Часть I. Тело и любовь

Глава 1. Погружение в глубину и всплытие на поверхность

Впервые я занялась йогой в 1991 году. Я мало что помню об этих занятиях, кроме того, как хорошо я чувствовала себя после них. Идя на завтрак после сеанса, я ощущала легкость, свободу и какую-то внутреннюю организованность. Это чувство благости стало исходной точкой для веры в бо́льшие возможности моего тела.

Я не была новичком в физических упражнениях, стретчинге или силовых тренировках. Я была гимнасткой в детстве, чирлидером в подростковом возрасте и преподавателем аэробики в колледже. Кроме того, я подвергалась сексуальному насилию в детстве, страдала булимией в подростковом возрасте, а также была компульсивным переедающим и злоупотребляла физическими упражнениями в колледже. Таким образом, хотя я и не была новичком в физических упражнениях, я не привыкла к приятным ощущениям. Я начала посещать занятия йогой и немного практиковать самостоятельно. Я периодически занималась йогой и интересовалась восточной философией и личностным ростом, и этот интерес усиливался на протяжении всей моей жизни.

Приятные ощущения являются важной составляющей йоги, это глубже, чем внешняя картина. Со временем эти приятные воспоминания накапливаются и становятся новыми отправными точками для понимания себя, основанного не на теории или философии, а на непосредственном переживании хорошего самочувствия. Совокупный эффект этих переживаний, независимо от того, насколько они малы или мимолетны, создает основу процесса трансформации, который предлагает йога.

Война с телом

В 1999 году я достигла нового минимума в отношении к своему телу. Выйдя из очередного цикла булимии и навязчивых физических упражнений, которые привели меня к участию в соревнованиях по бодибилдингу и экстремальной диете, присущей этому виду спорта, я вернулась к постоянной практике асан, ища способ тренировки, который не подкреплял бы мои негативные мысли и поведенческие паттерны. Я была открыта для возможностей йоги в течение восьми лет, но к 1999 году моя практика асан деградировала, став, скорее, фоновой: растяжка после пробежки или использование поз для восстановления после тяжелой недели тренировок. При таком упадке практики возвращение к йоге стало необходимым, но в то же время ужасным. Мои мышцы были напряженными, а эмоции крайне сдержанными из-за навязчивых мыслей и вредных привычек. Я жила в отрыве от духовных устремлений. Студия йоги, где я возобновила практику, казалось, была полна стройных, привлекательных, счастливых людей, которые, по-видимому, могли наслаждаться собой и быть открытыми без каких-либо проблем.

Честно говоря, я понятия не имела, что происходит с людьми вокруг, потому что в то время была одержима собой. Я совершила классическую ошибку в мышлении и восприятии: сравнивала то, что чувствовала я сама, с тем, как выглядели другие люди. Реальная проблема, с которой я имела дело, находилась в моем собственном уме и сердце, а не в том, что происходило на занятиях.

Поначалу йога не помогала мне ни в вопросах образа тела, ни в избавлении от зависимости, ни в обуздании навязчивых идей. Хотя все старались быть приветливыми и дружелюбными, я чувствовала себя одинокой. Хотя никто не сказал ни слова о внешности, я все же была сосредоточена на том, как я выгляжу. Хотя никто и не намекал на соперничество, я не могла перестать сравнивать себя с другими. И в то время как мой учитель говорил такие вещи, как «преврати свою позу в подношение» и «вырази в позе красоту своего сердца», я чувствовала лишь неловкость, напряжение и злость. И грусть. На самом деле по мере того как учитель продолжал давать мне поддерживающие наставления, я чувствовала себя хуже, а не лучше.

Йога, похоже, не помогла мне… по крайней мере, это произошло не сразу.

Но йога действительно позволила мне ясно увидеть себя в этот момент. Я остро ощутила, насколько отчуждена от себя самой и как жестоко обращалась с собой все эти годы. Я с абсолютной, болезненной ясностью осознала, что не могу продолжать ненавидеть свое тело и наказывать себя упражнениями, диетами и самокритикой. Я знала, что вела войну со своим телом. Я также знала, что единственный выход — найти способ заключить мир с собой.

Конец ознакомительного фрагмента