— Как твои дела?

Мои дела?! Ты спрашиваешь, как мои дела?! После всего, что произошло?

— Нормально, — ответила я так, будто и не отказывалась от профессии, о которой мечтала всю жизнь. Так, будто не мне скручивали за спиной руки, обещая сломать их, если я не крикну на весь коридор, что… что хочу тебя. Когда ты в такие моменты проходила мимо, словно и не знакомы. «Я еще найду тебя», — говорил этот мудак каждый раз, когда рядом появлялся преподаватель.

— Это хорошо. — Она постукивала своими длинными белыми ногтями по столу. — Помнишь, как мы готовились к вступительным? Я тогда почти неделю жила у тебя, но ты… ты не вела себя со мной как влюбленная! Всегда училась лучше, не допускала ошибок, вечно все мне разжевывала. — Мари внезапно осенило. — Ты делала это, потому что любила меня?

— Я делала это, потому что ты моя подруга. — Мой голос был холоднее, чем айсберг в океане. Во всяком случае, мне ужасно хотелось в это верить. Она ухмыльнулась. Приторно-сладко. Не поверила.

— Жаль, что так получилось, — Мари прошептала это так тихо, что сперва я спутала ее слова со своими мыслями.

— И мне.

— Ты все еще испытываешь ко мне чувства?

Ох, милая моя Мари, день, когда ты станешь для меня безразлична, наверное, будет лучшим днем в моей жизни.

Мы не выбираем в кого влюбляться. Не выбираем, от чьих прикосновений будет бросать в дрожь, от чьей улыбки будет замирать сердце. Возможно, этот человек сперва начнет вас раздражать, но вы и не заметите, как вскоре станете раздражать уже сами себя. Ведь вы готовы на все ради его счастья, пусть даже он — причина ваших слез.

— Разве это имеет значение?

— Я соскучилась.

Я прикрыла глаза. Эти слова душу выворачивали наизнанку, а тело заставляли трепетать…

— И я.

Мари не следовало так говорить. Не следовало приходить сюда. Нашу дружбу стоило оставить в прошлом, но я не могла ей врать. Я тоже тосковала.

— Ты не против, если мы будем хотя бы время от времени встречаться?

На моем лице проскользнула болезненная улыбка. Не могу сказать, что мой взгляд был полон безразличия, но из-за тяжелых век так казалось.

— Я не могу ответить взаимностью на твои чувства, но я бы хотела видеть тебя хоть иногда.

Такие нужные слова. Почему ты не предложила мне этого раньше? Ты знаешь, как это важно для меня? Знаешь, как стынет все внутри и как сильно хочется плакать, даже если накрыла апатия? Да откуда тебе знать…

— Не против.

— Я очень рада. Напишу тебе ближе к выходным. И сними этот мешок, не прячь свою красивую фигуру.

Мари встала со стула, подмигнула мне и направилась к выходу. Но прежде чем покинуть «Кофеманию», взяла со стойки стаканчик с кофе, махнула рукой на прощание и, шагнув за порог, растворилась в уличном потоке людей.

Даня проводил ее более пристальным взглядом и спустя пару секунд облокотился на стойку.

— И чего она хотела? — спросил он, потирая виски, как только я подошла к нему. — Помимо того, что бы я оплатил ее кофе?

— Просто остаться друзьями.

Даня закрыл лицо руками, и мне стало тревожно.

— Надеюсь, ты сказала нет?

Я виновато отвела взгляд. Ему я врать тоже не могла. В конце концов, подруга ростом метр семьдесят — это не пачка сигарет, которую можно спрятать в кармане.

— Ева, из-за того, что эта стерва не умеет держать язык за зубами, тебе на руки вылили горячий чай! Кипяток! И кто бросил все дела, сорвался к тебе с пеной от ожогов? Кто бинтовал твои руки? Она? Ты вообще осознаешь, какая удача, что я оказался поблизости?

Эйфория от разговора с Мари улетучивалась. Я осознавала, что в сказанном была доля правды, и чувствовала себя нашкодившим котенком.

Адская боль, облезшие ладони. Но тогда больше всего меня беспокоило то, что могут остаться шрамы. Что придется прятать руки от мамы, у которой и без меня было много проблем на работе.

— Хорошо, что шрамов не осталось, — добавил Даня.

Ага, не осталось. Как и моего желания продолжать находиться в обществе, где меня считают ошибкой природы.

Даня тем временем опять потер ладонями виски.

— Блин-а-а, — протянул он. — Голова болит.

Понять в чем причина, было несложно. Я дотронулась до его лба и мысленно выругалась. Температура тела Дани казалась такой высокой, словно он только что побывал в Даллоле, городе-призраке в Эфиопии и самом жарком месте в мире.

— Да ты весь горишь! У тебя наверняка тридцать девять, не меньше.

Повернувшись спиной, он медленно сполз по стойке и устроился на полу.

— Т-там… у меня в сумке обезболивающее и порошок от простуды.

Конечно! Он заболел! При другом раскладе разве кто-то возьмет с собой на работу лекарства?

— Даня! — обеспокоенно воскликнула я.

— Да, да, оладушек, отчитаешь позже. Сейчас дай таблеток. Пожалуйста. — Даня пролепетал это так невинно и жалостливо, что мне ничего не оставалось, как повиноваться. Я знала, что лекарство и десять минут отдыха на диване не поставят его на ноги, а потому его уверенное заявление меня по-настоящему разозлило.

— Все нормально, доработаю сегодня, а потом возьму три дня выходных, — промямлил он, поднимаясь с дивана.

— Ты что, уже бредить начал? — недовольно спросила я. — Так, если сейчас же не пойдешь домой, то я позвоню в скорую!

— Да температура уже почти спала, — угрюмо насупился он.

— Тем более. Сам будешь платить за ложный вызов. Поэтому лучше сдайся и дуй отпрашиваться. Пока прошу по-хорошему. — Ты злая, оладушек! — Даня состроил такую милую недовольную гримасу, что я поняла: ему действительно лучше. — Глянь только на это нежное создание! Как я могу оставить ее одну на растерзание незнакомцам?

Он махнул головой в сторону Вики, которая от такого внимания к своей персоне резко заморгала своими большими глазами цвета крепкого кофе и виновато почесала вздернутый носик, на крыле которого виднелся синий камушек от пирсинга. Волосы цвета вороньего крыла и бледная кожа создавали резкий контраст. Из-за такой миловидной внешности посетители «Кофемании» часто делали ей комплименты, но она в ответ лишь смущалась и терялась. Одной ей действительно будет сложно.

— Я уже позвонила Егору, он будет через пару минут и подменит тебя, — пролепетала Вика своим детским голоском.

— Вот, слышал? Так что давай, не ломайся, храбрый защитник милых девушек, — ухмыльнулась я.

— Так как я уйду, сейчас же она одна.

— Данька, Егор живет через три дома, он будет тут быстрее, чем зимой длится твой перекур.

— Ла-а-адно, но можно я хотя бы у тебя дома поболею? С икс-боксом? — улыбнулся он, и я не могла не рассмеяться от его мольбы в голосе, пока запах вкусного кофе и свежих булочек заполнял мои легкие.

* * *

Мне, конечно же, сразу стало стыдно, когда мы с Даней вошли в мою комнату. Кресло тут давно стало вешалкой для одежды, на столе батарея недопитых кружек и пустая пачка из-под чипсов — все это кричало о моей неряшливости. Хотя я просто пыталась в одну из бессонных ночей уйти в творчество. Безрезультатно.

Но стоило Дане вновь переступить порог, но уже в домашней одежде, он мигом сделал вид, что здесь уютно и чисто. Похлопал по мягкому коврику, на котором мы не так давно валялись, представляя себя двумя путниками. Когда он оставался у меня, мы любили по ночам лежать здесь и болтать о всяком — о школе, играх, книгах, любви. Песочный цвет ковра, напоминавший равнину в пустыне, звездный потолок, который мама подарила мне на двенадцатилетие, и мое хорошее воображение к этому располагали.

— Давай, ты играй, а я пока поищу какие-нибудь вакансии в интернете.

— Ну, не-е-ет, я не хочу так скучно болеть, — он протяжно заныл и сел на пол.

— А я вообще не хочу, чтобы ты болел.

С улыбкой я устроилась рядом, облокотившись на неубранную кровать. Стащила с нее пуховое одеяло и укуталась, точно в кокон. Так безопаснее.

Пока Даня включал последнюю часть «Devil May Cry», я, в свою очередь, начала прочесывать сайты с работой для студентов.

— Так что она хотела?

Его взгляд был прикован к игровому меню, мой — к экрану айфона.

— Хочет остаться друзьями.

— Ты ведь понимаешь, что она тебя использует?

— И зачем я ей?

— Ау, Ева, твоя мама работает в газпромовской больнице! В самом престижном отделении реанимации! У нее есть связи!

— Она просто медицинская сестра.

— И что? У Промокашки даже таких знакомых нет.

Машкой-Промокашкой от большой нелюбви Даня называл Мари всякий раз, когда ее не было рядом. Я тяжело вздохнула. Если я что-то и понимала в этой жизни, так это то, что нечего спорить о намерениях человека, который не ты. Всегда считала это пустой тратой времени.

— Лучше скажи что-нибудь хорошее, — попросила я в надежде сменить тему. Взгляд метался между названиями вакансий и размерами зарплат, и я пыталась не думать о словах Дани.

— Завтра закончатся дожди. Ну, должны, если верить прогнозам.

Я любила дождливую погоду, могла использовать ее как оправдание, чтобы не выходить из дома. Поэтому уровень «хорошести» в этой фразе был преувеличен. Я встала и подошла к большому окну, над моей улицей уже сгущались вечерние тучи, уставшее темное небо отдыхало после долгих ливней, которые так и норовили начаться вновь. Кроны деревьев под моим домом извивались от осеннего ветра, словно моля о защите.