Кристина Риччио
Начать всё сначала
Посвящается моим родителям.
Я вас люблю.
Часть 1
2011
1. Воспользуйся шансом
Я покидаю эту страну, потому что у меня нет друзей.
Вот к чему всё сводится. Люди могут продолжать идти почти по всем дорогам, какими бы неприятными они ни были, если с ними идет, по крайней мере, один хороший друг. Такого друга у меня нет, что заставило меня обдумать варианты смены пути. Теперь я в тысячах миль над Атлантикой в гигантской выдолбленной ручке с крыльями и направляюсь на учебу за границей, не связанную с моей специальностью.
Мои родители, кстати, не знают про отсутствие этой связи. Каждый раз, когда я думаю об этом, мои руки начинают трястись.
Я хватаюсь за ближайший к окну подлокотник. Никаких сомнений. Я наклоняюсь вперед, стараясь не врезаться головой в кресло передо мной, и достаю ручку и блокнот из школьного рюкзака на полу — записи, как правило, помогают. Изливая душу посредством бумаги и ручки, я словно очищаюсь. Теперь все мои блокноты — крестражи, так что я начала соответственно называть их. Блокноты-крестражи — от номера первого до восьмого — сложены в пластиковом контейнере под моей кроватью в Нью-Йорке.
Этот новый блокнот издает приятный звук, когда я открываю его и листаю страницы, чтобы взглянуть на первую запись.
...1 ЯНВАРЯ 2011
Колледж, попытка номер два: цели учебы за границей
1) Задать жару на стажировке — превратить ее в оплачиваемую летнюю работу.
2) Завести друзей, с которыми тебе нравится проводить время и которым нравится проводить время с тобой.
Я собираюсь завести друзей. Собираюсь. Я стану разговаривать с незнакомыми людьми так, словно я уже знаю их, — вот в чем секрет. Я наблюдала, как мой кузен Лео делал так в школе на протяжении многих лет, и я готова. Времена без друзей требуют высокого уровня дружелюбия.
Я щелкаю ручкой и записываю еще четыре цели:
...3) Поцеловать парня, который тебе нравится. Перестать закрываться от поцелуев.
4) Найти приключения в твоем городе. Ты ничего не сделала в Нью-Йорке за последние два с половиной года, проведенные там, идиотка ты такая.
5) Возможно попробовать немного напиться. Не до отключки или типа того, но чтобы понять каково это в контролируемом, обдуманном окружении. В Великобритании это разрешено законом!
6) Начать писать свой великий американский роман. Ты провела абсурдно большое количество времени, пытаясь придумать идеальное первое предложение. Хватит. Просто пиши.
— Что это?
Я вздрагиваю и инстинктивно поднимаю руку, чтобы прикрыть страницу. Женщина, сидящая рядом со мной, — стройная, лет сорока или вроде того, с копной ярко-рыжих волос на голове — нетерпеливо смотрит на меня.
— Что? — заикаясь, спрашиваю я.
— Как вообще можно закрываться от поцелуев? — спрашивает она раздраженным голосом с британским акцентом.
У меня глаза вылезают на лоб.
— Я…
— Сколько тебе лет? — настаивает она.
Я мгновение молчу, прежде чем пробормотать:
— Двадцать.
Левый уголок губ женщины встревоженно поднимается.
— Хочешь сказать, тебе двадцать и ты никогда никого не целовала?
Оказаться раскритикованной незнакомкой в самолете — в этом вся я. Я многозначительно отворачиваюсь, не желая ничего ни подтверждать, ни отрицать. Это вообще не стоит обсуждать. Люди не могут этого понять. Они становятся снисходительными. Словно ты внезапно снова превращаешься в десятилетнюю. Общий вывод: поцелуи не делают тебя лучше нецелованных людей. Вот и все. А закрытие от поцелуев — настоящая штука. Я прошла через нее. Пару раз я оказывалась близко к этому со случайными парнями из студенческих братств на танцах, на вечеринках, на которые меня вытаскивали мои соседки. Когда приходило время, я отворачивалась в чистом ужасе. Кажется, мои мысли выглядели именно так: Черт, черт! Слишком близко к моему лицу!
— Как интересно. Стоит предположить, что и друзей у тебя тоже нет? — рыжеволосая женщина возвращает меня назад на самолет.
Я качаю головой, не веря своим ушам и бросая взгляд на список, а потом на нее.
— О боже мой.
— Почему у тебя нет друзей? — она склоняет голову набок.
Я отрывисто выдыхаю:
— У меня… у меня есть друзья дома, но не в колледже, потому что я действовала неправильно.
Это не ложь. Просто они не близкие друзья. Скорее знакомые, которых я встретила благодаря Лео еще до половой зрелости. Теперь мы с Лео больше не общаемся, поэтому автоматически я не общаюсь и с друзьями Лео.
Лео считался когда-то настоящим другом? Кузены вообще считаются за друзей?
— Я не знала, что можно неправильно действовать в колледже, — женщина закатывает глаза.
Я подавляю смешок, вспоминая список, который внесла в Крестраж Восемь в прошлом месяце.
...КАК ДЕЙСТВОВАТЬ НЕПРАВИЛЬНО В КОЛЛЕДЖЕ:
1) Не заводи друзей за пределами комнаты общежития.
2) Не участвуй во внеклассных мероприятиях, которые тебе могут и понравиться.
3) Не разговаривай с другими учениками.
4) Оставайся в комнате и просматривай все сериалы, которые предлагает интернет.
5) Выбери суперсложный предмет, чтобы порадовать родителей.
— Ну, можно, — добавляю я более спокойным тоном. — Я отправляюсь в Лондон, чтобы это исправить.
— Лондон поможет тебе обрести друзей? — Кажется, это ее очень позабавило.
— Это новое начало! — В моем голосе появляется напряжение.
Она вскидывает бровь. Я киваю скорее себе, чем этой даме, прежде чем отвернуться к окну.
— Ну, это осуществимый список. Я в тебя верю, — завершает она.
Ее неожиданные подбадривающие слова задевают струну в моей груди. Я сердито смотрю во тьму остекленевшими глазами. В животе бурлит страх, заставляя меня нервничать и чувствовать себя не в своей тарелке.
Когда я впервые увидела программу «Литература и Креативное Писательство» на сайте Йельского университета по образованию за границей в Лондоне, сердце покинуло мое тело, село в самолет и нацарапало «ДА» гигантскими, размером со здание, буквами в небе. Мысль о том, чтобы оставить свою нынешнюю жизнь позади — биологию, химию, физику, вступительный тест в медицинский колледж, даже свою семью и начать все с чистого листа, — поглотила меня.
На прошлой неделе только это и помогло мне пережить каникулы. В прошлое воскресенье мы с семьей ездили во Флориду. Мы едва вернулись из церкви (цитируя моего отца: «Просто потому, что мы на каникулах, не значит, что мы можем прогуливать церковь — мы добрые католики»), и папа застал меня одну за чтением в маленьком укрытии, подальше от шума всех остальных. К моему ужасу, он выхватил книгу из моих рук.
— Что ты делаешь? Бегом в воду! Общайся с нами! Проведи время с кузенами!
Я переползла на край бассейна, в котором «общались» мои кузены. Мои десять кузенов — мальчики в возрасте от одиннадцати до девятнадцати. Присоединиться к ним у бассейна в любое время означает подвергнуться вербальным атакам.
Может, «вербальная атака» звучит слишком драматично, поэтому это скорее вызваться на роль человеческой цели для шуток.
Так было не всегда, особенно со старшим, Лео. Но теперь всё так. Они начинают разговаривать о выпивке: Шейн, ты вообще ходишь на вечеринки? Зачем ты нафиг возвращаешься домой каждые выходные? Рев смеха. Это антисоциально! Потом они начинают говорить о девушках: Шейн, ты вообще с другими людьми помимо своих родителей общаешься? Почему у тебя нет парня? Иногда я пытаюсь смеяться вместе с ними. Я бесконечно закатываю глаза, мои щеки краснеют, а губы сжимаются в тонкую линию. Но я молчу, потому что я в меньшинстве. Супервеселые времена.
Я закрываю свой новый блокнот. Секунду я восхищаюсь красивой надписью «Увидимся в другой жизни», которую я чуть ранее сделала на его обложке, когда ждала посадки, прежде чем засунуть его в свой рюкзак. Я снова вставляю в уши наушники, висевшие на шее, и выбираю на своем iPod «Beatles». Мои родители слушали их столько, сколько я себя помню, и их песни стали по умолчанию успокаивающим механизмом. Осталось четыре часа. Четыре часа до первых новых впечатлений. Новых уроков. Нового окружения. Новой страны. Попытайся заснуть, Шейн.
