И это было единственное объяснение, которое она мне дала.
Вот так в свои двадцать восемь я получил степень по юриспруденции и развод, и так вышло, что круг общения на тот момент у меня был не особо обширный, поэтому я сосредоточился на работе. На полную катушку. За шесть лет я понравился партнерам, сделал карьеру, вырастил себе команду и стал незаменимым для компании.
И все ради того, чтобы проводить вечер пятницы в компании своей младшей сестры и выслушивать ее лекции о том, что пора стать более общительным.
Она права: это действительно забавно, что именно она завела со мной этот разговор. Три года назад я сказал ей примерно то же самое.
Я вздохнул.
— Дженсен, — сказала она, потянув меня обратно на диван. — Ты ужасен.
Так и есть. Я всегда был ужасен по части принятия чьих-либо советов. Я и сам знал, что мне нужно как-то выбраться из этой рабочей колеи. Знал, что стоит впустить немного веселья в свою жизнь. И при всем нежелании обсуждать это со своей сестрой я подозревал, что мне понравится быть в серьезных отношениях. Проблема в том, что я почти не знал, с чего начать. Перспектива всегда казалась такой ошеломляющей. Чем дольше я оставался в одиночестве, тем меньше, казалось, был готов пойти с кем-то на компромисс.
— Ты в Лондоне никуда ни с кем не ходил, да? — спросила Зиггс, поворачиваясь ко мне лицом. — Ни разу?
Мне на ум пришла ведущий юрисконсульт лондонской части нашей команды, Вера Изертон. Она заглянула ко мне, когда мы как раз закончили с делами. Мы пару минут поговорили, а потом по тому, как сменилось выражение ее лица и она с неожиданной для нее застенчивостью опустила взгляд, я понял: она хочет пригласить меня поужинать.
«Может, вместе перекусим где-нибудь?» — предложила она.
Я улыбнулся ей. Она была очень красивая. На несколько лет старше меня, в о тличной форме, высокая, стройная, при этом с формами. Мне стоило бы согласиться. И стоило бы согласиться на большее, чем просто перекусить.
Но даже если отбросить в сторону возможные осложнения на работе, идея пойти на свидание, хотя бы ради разового секса, меня утомляла.
— Нет, — ответил я Зигги. — Не ходил. Не в том смысле, про который ты думаешь.
— И куда подевался мой брат-игрок? — глуповато улыбаясь, спросила она.
— Кажется, ты меня спутала со своим мужем.
Она проигнорировала мое замечание.
— То есть ты неделю провел в Лондоне и все свободное время сидел в о теле. Один.
— Все было не совсем так.
Я ведь не сидел в номере. Гулял по городу, посещал достопримечательности, но в о дном она права: я везде был один.
Она приподняла брови, давая мне возможность доказать обратное.
— Вчера вечером Уилл сказал, что тебе нужно вернуть немного того Дженсена, времен колледжа.
Я пригвоздил ее взглядом.
— Не обсуждай с Уиллом, какие мы были в колледже. Он был тем еще идиотом.
— Вы оба были идиоты.
— А Уилл главный идиот, — ответил я. — Я просто следовал за ним повсюду.
— Он говорил мне совсем другое, — ухмыльнувшись, возразила Зигги.
— Ты странная.
— Я странная? У тебя фонари зажигаются по таймеру, робот-пылесос чистит тебе ковер, даже когда ты в отъезде, распаковываешь вещи, едва входишь в дом, а я еще при этом странная?
Открыв было рот, чтобы ответить ей, я тут же его закрыл и поднял палец, не давая ей продолжить тираду.
— Я тебя ненавижу, — в итоге сказал я, а она в ответ захихикала.
В дверь позвонили, и, забрав доставку, я понес ее на кухню. Я любил Зигги. С тех пор как она вернулась в Бостон, видеться дважды в неделю было очень приятно. Но я терпеть не мог саму мысль, что она беспокоится обо мне.
Особенно когда не только Зигги.
Вся моя семья думает, будто я не знаю, что они мне готовят дополнительный подарок на Рождество, на случай если я приведу девушку, и они положат его под елку. И на все семейные ужины планируют, что со мной придет спутница.
Если я однажды приведу на воскресный ужин какую-нибудь незнакомку и объявлю о намерении на ней жениться, вместо шока начнется безудержное веселье.
Хуже не придумаешь — быть самым старшим из пяти детей и при этом тем, за кого все беспокоятся. А постоянно убеждать их, что я в полном порядке, довольно утомительно.
Но это не остановило мои попытки. Тем более когда я вытолкнул Зиггс в большой мир, и о на начала встречаться с Уиллом, что в и тоге вылилось в их счастливую семейную историю. Поэтому я терплю и не в претензии.
— Ладно, — я принес для нас тарелки и уселся рядом с ней на диване. — Напомни мне еще раз про вечеринку. Во сколько?
— В одиннадцать, — ответила Зигги. — Я вписала дату в твой календарь на холодильнике. Ты вообще на него обращаешь внимание или тут же сорвал записку, чтобы она не портила идеальный холостяцкий вид?
Я быстро глотнул пива.
— Можешь на секунду притормозить с нотациями? Ну же, милая, я устал. И не готов сегодня препираться. Лучше скажи, что завтра принести.
Виновато улыбнувшись, Зигги подцепила вилкой рис с зеленым карри и засунула в рот. Проглотив, она ответила:
— Ничего. Просто приходи. Я купила пиньяту [Игрушка с конфетти или сладостями внутри (прим. пер.).] и еще кучу всего для маленьких девочек — короны и… прочие маленькие пони.
— «Пони»?
Она со смехом пожала плечами.
— Ну игрушки там всякие. Без понятия, как это назвать.
— «Подарки гостям», например, — саркастически предложил я.
Она шлепнула меня по руке.
— Как ни назови. Ах да! Уилл готовит.
— О да! — я радостно вскинул вверх руку. Мой лучший друг недавно обнаружил в себе кулинарный талант, и в довесок к очевидной выгоде мне теперь каждый вечер приходится потеть дополнительный час в спортзале, чтобы компенсировать съеденное.
— И как там наш маленький шеф? Пересматривает «Босоногую графиню» [Кулинарное шоу (прим. пер.).]? На нем, кстати, стал плотнее сидеть фартук, я заметил.
Она искоса глянула на меня.
— Молись, чтобы я не передала ему твои слова, иначе тебя больше не допустят до ужинов. Честное слово, я уже набрала больше двух килограммов с начала недели выпечки. Но не подумай, что я жалуюсь…
— Выпечка? Думал, он по средиземноморской кухне.
Она отмахнулась от меня.
— Это было на прошлой неделе. А на этой он колдует над десертами для Аннабель.
Я почувствовал, как взлетели вверх мои брови:
— Не знал, что она так привередлива в еде.
— Нет, просто мой муженек без ума от крестницы.
— Значит, если все приедут, завтра у тебя будет полный дом гостей, — подытожил я. С учетом двоих детей нашей сестры Лив и потомства Макса и Сары, ждущего четвертого, детишки численностью превзойдут взрослых. Зиггс очень любит детей, а еще готов поспорить на деньги, кто-нибудь из них обязательно не отлипнет от Уилла на протяжении всех выходных.
— Вообще-то, нет, — со смехом ответила она. — Макс с семьей остановились в гостинице, а вот Беннетт с Хлои будут жить у нас.
— Беннет с Хлои? — ухмыляясь, переспросил я. — И ты не боишься?
— Нет, и знаешь, почему? — она подалась вперед, широко раскрыв глаза. — Кажется, Хлои с Сарой на время их беременностей поменялись характерами. Ты должен увидеть это своими глазами, иначе ни за что не поверишь.
Как я и предполагал, когда субботним утром Зигги открыла мне дверь, первое, что я увидел, — это носящихся повсюду детей в ярких нарядах. Кто-то толкнул ее вперед, прямо в мои объятия.
— Привет, — широко улыбаясь, поприветствовала меня сестренка. — Спорим, ты уже рад, что пришел.
Я посмотрел ей за спину. У входной двери вразнобой стояло множество пар детской обуви, а на обеденном столе огромной горой лежали подарки.
— Не готов пропустить кулинарные творения Уилла, — ответил я и, удержав ее в вертикальном положении, пошел мимо стихийно разгоревшейся рукопашной. Где-то рядом, перекрикивая низкий смех Уилла, стоял визг и писк, и, если я не ошибся, возмущенный крик Аннабель:
— Это мой день рождения! Я буду Суперменом!
Кажется, мне нужно еще кофе.
Я и так не сильно крепко сплю, а большую часть этой ночи провел сидя в гостиной и размышляя о том, как редко за последние пять лет выходил в люди.
Если не брать в расчет спортзал, софтбол по четвергам и поход после игры с кем-то из друзей в бар или выпить кофе, я не чувствовал, что как-то вкладывался в дружеские отношения. Мой ежедневник, конечно же, забит делами и событиями, но почти всегда это деловой ужин, встреча с клиентом или когда партнеры хотят отметить какое-нибудь знаковое событие щедрым празднеством.
Два года назад ко мне пришло удручающее осознание, что вечные поездки и лежание на диване не самым положительным образом сказались на моей форме. Тогда я снова начал бегать и качаться, сбросил пятнадцать килограммов и нарастил мышцы. Заново открыв для себя тренировки, я понял, что делаю это не ради чьего-то внимания. А чтобы чувствовать себя лучше. Но кроме этого ничего в моей жизни существенно не поменялось.
О своем неудавшемся браке я старался особо не думать, но вчера поздно ночью понял, что уход Бекки запустил цепную реакцию: из-за разбитого сердца я с головой погрузился в работу, что в итоге привело меня к успеху, а он стал чем-то вроде чрезмерного поощрения. И в какой-то момент я понял, что должен либо посвятить себя работе, либо жизни вне ее. Шесть лет назад, когда большинство моих романтических представлений об отношениях затопило горечью, решение далось легко.