Я наклонил голову и бросил быстрый взгляд на Киру, стоявшую позади всех, но сразу отвернулся, моля небеса о том, чтобы не покраснеть.
Воодушевленный планом матери и отсутствием отца, я ответил:
— Для меня было бы еще большей честью, советник, если бы к нам присоединился Гибсон.
Если я и ожидал от схоласта какой-то реакции, то был разочарован. Темное лицо Алкуина осталось таким же бесстрастным, а глаза — спокойными и тусклыми, как агаты. Другие гости выдали свое состояние, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Тлеющие в глубине моей души угли разгорелись в пламя гнева на этого человека, — эту живую счетную машину, — который вообще ничего не почувствовал, когда с его собратом так жестоко обошелся тот, кому они оба верно служили. Алкуин должен был знать об этой истории, должен был понимать, что с Гибсоном поступили несправедливо.
Но его это не взволновало — не могло взволновать. Смятение было для него чуждым понятием, таким же инородным, как сьельсины с их похожими на муравейники кораблями-мирами. Как расы колонов, порабощенных на своих родных планетах. Или даже как темные боги, чей тихий шепот слышится по ночам.
Он лишь произнес:
— Предательство Гибсона крайне огорчило всех нас.
— Адриан! — воскликнул Робан, шагнув вперед и протянув мне ладонь. — Рад повидаться перед вашим отлетом.
Хотя я пожал ему руку, мое внимание все еще было сосредоточено на Торе Алкуине.
— Робан, я тоже рад вас видеть.
Я замолчал и перевел взгляд со схоласта на грубоватое лицо рыцаря-ликтора с его широким носом и глубоко посаженными глазами под тяжело нависшими уступами бровей.
Ощутив неожиданную неловкость, я все же продолжил:
— Позвольте поблагодарить вас более… подобающим образом за спасение моей жизни. И за все остальное.
Я вспомнил о Кире и вытянул шею, чтобы разглядеть ее за спинами трех чиновников в одинаковой форменной одежде.
— И вас, лейтенант. Спасибо вам, — добавил я.
Кира поклонилась, а Робан хлопнул меня по плечу:
— Значит, еще одно последнее путешествие вместе. Вы уже собрали вещи?
Одарив ликтора улыбкой, которая, боюсь, не соответствовала выражению моих глаз, я ответил:
— Да, конечно.
— Пусть это не совсем то будущее, какого вы желали для себя, молодой мастер, — произнес Алкуин сухим, как опавшие листья, голосом, — но ваше высокое положение в Капелле послужит еще большему величию дома Марло. Это позволит…
К моему изумлению, Криспин оборвал его:
— Ему не нужны речи. Он сам все знает.
Алкуин сконфуженно умолк, склонив голову.
Желая сгладить ситуацию, я сказал:
— Мне ясно, насколько это необходимо.
Убрав с лица все эмоции, я посмотрел на схоласта — старшего советника отца — почти таким же пустым взглядом, какой был у него самого. Но мое спокойствие было только внешним — как слой льда над бурлящей водой. Алкуин застыл. Крик боли, срывавшийся с губ Гибсона, когда плеть жалила его тело, отдавался у меня в ушах, унося все дальше от встречи на посадочной полосе. Мне необходимо было остаться в одиночестве.
— Конечно, молодой мастер. — Тор Алкуин низко поклонился и спрятал руки в свободные рукава мантии. — Простите меня.
— Вам не за что просить прощения, — холодно ответил я.
Мне нужно было разгадать еще одну тайну. Я посмотрел на Киру, и кровь мгновенно прихлынула к моему лицу.
— Не ожидал увидеть вас здесь, лейтенант.
«Как это могло случиться?» — хотел спросить я, хотел пошутить, чтобы как-то спасти положение, загладить свою ошибку.
Девушка отвела взгляд и наклонила голову, короткий козырек фуражки пилота заслонил ее глаза.
— Я получила персональный вызов.
Кровь отхлынула от моего лица.
— Да? От кого?
Кира вздернула подбородок, и в глазах ее теперь не было того страха, который я предполагал увидеть, только что-то колючее и твердое.
— От вас.
«Лгунья», — подумал я, улыбаясь ей.
Мы оба разыгрывали сценку. Я прочел это по ее лицу, по тому, как она спокойно выдержала мой взгляд, чего прежде с ней не бывало. Мне часто приходилось видеть лжецов, поступающих подобным образом: они внимательно наблюдали за своей жертвой, ловя момент, когда та наконец поверит.
Понимая, что на нас смотрят посторонние, я поспешил сказать:
— Ах да, конечно, совсем из головы вылетело! Я хотел бы поговорить с вами наедине, когда выдастся подходящий момент.
В глубине души я был ужасно недоволен. Творилось что-то странное, о чем я даже не догадывался. Я знал, что должна прилететь делегация, но мне все равно не нравилось, что придется выбираться из дворца Аспиды — как бы мать ни намеревалась это осуществить — под носом у Робана и Тора Алкуина.
— А где леди Кефалос-Марло? — спросил Алкуин, делая короткий шаг вперед.
Криспин подошел к советнику, обернулся и махнул рукой в направлении купола дворца, возвышавшегося на холмах над нами:
— Нам туда, идем.
Глава 18
Ярость ослепляет
В первый раз в мою дверь постучали поздно вечером, когда серебристое солнце, сдобренное золотом, уже опускалось за холмы на западе. Сидя на полу в своей комнате дворца Аспиды, я, казалось, уже в тысячный раз перебирал и упаковывал вещи, которые намеревался взять с собой на Весперад — или на Тевкр, если получится то, что задумали мы с матерью.
Я поправил пирамиду из книг и крикнул через плечо:
— Войдите!
В комнату неспешно зашел Криспин, едва ли ожидавший моего приглашения. В руке он держал надкусанное яблоко, его серая рубашка была наполовину расстегнута.
Я торопливо поднялся, опрокинув тщательно сложенную стопку белья, выругался сквозь зубы и принялся укладывать заново.
— Что тебе надо?
Присутствие сторожевых псов отца действовало мне на нервы. В особенности Алкуин. Его ум был так же остер, как нанокарбоновая нить, и так же опасен для тех, кто действует впопыхах и неосторожно.
— Ты ведь улетаешь завтра утром, — развел руками Криспин. — Рано утром. И я… в общем, я пришел попрощаться. Во всяком случае, на какое-то время.
Я присел на корточки, укладывая одежду на дно дорожного сундука из тяжелого пластика.
— Знаешь, до Весперада лететь почти одиннадцать лет. Когда меня поднимут из фуги, ты превратишься в старшего брата.
Я встал, расправил рубашку и пригладил темные волосы.
Уголки губ Криспина дернулись в кривой улыбке, и он коротко хмыкнул:
— Да, я об этом не подумал.
Он посмотрел на сложенные на полу вещи — информационные кристаллы и книги, ботинки и пару длинных ножей.
— Это все, что ты возьмешь с собой?
Я пожал плечами:
— Капелла не желает, чтобы мы брали больше, чем необходимо. Считается, что мы должны оставить в прошлом свою прежнюю жизнь, насколько это возможно.
«А схоласты будут настаивать, чтобы я отказался от всего».
Вспомнив холодную пустоту в глазах Алкуина, я вздрогнул и снова ощутил, как сгущаются надо мной тени сомнения.
— Звучит довольно скверно. Мне казалось, у нашей Эусебии есть большие покои в Колокольной башне. Разве не так?
— Конечно так, — ответил я, придавив сложенную одежду тяжелыми книгами, и по очереди щелкнул костяшками пальцев. — Но она же не ученик… У нее другие права.
— Думаю, в этом есть свой смысл, — проговорил Криспин с полным ртом и опять уселся в мое кресло; к счастью, на этот раз он хотя бы не размахивал ножом. — И все-таки я не могу поверить, что с тобой обойдутся столь строго.
Я смотрел в окно, переводя взгляд с мелкого пруда, в котором росли лилии, на далекие кипарисы с черной в золотистых сумерках листвой.
— Это всего лишь вещи, Криспин. Они мало что значат.
— Как скажешь, брат, — рассмеялся он резко и грубо, совсем не музыкально, положил недоеденное яблоко на стол с тонкими ножками и подтянул к себе колено, чтобы поправить голенище сапога. — И все же летишь именно ты, понимаешь? Тебе предстоит увидеть Империю.
— Сомневаюсь, что это будет очаровательное зрелище, — сухо заметил я, по-прежнему не глядя на брата. — Долгие годы мне предстоит любоваться только убранством учебных классов. Вот и все.
Неожиданно я понял, что перенял привычку матери смотреть в окно, уносясь от предмета разговора так далеко, как только позволяют вежливость и размеры помещения. Мне отчаянно хотелось сбежать отсюда. Я задумался о том, не стоит ли уже где-нибудь в укромном уголке парка заправленный и подготовленный к ночному перелету шаттл, который отвезет меня в Карч, на встречу с работающим на консорциум свободным торговцем. Этот план тревожил меня, но если мать решила доверить мою безопасность капитану корабля, полагаясь на его репутацию, то тут ничего не поделаешь. Если только я не предпочитаю стать праведным палачом или инквизитором. Перед моими глазами проплыло лицо Гибсона, словно бы отражаясь в бронированном оконном стекле.
Нет, я этого не хотел.
Криспин надолго замолчал, но я заметил это лишь тогда, когда он нарушил тишину.
— Значит, ты и эта лейтенант, да?
— Что? — Я вскинул голову и нахмурился.
— Эта худышка с кудрявыми волосами и маленькими сиськами. — Криспин изобразил руками груди. — Твой пилот.
— Кира.
Я почувствовал, как помертвело мое лицо.