— Нам совсем не обязательно разговаривать с ними, — заверила она актера. — Нам нужно просто прочесть их сны.

Монти нахмурился и уже хотел что-то возразить, но тут в кабинет ввалился запыхавшийся доктор Моррис:

— Мистер Флинч! Я примчался, как только услышал… Какое счастье, что вы не пострадали. Я совершенно не ожидал, что Кемп способен на подобные выходки. Он всегда считался у нас образцовым пациентом, очень смирным и покладистым, страдающим разве что от избытка меланхолии и умственного расстройства, связанного с неуёмной жаждой литературной славы. Должно быть, этот новый ужасный недуг так повлиял на его эмоциональное состояние, что он впал в буйство. — Доктор схватил Монти за руку, буравя его взглядом. — Вся моя надежда только на вас, мистер Флинч. Только вы сможете положить конец этому кошмару. Умоляю вас, скажите, удалось ли вам хоть немного продвинуться?

— Э-э… Что ж, мы полагаем… так сразу, конечно, не скажешь, но… — залепетал Монти, пытаясь найти хоть какой-нибудь ответ на вопрос доктора и одновременно выдернуть руку из его хватки. — Не хочется делать поспешных выводов… Знаете ли, весьма затруднительно…

Пенни, не выдержав, прервала этот несчастный лепет:

— Доктор Моррис, мой дядя хочет сказать, что ему сначала необходимо изучить все обстоятельства и собрать все улики, прежде чем он сможет приступить к выяснению, какая тайна скрывается за этими прискорбными событиями.

— Ну разумеется! — вскричал доктор Моррис, вцепляясь в руку актера ещё крепче. — Вам стоит лишь сказать, чем я могу быть полезен.

— Эти записи, которые делали ваши пациенты… мы бы хотели с ними ознакомиться, — продолжала Пенни. — Со всеми, какие у вас есть.

V


Доктор Моррис вёл Монти и Пенни по сумрачному коридору, мимо обшитых дубовыми панелями стен с вереницами пыльных портретов выдающихся предшественников доктора, которые сейчас провожали его гостей неодобрительными взглядами. Начищенный паркет чуть слышно поскрипывал при каждом шаге.

Впереди, опустившись на четвереньки, его отрешённо натирала воском какая-то женщина — не ясно, старая или молодая — в бесформенном сером платье, с липкой тряпицей в руках. Когда мимо проходил доктор, она так и не подняла головы, но стоило оглянуться Пенелопе, как женщина повернула к ней измождённое, покрытое ранними морщинами лицо, подняла руку и наставила на неё длинный костлявый палец — точь-в-точь ведьма, насылающая проклятие. По спине Пенни побежали мурашки, она поспешно отвернулась и поспешила нагнать доктора, который продолжал уверенно вещать, ни на секунду не прерывая своего длинного монолога:

— Как видите, мистер Флинч, у нас в Бетлемской больнице разработан особый восстановительный режим. Все дееспособные пациенты заняты разнообразной полезной работой: заправляют койки, стирают бельё, моют полы и натирают паркет в коридорах и переходах. По нашему твёрдому убеждению, простой физический труд необычайно способствует душевному и умственному выздоровлению. Однако с тех пор как случилось это всеобщее помрачение, начинающееся за двенадцать минут до полуночи, у нас стало сильно не хватать пациентов, способных поддерживать больницу в надлежащем состоянии. — Сокрушённо качая головой, доктор провёл пальцем по пыльной витрине, где за стеклом томился давно забытый букет из восковых цветов, поблёкшие лепестки которых застыли в натужной имитации жизни. — Если так пойдёт дальше, скоро нам останется следить за порядком только в палатах для буйных.

Монти заметно побледнел и ускорил шаг, с опаской поглядывая на двери с висячими замками, мимо которых они проходили.

— Нам ещё далеко? — нервно осведомился он, снова машинально потянувшись к воротнику.

— Административное крыло вон там, за углом, — пояснил доктор Моррис, махнув рукой в конец коридора. — Поначалу мы подшивали ночную писанину пациентов к их историям болезни. К нам тут как-то приезжал известный австрийский психиатр доктор Фрейд. Нас подкупили его заверения, будто он сможет выявить причины нового нервного расстройства пациентов, изучив эти записи. Он полагал, что странные видения, описанные больными, — это некие символы, правильное толкование которых позволит раскрыть секреты подсознания и найти ключ к излечению. — Доктор Моррис пренебрежительно усмехнулся. — Полнейшая чепуха, подумал я, но всё же позволил ему действовать на его усмотрение. Доктор Фрейд торчал здесь часами, изучая собранные записи.

— И что же он выяснил? — с жадным любопытством спросила Пенни, подскакивая к доктору.

Доктор Моррис смерил нахалку испепеляющим взглядом.

— Только то, что я и говорил, юная леди, — холодно заявил он. — Сплошную нелепицу. — Сменив тон, он продолжил свои объяснения, уже обращаясь к Монти. — В частности, он изучал записи одной молодой женщины, недавно вышедшей замуж, которая страдала от истерических припадков. Он нашёл у неё упоминания о каком-то титаническом непотопляемом корабле, который получил пробоину из-за столкновения с айсбергом и затонул во время своего первого же плавания, а его пассажиры утонули в ледяных водах Атлантического океана. Так вот, доктор Фрейд заявил, что этот корабль символизирует жизнь пациентки, айсберг — её мужа, а погибшие пассажиры — её счастье! И отсюда сделал вывод, что женщина не излечится от своей истерии, пока не разведётся! — Доктор Моррис гневно сверкнул очками. — После этого я настоятельно предложил доктору Фрейду паковать чемоданы и возвращаться в Вену.

Они достигли уже самого конца коридора, остановившись возле слегка приоткрытой двери из тёмного дерева. Распахнув её шире, доктор Моррис явил взглядам Монти и Пенелопы тесный, захламлённый кабинет, сплошь заставленный столами, шкафами для бумаг и стеллажами с пыльными гроссбухами.

— С тех пор количество писанины, оставленной пациентами, выросло сверх всякой меры. Сами подумайте: ведь каждую ночь мы получали новые и новые стопки страниц, исписанных этим бредом. Для их хранения нам пришлось выделить целую пристройку к административному крылу. Полагаю, мистер Дженкинс покажет вам всё, что вы сочтёте нужным увидеть.

Доктор указал на неясную фигуру в поношенном сером костюме, которая подобно хамелеону сливалась с пыльной обстановкой комнаты. Фигура неловко поднялась из-за стола.

— Дженкинс, это мистер Монтгомери Флинч. Мистер Флинч желает ознакомиться с Полночными Газетами.

При этих словах по блеклому лицу Дженкинса пробежала нервная тень.

Доктор Моррис снова обратился к Монти:

— «Полночные Газеты» — так наши санитары прозвали ночные записи наших пациентов. Они ещё всё шутили, что в них больше правды, чем в передовицах «Дэйли Мэйл» и других утренних газет.

— Мистер Флинч, какая честь, — приветствовал Монти оправившийся от неожиданности мистер Дженкинс, пожимая актёру руку. — Я всегда с огромным удовольствием читаю ваши рассказы в «Грошовых ужасах».

— Что ж, спасибо, — вежливо кивнул Монти. — А это моя племянница мисс Пенелопа Тредуэлл.

— Мисс Тредуэлл, очень приятно.

Дженкинс приветственно поклонился Пенни, наконец предоставив ей возможность разглядеть его вблизи. Пожалуй, он был ближе к среднему возрасту, чем к старости, но щёки его уже успели обвиснуть, вот-вот грозил появиться второй подбородок, а вокруг шеи собрались дряблые складки. Тонкие бесцветные губы Дженкинса кривились в заискивающей улыбке, но Пенелопа заметила, как его глаза нервно перебегают с доктора Морриса на Монти и обратно, словно просчитывая что-то.

— Позвольте уточнить, доктор Моррис, — обратился к врачу Дженкинс визгливым от волнения голосом. — Полночные Газеты… вы уверены? Ведь если просочится хоть слово о том, что происходит с нашими пациентами…

Доктор Моррис осадил его сердитым взглядом:

— Мистер Дженкинс, разрешите напомнить, что заведующий лечебным отделением в этой больнице именно я, а не вы, и ответственность за его благополучие целиком и полностью лежит на мне. Я считаю, что мистер Флинч поможет нам положить конец этому кошмару, а потому рассчитываю, что вы будете всемерно ему помогать. Это ясно? А теперь извольте принести ему бумаги, о которых мы говорили.

Съёжившись от приказного тона доктора, Дженкинс поспешно кивнул и принялся рыться в ящике своего стола, откуда извлёк наконец объёмистую связку ключей.

— Мы храним эти документы в одном из подсобных помещений, — пояснил он, жестом приглашая Монти следовать за ним к другой двери в задней части кабинета, почти незаметной среди шкафов. — Они стали занимать слишком много места, путаясь с историями болезни пациентов и медицинскими заметками врачей, и мы перенесли их туда, где они не так мешают. Но скоро нам придётся подыскивать для них ещё какое-то место. — Он открыл скрипнувшую дверь и посторонился, пропуская остальных вперёд. — Они заполнили уже почти всё пространство до потолка.

Вслед за Монти и доктором Моррисом Пенелопа миновала череду тесных комнатушек, всё так же заставленных столами и стеллажами, на которых расползались груды бумаг.

— Записи пациентов мы храним вот здесь, — сообщил Дженкинс, останавливаясь перед очередной дверью и снова принимаясь теребить связку ключей, отыскивая нужный. — Боюсь, правда, что они пребывают в некотором беспорядке. Знаете ли, никак не успеваю разложить их по папкам… — Он нервно покосился на сурово насупившегося доктора Морриса. Выбрав наконец ключ, Дженкинс вставил его в замочную скважину и, повернув ручку, распахнул дверь настежь. — Прошу вас, мистер Флинч, вот они — Полночные Газеты.

Пенелопа услышала, как он потрясённо ахнул, но увидеть почему никак не могла — доктор Моррис и Монти застыли перед ней в дверном проёме, полностью загородив весь обзор.

— Мистер Дженкинс, — грозно повысил голос доктор. — Что всё это значит?

Энергично поднажав и пихнув актёра в бок острым локтем, Пенни вклинилась в узкий зазор между массивными фигурами Монти и доктора Морриса и услышала, как потерянно залепетал Дженкинс:

— Я… я… я не знаю…

Просунув голову в дверной проём, Пенелопа увидела маленький темноватый кабинет — точно такой же, как и те, через которые они только что проходили. Но если все предыдущие помещения были завалены пухлыми папками, больничными картами и прочими документами так, что там не оставалось ни одного свободного местечка, то этот кабинет был совершенно пуст — ни на полках шкафов, ни на столах не было видно ни единого клочка бумаги.

Полночные Газеты бесследно пропали.


Конец ознакомительного фрагмента