и Себастьян чувствует, как переживала она за вторую часть «сюрприза». Она опасалась именно такой реакции — сомнений и неуверенности.

«Стерев» с лица ненужные эмоции, Себастьян заменяет их фальшивой улыбкой, которая получается на автомате, как вдох-выдох.

— Спасибо, мам! Теперь… для меня все намного упрощается. Одной заботой меньше.

Фокус удается. Смягчившись, мама снова поворачивается к рулю. Они съезжают по рампе, петляя меж строительными конусами. Притормозив у терминала, миссис Бразер вставляет парковочный талон в прорезь и говорит Себастьяну:

— Хотела спросить… Как ты относишься к тому, чтобы открыть его в присутствии всей семьи?

— Что открыть?

— Письмо. — Миссис Бразер поворачивается к терминалу, чтобы оплатить парковку. Себастьян, получивший десятисекундную передышку, борется с паникой, которую невинное слово сеет у него в душе. Мама имеет в виду вызов на миссию.

«Нет!» — кричит подсознание.

У него словно раздвоение личности — Себастьян закрывает глаза и делает медленный вдох. В промотуре было куда проще. Вдали от дома грядущая миссия воспринималась нормально. А здесь… От тотального маминого диктата и груза ожиданий Юта стала невыносимой за десять минут.

Себастьян чувствует рокот мотора и догадывается: оплата прошла, и они едут по дороге. Он поворачивается к матери: зубы у нее стиснуты, взгляд жесткий. Пригодится фальшивый зевок.

— Боже, я так устал! Да, мам, идея отличная! Бабушка с дедушкой тоже приедут?

Миссис Бразер заметно расслабляется и снова начинает улыбаться.

— Шутишь, да? Чтобы они пропустили такое событие?

В желудке у Себастьяна переворачиваются песочные часы, его заливает расплавленным свинцом. Вдох получается мелким и судорожным.

— Не хочу, чтобы Себастьян снова уезжал! — канючит с заднего сиденья Фейт. — Он только-только домой вернулся.