Я удивленно покачала головой:
— Ты так говоришь, будто это будет всего один раз. Видел, сколько виноделен будет у нас на пути?
Он хотел что-то мне ответить, его губы дрогнули в улыбке, но тут его имя пронеслось через весь газон и мы оба отвлеклись. Мое сердце упало, и я почувствовала необъяснимое разочарование, когда поняла, что его позвал Уилл помочь повесить пиньяту.
— И почему он просит меня, а не Макса или Найла? — шутливо заворчал Дженсен, поднимаясь.
Ответ был очевиден: рядом с Максом выстроилась очередь визжащих трехлеток — всем тоже хотелось побыть самолетиком. А Найл был занят поцелуями с Руби в тени крыльца.
Но как только Дженсен ушел, Найл это заметил и тоже присоединился помочь.
Руби набросилась на меня и сгребла в объятия:
— Я так рада, что ты здесь!
Я с хохотом упала на локоть под натиском ее изящного тела. Когда мы обе сели, я согласилась:
— Я тоже рада.
— Это будет так здорово, — прошептала она.
Я кивнула, наблюдая, как Дженсен с Уиллом подняли руки над головой и привязывали веревку пиньяты к ветке большого вяза. Футболка Уилла задралась, обнажив крошечную полоску покрытой татуировкой кожи.
Свитер Дженсена тоже задрался, но под ним оказалась футболка, аккуратно заправленная в брюки.
— А он великолепен, — продолжая нашу беседу, заметила Руби.
Я согласно хмыкнула.
— И ни с кем не встречается, — добавила она. — А еще смешной, ответственный…
— Я в курсе, куда ты клонишь.
— …в отличной форме… И привязан к Ханне. В совокупности это означает, что он обалденный.
Повернувшись к ней, я спросила:
— Ну и что с ним не так? Почему он один?
— Думаю, потому что много работает, — задумчиво произнесла Руби. — Реально много.
— Все много работают. Блин, да на себя с Найлом хотя бы посмотри. Но вы при этом умудряетесь трахаться ежедневно… — я подняла руку, когда она попыталась согласиться. — И нет, я не хочу слышать твое подтверждение, я сказала это чисто риторически, — она закрыла рот и сделала вид, будто застегнула его на молнию. — Все равно не могу понять. Может, он извращенец какой? — мельком глянув на него еще раз, я задумалась, одобрю ли такую возможность. Они с Уиллом закончили и посмеивались над тем, как криво повесили пони из папье-маше. — Или любитель парней?
— Вряд ли.
— А я вот не уверена, — пробормотала я. — Он слишком хорошо одевается.
Руби шлепнула меня.
— Ладно, вот что я о нем слышала, — она повернулась ко мне лицом. Ее глаза на секунду загорелись от желания поведать мне все сплетни. — В двадцать с чем-то лет он женился. Ханна сказала мне, что брак продлился всего несколько месяцев.
Я состроила гримасу:
— Это… интересно…
Сначала я посмотрела на этого Дженсена, в синем кашемировом свитере и идеально отглаженных брюках. Потом попыталась представить Дженсена из прошлого. Возможно, он познакомился с той девушкой в дождливый день, у нее порвался пакет, и все продукты высыпались. Он наклонился помочь ей, а потом они превратились в клубок сплетенных вспотевших тел, а на полу валялись простыни и подушки. У них был брак по залету, потом буйные скандалы…
— Они встречались девять лет, — сказала Руби. — Когда еще учились в колледже и до окончания магистратуры по юриспруденции.
Моя фантазия вмиг поблекла:
— О-о, — выходит, я была права: он не из тех, кто заинтересовался бы шальными выходными.
— Кажется, после свадьбы прошло совсем немного времени, как она ему сказала, что они не подходят друг другу.
— А она не могла сделать это перед обменом клятвами? — дергая траву, спросила я. — А то как-то дерьмово вышло.
— Ты не первая задаешь этот вопрос, — Руби побледнела, а я тут же узнала его голос.
— Ох ты ж, — застонала я, повернулась и посмотрела на него. — Прости. Ты нас поймал.
Засмеявшись, он потянулся за своим пустым бокалом, который стоял рядом с нами.
Я поморщилась, отчаянно подыскивая нужные слова:
— Я решила, что это несправедливо: ты знаешь про меня так много, а я о тебе ничего, кроме отсутствия лондонской миссис и жены в особняке.
Дженсен с улыбкой закивал:
— Да, ни той, ни другой нет.
— Почему ты так быстро управился с этой пиньятой? — спросила я, стараясь перевести все в шутку. — Ты ведь почти не дал мне времени послушать про тебя все грязные сплетни.
Он прищурился, глядя на солнце:
— Это единственная грязная сплетня.
Потом он посмотрел на меня, и мне, наверное, в жизни не удастся понять выражение его лица. Он рассержен? Или ему все равно? Успокоился, поскольку ему больше не нужно дергаться, ведь наш счет сравнялся?
Почему у меня такое чувство, что хотя мы познакомились совсем недавно, у нас уже имеется предыстория?
— Это хорошо или плохо? — спросил он.
После пары секунд замешательства я уточнила:
— Ты про то, хорошо это или плохо, что в твоей жизни есть только одна интересная история?
Дженсен вздрогнул, но потом тут же взял себя в руки.
— Дай мне знать, если захочешь еще вина.
4
Дженсен
— Я в курсе последних слухов.
Я дописал последнюю строчку письма, над которым работал, и обернулся в сторону двери.
— Грег. Привет, — отодвинувшись от стола, я помахал ему. — В чем дело?
— Слышал, ты собрался в отпуск, — ответил он. Грег Шиллер был адвокатом, специализирующимся на биотехнологических слияниях, он обожал сплетничать больше, чем кто-либо. Кроме разве что моей тетушки Метте и Макса Стеллы. — И при этом вижу, как ты тут вкалываешь в субботу вечером, так что да, кажется, это правда.
— Ага, — со смехом сказал я. — В отпуск. До двадцать второго числа.
Отпуск. Мой мозг споткнулся об это слово, до того незнакомым оно казалось в контексте того, что я, Дженсен Бергстром, еду в отпуск.
Я был из тех, кто оставался допоздна и работал по выходным, если нужно что-то закончить, тот, кому звонили в чрезвычайных ситуациях. Я никогда не просматривал мельком почту, лишь бы побыстрей уйти домой, и никогда не просил помощника освободить мое расписание на ближайшие две недели, чтобы я мог прокатиться в качестве пятого лишнего по восточному побережью в компании двух парочек.
Вот только два часа назад я сделал именно это.
Я почистил свое расписание, чтобы отправиться в экскурсию по винодельням вместе со своей сестрой и зятем, их друзьями и той пьяной женщиной, с которой познакомился в самолете.
И о чем я только думал?
Я почувствовал неуверенность. Нужно исправить кое-какие недоработки лондонского офиса по слиянию «ХелсКо» с «ФитВест». Что, если в какой-то момент до меня не смогут дозвониться и…
Словно почувствовав мои сомнения, Грег наклонился над моим столом.
— Не делай этого.
Я взглянул на него.
— Чего не делать?
— Ты сейчас сидишь и прокручиваешь сценарии возможных катастроф, которые могут случиться, и отговариваешь себя от поездки.
Я застонал; он был прав. Причина была не только в том, что я пропущу работу. Просто появилось это гложущее чувство, что я оказался на развилке. Снова. В разы проще было бы остаться завтра дома и отдохнуть, а потом в понедельник снова вернуться в привычную рутину, нежели запрыгнуть в микроавтобус с сестрой и ее друзьями.
Вот только это означало бы остаться ровно там же, где я нахожусь последние шесть лет.
Покачав головой, я повозил степлер по столу:
— Знаешь, никогда не думал, что стану таким. Просто ты прав, сейчас ведь суббота. Натали прекрасно бы со всем справилась.
— Вполне, — он сел на стул напротив меня.
— Ну а ты что тут делаешь? — глядя на него, поинтересовался я.
— Вчера забыл у себя в кабинете кошелек, — засмеялся он. — Все-таки до уровня Дженсена Бергстрома мне далеко.
Я снова застонал.
— Все мы знаем, что в этой компании есть только два пути. Пожертвовав всем, стать партнером или долгие годы оставаться кандидатом. И многие из нас тебе завидуют, знаешь ли.
Я провел рукой по волосам.
— Да, но у тебя трое детей и жена, которая варит пиво. Некоторые из нас завидуют тебе.
Грег рассмеялся:
— Зато я никогда, наверное, не стану партнером. А ты уже скоро.
Боже, что за странная финишная черта. Мне тридцать четыре, и я что-то там «скоро». А что потом? Лет двадцать примерно того же самого?
Он наклонился вперед.
— Ты тратишь тут слишком много времени. Меньше чем года через три тебе грозит кризис среднего возраста и желтая «Феррари».
Этим он меня рассмешил.
— Молчи уж. Ты говоришь, как моя сестра.
— А она очень умна. Так куда ты собрался?
— В винный тур с друзьями.
Грег удивленно вскинул брови. Но в воздухе тут же повис незаданный вопрос — о том, будет ли там кто-то из моей жизни. И боковым зрением я видел развевающиеся красные флаги.
— Вернее, — уточнил я, — в компании друзей моей сестры.
Когда он ухмыльнулся, я понял, что сказал все правильно. Грегу лучше знать, что я еду с ними один, иначе начнет выискивать новую интересную сплетню.
— Пьянка и отдых, — резюмировал он. — Молодец.
Воскресный утренний воздух нес влажный холод. Моя машина тихо стояла у дороги, усыпанная опавшими листьями клена, росшего на лужайке перед домом, и я подумал, сколько пыли она здесь соберет. Зигги предложила, чтобы они забрали меня отсюда, но я почему-то поддался импульсу и решил приехать к ним сам. Моя машина месяца три простояла в гараже. Я либо ехал на работу на автобусе, либо вызывал такси в аэропорт. Вся моя жизнь казалась настолько маленькой, что могла уместиться в наперстке.