— «Неутомимые новички»? Что-то в этом роде. Там куча девчонок из колледжа занималась сексом с кучей парней. Вообще-то это было довольно впечатляюще.

Я замолчал, и мои мысли потекли в весьма странном направлении: от сокурсниц по колледжу до Зигги в лаборатории, Дженсена, надеявшегося, что она обзаведется новыми друзьями, бармена, пытавшегося закадрить Зигги прямо у меня под носом, и к моему все еще эрегированному члену.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Да так, ни о чем.

Зигги поставила на стойку стакан с чаем и, крутанувшись на стуле, уставилась на меня.

— Как это вообще возможно? Как мужчины могут говорить, что они ни о чем не думают?

— Ладно, тогда так: я не думаю ни о чем существенном, — пояснил я.

— Мы обсуждаем порнушку, и ты даже не думаешь о сексе?

— Странно, но нет. Я думаю о том, какая ты милая и наивная. И пытаюсь понять, на что подписался, когда обещал тебе помочь разобраться с технологией романтических отношений. Я опасаюсь, что превращу тебя в самую ранимую секс-бомбу за всю историю нашей планеты.

— И ты думал сейчас обо всем этом?

Я кивнул.

— Ого. По-моему, это что-то существенное.

Ее голос стал тише и мягче. Примерно так она говорила, когда изображала из себя порноактрису, но сейчас и слова, и эмоции были подлинными. Но когда я оглянулся на Зигги, она смотрела в окно.

— Хотя я не милая и не наивная, Уилл. Я понимаю, о чем ты, но вообще-то я всегда была как бы одержима сексом. В основном его физиологическим аспектом. Почему что-то для одних работает, а для других — нет. Почему кому-то нравятся одни виды секса, а кому-то другие. Дело в анатомии? Психологии? Или наши тела действительно настолько по-разному устроены? И все в таком ключе.

Я в самом буквальном смысле не знал, что на это ответить, поэтому просто пил пиво. Я никогда не задумывался о таких вещах, предпочитая пробовать все, чего хотела каждая конкретная женщина, но мне понравилось, что Зигги размышляет об этом.

— Но в последнее время я, кажется, начинаю понимать, что нравится мне, — призналась она. — Это занимательно, но сложно без возможности испытать на деле. Следовательно, порнушка.

Она сделала большой глоток и с улыбкой взглянула на меня. Если бы Зигги сказала мне что-то в этом роде две недели назад, я бы почувствовал неловкость за нее и решил, что не следует так открыто признаваться в своей неопытности. Но теперь я обнаружил, что мне хочется сохранить в ней это качество, хотя бы немного.

— Не могу поверить, что поддерживаю этот разговор, но… Меня беспокоит, что после просмотра порнушки у тебя создастся ложное впечатление о том, каким должен быть секс.

— Почему?

— Потому что секс, который показывают в порнофильмах, довольно далек от реальности.

Зигги со смехом спросила:

— Ты имеешь в виду, что у большинства мужчин предмет в штанах мало похож на упаковку «Принглс»?

На сей раз я сумел не поперхнуться.

— Да, в том числе.

— Я занималась сексом раньше, Уилл. Просто он был довольно однообразным. Порнушка — неплохой способ выяснить, что заставляет мой колокольчик звенеть, если ты понимаешь, о чем я.

— Ты удивляешь меня, Зигги Бергстрем.

Несколько долгих секунд она медлила с ответом.

— Ты же знаешь, что меня зовут не так.

— Я знаю. Но я зову тебя так.

— Ты всегда будешь звать меня Зигги?

— Возможно. Это тебя раздражает?

Она пожала плечами и снова развернулась лицом ко мне.

— Может, немного. Я о том, что это прозвище больше мне не подходит. Так зовут меня только родные. А не, скажем, друзья.

— Я не считаю, что ты ребенок, если именно это тебя беспокоит.

— Нет, дело не в этом. Все когда-то были детьми, а потом выросли и научились быть взрослыми. У меня же такое ощущение, что я всегда знала, как быть взрослой, но только сейчас учусь быть ребенком. Может, Зигги — это мое взрослое имя. Может, я хочу немного раскрепоститься.

Я ущипнул ее за ухо, и, пискнув, она отпрянула.

— Так ты начинаешь раскрепощение с просмотра порнушки?

— Именно так.

Тут она уставилась на мой профиль.

— Можно спросить у тебя кое-что личное?

— Тебе вдруг понадобилось разрешение?

Зигги захихикала и толкнула меня в плечо.

— Я серьезно.

Я отставил свою опустевшую пинтовую кружку и посмотрел Зигги в глаза.

— Можешь спрашивать меня о чем угодно, если купишь мне еще пива.

Она подняла руку, что немедленно привлекло внимание бармена. Ткнув пальцем в кружку, Зигги сказала: «Еще один “Гиннесс”», — и повернулась ко мне.

— Ты готов?

Я обреченно пожал плечами.

Подавшись вперед, Зигги спросила:

— Мужчинам действительно так нравится анал?

Я на секунду зажмурился, сдерживая смех.

— Это просто называется аналом. Речь не о самом анальном отверстии.

— Это правда? — повторила она.

Вздохнув, я потер руками лицо. Стоило ли вообще углубляться с ней в эту область?

— Наверное? В смысле, да.

— Так ты занимался этим?

— Ты серьезно, Зигги?

— А ты не думал, во что…

Я поднял руку.

— Хватит.

— Ты даже не знаешь, что я собиралась сказать!

— Знаю. Я знаю тебя, Зиггс. Так что абсолютно точно представляю, что ты собиралась сказать.

Состроив гримасу, она снова развернулась к телевизору над баром. На экране «Никс» добивали «Хит».

— Мужчины умеют просто отключать мозг. Я этого не понимаю.

— Значит, у тебя еще не было такого секса, ради которого стоило бы отключить мозг.

— По-моему, вы отключаете мозг даже ради весьма посредственного секса.

Рассмеявшись, я признал:

— Возможно. Но, смотри, вот ты пообедала мидиями. Это же как… жилистое, непрожевываемое морское дерьмо. Но если бы ты вдруг решила отсосать мне, я не стал бы думать о том, что ты недавно проглотила мидии.

Я заметил легкий румянец, выступивший на ее щеках.

— Ты стал бы думать о моих исключительных способностях по части минета.

Я вылупил глаза.

— Я… что?

Покачав головой, Зигги рассмеялась.

— Видишь? Я еще ничего не сделала, а ты уже лишился дара речи. Мужчины так примитивны.

— Твоя правда. Парни готовы засунуть член в любую дыру.

— В любую трахабельную дыру.

Развернувшись к ней, я выдавил:

— Что?

— Ну, не каждая дыра подходит для траха. Есть, к примеру, нос. Или ухо.

— Ты явно не слышала вещицу «Человек из Нантакета».

— Нет.

Моя наивная пери сморщила нос, и я загляделся на ее веснушки. Сегодня губы Зигги казались особенно красными, хотя она была без косметики. Просто они… раскраснелись.

— Все это слышали. Крайне непристойный лимерик.

— Это ты мне говоришь? — Она ткнула себя пальцем в грудь, и я изо всех сил попытался не смотреть туда. — Меня ты вряд ли испортишь каким-то стишком.

Вместо ответа я процитировал:

— Жил-был человек в Нантаке́те. С багром, самым длинным на свете. Сам сосал у себя, бесконечно любя, да и ухо держал на примете [Переводчик заменил все матерные слова в этом, несомненно, выдающемся стихотворении.].

Зигги в упор уставилась на меня.

— Это… вообще-то мерзко.

Мне понравилось, что ее первая реакция была именно такой.

— Что конкретно? То, что он сам себя ублажал, или секс в ухо?

Не удостоив вниманием мой вопрос, Зигги поинтересовалась:

— А ты бы сам себе отсосал, если бы мог?

«Ни за что на свете, — собирался ответить я, но потом задумался. — Если бы это было возможно, я бы попробовал хотя бы разок, чисто из любопытства».

— Наверное…

— А проглотил бы?

— Боже, Зигги, ты задаешь трудные вопросы.

— Что, тут есть о чем задуматься?

— Ну, если я скажу, что ни за что в жизни, то буду выглядеть как настоящий засранец, но суть в том, что я бы действительно ни за что бы это не проглотил. Мы сейчас говорим о гипотетической ситуации, где я сосу свой собственный член, но мне нравится, когда глотают девушки.

— Но не все девушки глотают.

Сердце заколотилось — не просто быстрее, но и сильнее, словно долбя меня изнутри. Эта беседа очень резко вышла из-под контроля.

— Как насчет тебя?

Снова пропустив мои слова мимо ушей, она продолжила:

— Но парням не очень-то нравится отлизывать девушкам, так ведь? Если уж быть абсолютно честными.

— Мне нравится делать это с некоторыми девушками. Не со всеми партнершами, и не потому, что ты думаешь. Это очень интимный процесс, и не каждая женщина умеет расслабиться, отчего удовольствие уже не то. Не знаю. Для меня минет — что-то вроде мануального секса, только ощущения намного приятней. Но куннилингус? Это уже другая ступенька в отношениях. Для этого нужно доверие.

— Я никогда не занималась ни тем ни другим. Оба кажутся мне довольно интимными.

Оборвав разговор, я негромко поблагодарил бармена, поставившего передо мной «Гиннесс», но не знал, как унять странное победное чувство, бурлившее в крови. Да и вообще, в чем дело? Я не собирался стать первым, кто сделает ей куннилингус. Вряд ли я мог бы заняться этим с ней. К тому же Зигги настолько открыто высказывала свои желания… у меня в животе заныло, когда я понял, что если бы она хотела меня, то, вероятно, так бы уже и сказала. Она подошла бы ко мне, положила руку мне на грудь и спросила бы: «Уилл, ты меня оттрахаешь?»

— Эй! — сказала Зигги, склоняясь ко мне, чтобы привлечь внимание. — О чем ты сейчас думаешь?