Он выскочил из ванной. Черные следы от его ботинок на дорожке в передней еще и теперь видны. Кого он имел в виду, говоря: «Пусть сама убирает!» — маму или Ильзу, — я не знаю.

Я, во всяком случае, еще целый час терла пол в ванной, и мне, по правде сказать, было себя немного жалко.

Ильза лежала до вечера на постели и читала газету, а потом — старые выпуски с Микки Маусом и старые детские книжки. Говорить со мной она не хотела. Каждые две минуты она смотрела на часы. Я видела, что Ильза нервничает — она обкусывала кожу на пальцах. (Раньше Ильза грызла ногти. Теперь, чтоб не испортить маникюр, она кусает пальцы.)

Потом в передней зазвонил телефон. Мама взяла трубку. Раз пять она повторила: «Слушаю! Кто говорит? Слушаю!» Но ей не отвечали.

Через полчаса снова зазвонил телефон. На этот раз подошла я. Мужской голос сказал:

— Добрый день. Попросите, пожалуйста, Ильзу.

Мама была тут же в передней, она разбиралась в шкафчике для обуви.

— Кто это? — спросила она меня.

— Ильза, тебя! — крикнула я.

Мама подошла и взяла трубку у меня из рук.

— Простите, кто говорит? Алло, кто говорит? Да отвечайте же!

Я, наверное, и сама бы ни слова не ответила, если бы на меня так рыкнули. Мама бросила трубку.

— Опять никто не отвечает! — резко сказала она. А потом начала допрашивать меня, какой это был голос — мужской или женский.

Я не знала, что отвечать. Через открытую дверь я видела Ильзу — она стояла посреди комнаты. Она вскочила с кровати, когда я позвала ее к телефону, а теперь пристально смотрела на меня.

— Женский голос. Какая-то девочка, — сказала я.

— Ты в этом уверена?

— Там такой шум был в трубке, но, по-моему, это Ули.

Ильза продолжала глядеть на меня в упор. Мне показалось, что она хочет сказать: «Молодец, хорошо, сестричка. Продолжай в том же духе!»

— Нет, это точно Ули, — сказала я.

Ильза вышла в переднюю.

— Мы хотим вместе делать математику, — сказала она. — У нас на той неделе контрольная.

Ильза сказала это не мне и не маме, а обращаясь к стене. Потом она добавила:

— Ну, я пошла.

— Ты останешься дома! — крикнула мама.

— Я ей уже обещала, а кроме того, я провалюсь на контрольной! — крикнула Ильза.

Мама язвительно рассмеялась.

— Обещала, обещала! — И она стала говорить, что Ильза прежде всего должна выполнять обещания и обязанности по отношению к своей собственной семье.

— Какие же это обязанности? И кого ты называешь «моей собственной» семьей?

Ильза спросила это не менее язвительно. Мама побледнела. Она несколько раз открыла рот и снова закрыла его, не проронив ни звука. Потом повернулась и пошла на кухню. Но возле двери кухни вновь обернулась и сказала:

— Какие у тебя обязанности и кто твоя семья, об этом тебе в ближайшие дни придется как следует поразмыслить!

Мама и Ильза глядели друг на друга, не отводя глаз, и вдруг я заметила, как они похожи. Мама, и как только я раньше не замечала, — это просто постаревшая Ильза! Даже кошачий взгляд у нее, точно как у Ильзы. Я увидела это, когда она сказала:

— Так вот запомни! С сегодняшнего дня ты никуда не уходишь. Если понадобится, я сама буду провожать тебя в школу и заходить за тобой после уроков. Пока еще тут распоряжаюсь я!

Я знаю свою сестру. И я поняла: сейчас что-то произойдет. Больше она не сможет сдерживаться — или заорет, или разобьет что-нибудь. Я боялась даже, что она бросится на маму.

Но Ильза сделала нечто совсем другое. Она отвела взгляд от мамы, сняла трубку и стала набирать номер. Я стояла с ней рядом и видела, что она набирает цифры 4 и 6. 4 и 6 — первые цифры папиного телефона.

Как видно, к телефону подошла папина жена, потому что Ильза сказала:

— Попросите, пожалуйста, папу!

А потом Ильза сказала, и голос ее при этом дрожал:

— Это Ильза говорит.

— Нет, это уже превосходит все! — крикнула мама. Она хотела вырвать трубку у Ильзы из рук.

Но Ильза крепко держала трубку. Три раза она повторила:

— Папа, послушай, папа. Я…

И тут маме удалось вырвать у нее трубку. Теперь мама, держа в одной руке трубку, другой старалась отпихнуть от себя Ильзу.

— Попробуй у меня только! — шипела она. А в трубку она сказала:

— Нет, нет, извини! Это я не тебе!

И начала объяснять папе, что Ильза ведет себя безобразно, а сейчас она, видно, совсем свихнулась и еще вздумала обращаться к отцу за помощью. Но — и в голосе мамы появилась угрожающая нотка — для этого нет пока никаких оснований, а кроме того, она запрещает кому-либо вмешиваться в воспитание ее детей.

Что сказал папа, не было слышно, но, видно, что-то такое, что не понравилось маме. Она резко ответила:

— Да-да, это тебе, конечно, необходимо!

Потом папа еще что-то говорил, а мама все повторяла одно и то же:

— Это просто смешно! Смешно, смешно, смешно!

И вдруг она громко крикнула:

— Ах, понимание! Можно подумать, ты много понимаешь! Да уж, конечно! Ну давай, давай. Только тогда сам неси ответственность. Полную ответственность!

И тут мама стала жаловаться, что Ильза вчера вернулась домой в два часа ночи и рассказывала одни небылицы, все сплошное вранье, правды от нее не добьешься. Потом она замолчала, несколько раз кивнула и с довольным видом протянула трубку Ильзе.

— Пожалуйста, поговори со своим отцом. На вот, поговори!

Ильза взяла трубку и приложила ее к уху. Я стояла рядом и слышала папин голос. Он говорил что-то очень быстро, что именно, я разобрать не могла. Ильза держала трубку у уха всего несколько мгновений, а потом просто выпустила из рук. Мама успела ее подхватить прежде, чем она упала на пол. Ильза какой-то деревянной походкой направилась в нашу комнату. Она подошла к своей постели, бросилась на нее и начала реветь, очень громко.

— Истеричка! — сказала мама.

Я подошла к Ильзе. Села к ней на кровать.

— Что он тебе сказал?

Сперва я не могла разобрать, что сказал ей папа, потому что Ильза все время всхлипывала и говорила таким рыдающим голосом, что ничего невозможно было расслышать. Наконец я поняла. Папа сказал ей, что он не может в это вмешиваться, а она должна вести себя хорошо и слушаться маму. Мама желает ей только добра.

— Но ведь зла она тебе, вообще-то, не желает, — сказала я. Но прозвучало это как-то неубедительно. Ильза выпрямилась.

— Плевала я на то, что она мне желает! Никакого добра тут нет. Что угодно, только не это!

Следующая неделя была просто ужасной.

Мама обращалась с Ильзой, как с собакой. Как с Золушкой, которая приговорена исполнять всю черную работу. Ильза мыла посуду, пылесосила ковры, чистила ботинки, убирала шкафы. Она должна была заниматься такими вещами, которыми у нас вообще никто никогда не занимался. Например, мыть щетки для обуви и пришивать вешалки к пальто и курткам. Взгляд у нее был, словно у злой кошки, но она исполняла все без возражений. И домой приходила ровно через десять минут после окончания уроков. Только дело в том, что Ильза вообще не ходила в школу!

Утром в понедельник по дороге в школу она мне сказала:

— Эрика, миленькая, пойди, пожалуйста, к Штискаль и скажи ей, что у меня ангина!

Штискаль — это классная руководительница Ильзы.

Я не хотела идти к Штискаль. Ильза объяснила мне, что ей обязательно надо встретиться сегодня с Амрай по исключительно важному и срочному делу. Но, конечно, это большая тайна. А ведь встретиться можно только утром, потому что мама после школы ее никуда не отпустит. Я все равно не хотела идти к Штискаль.

— Тогда мне придется прогулять без уважительной причины! Привет, сестричка! — крикнула Ильза и побежала за трамваем, который как раз подходил к остановке.

— Ильза! Погоди! — заорала я во все горло. Но она не остановилась. Она даже не обернулась.

Я, конечно, пошла перед первым уроком к Штискаль и сказала, что моя сестра заболела. Не могла же я ее подвести.

Ильза, как видно, ничего другого и не ожидала, потому что дома, вернувшись на час позже меня, сразу спросила:

— Ну, что тебе сказала Штискаль?

— Пусть поскорее выздоравливает, — прошептала я.

Ильза и на другой день не пошла в школу. И на третий. Хотя я умоляла и уговаривала ее каждое утро, она прогуливала всю неделю.

— Ангина за один день не проходит, — говорила она.

Она рассказала мне, что Амрай тоже прогуливает школу. В какие только переделки не попадают они в эти утренние часы! Какие забавные и удивительные приключения происходят с ними! Все это было очень интересно. Один раз они, например, поймали собаку, сбежавшую из дому. Оказалось, что это собака хозяина одного трактира, и он был так счастлив, что подарил Ильзе золотой медальон в форме сердечка на золотой цепочке. Ильза носила это золотое сердечко под свитером, чтобы мама не увидела.

Всю неделю я дрожала от страха, что мама заметит ее прогулы или что Штискаль позвонит и спросит, как себя чувствует Ильза. Мне даже снились дурные сны. Будто я стою в учительской — меня сюда вызвали, и допрашивают, и выспрашивают, где пропадает моя сестра, а я стою и бормочу: «У нее ангина». Но как раз в этот момент входит Ильза, смеется, показывает на меня пальцем и кричит: «Не верьте ей! Она все врет!»