Сам трон был погружен в тень, а два изогнутых рога на его спинке — в действительности ребра огромного бронзового кита — поднимались почти к самому потолку, заслоняя свет, льющийся из окон-розеток, так что сидевшую на троне фигуру словно бы покрывала полупрозрачная вуаль.

Представители консорциума собрались перед тронным возвышением, стоя с гордо поднятыми головами. Их силуэты выглядели нелепо вытянутыми из-за малой гравитации кораблей, в которых они провели всю жизнь. Все семеро носили одинаковые одежды, их сопровождали два десятка солдат в матово-серой униформе, вооруженных короткими винтовками вместо энергетических копий, которые предпочитали стражи лорда Марло.

— Отец, прости за опоздание. — Я использовал на полную мощь тот ораторский голос, которому обучил меня Гибсон на уроках риторики. — Представитель Гильдии шахтеров говорила дольше, чем я ожидал.

— Что ты здесь делаешь?

Звук этого голоса в этом месте сгустился вокруг меня, и я почувствовал, как мою душу обдало леденящим холодом. Мало того что Криспину было известно о визите консорциума «Вонг-Хоппер», ему еще и позволили присутствовать при встрече.

Я проигнорировал дерзкий вопрос Криспина и приблизился на десять шагов к гостям, стоявшим рядом с троном отца. Тень еще не накрыла меня, и отец казался лишь темным пятном на фоне огромного черного кресла из кованого железа и китовой кости. Опустившись на одно колено, я склонил голову перед мандари.

— Почтенные гости! — Отработанный глубокий голос особенно порадовал меня после визга Криспина. — Простите за опоздание. Меня задержали местные вопросы.

Некая дама из делегации шагнула ко мне:

— Встаньте, пожалуйста.

Я подчинился, а представительница консорциума повернулась к моему отцу:

— Что это значит, лорд Алистер?

Он шевельнулся на троне:

— Это мой старший сын, директор Фэн.

Его голос был мне знаком как свой собственный, но сейчас показался чужим.

Женщина, обратившаяся ко мне, кивнула и, прошелестев серыми рукавами, опустила тонкие, как паутина, руки.

— Понятно.

Остальные гости зашаркали мягкими туфлями.

— Сядь, — приказал мне отец, сам сидевший в глубокой тени.

Мои глаза постепенно привыкли к освещению, и я остановил на нем взгляд. Внешне он больше походил на меня, чем на Криспина; генетические машины создали его таким же тонким и гибким, с орлиным профилем и сплошными острыми углами. Как и я, он сторонился местной моды. Его длинные, зачесанные назад волосы чуть завивались за ушами. Спокойное лицо с полными губами было чисто выбрито, холодные лиловые глаза бесстрастно наблюдали за теми, кто стоял перед ним.

Я прошмыгнул за спиной у директора Фэн и ее спутников к трем креслам, расположенным в ряд справа от возвышения. Криспин сидел там в одиночестве на ближнем к отцу месте. Я уставился на него сверху вниз, а брат, как, вероятно, и отец, смотрел на меня.

— Подвинься, Криспин, — тихо сказал я.

Он только приподнял брови, рассчитывая — совершенно справедливо, — что я не стану устраивать скандал на глазах у гостей. Я и не стал — был слишком хорошо воспитан. Однако во мне сохранилось достаточно мальчишества, чтобы взять легкое кресло из самшитового дерева, подняться с ним на две ступеньки и усесться на возвышении, не обращая внимания на еле сдерживаемую ярость, которая, как я прекрасно понимал, охватила отца на его темном троне.

Глава 4

Дьявол и леди

— Да, Адриан, это было не самое ловкое твое представление.

Голос матери отчетливо доносился через дверь из темного дерева, отделяющую гардеробную от моей спальни. Контральто с глубоким акцентом делосианской знати, отработанное десятилетиями публичных выступлений и официальных обедов. Она была либреттисткой по профессии, а еще режиссером.

— Криспин не хотел подвинуться, — это все, что я смог ответить, возясь с серебряными пуговицами своей лучшей рубашки.

— Криспину всего пятнадцать, и у него не в меру вздорный характер.

— Знаю, мама, — я закинул подтяжки на плечи и поправил их, — просто я не понимаю, почему отец не… не взял меня.

Судя по тому как глухо зазвучал голос матери, она отошла от гардеробной к высокому окну с видом на океан. Она часто так делала. Леди Лилиану Кефалос-Марло всегда тянуло к окнам. Это объединяло нас — страстное желание быть где-то еще, хоть где-нибудь еще.

— Тебе действительно нужно это знать? — спросила она.

Нет, не нужно. Так ничего и не ответив, я облачился в шелковый с бархатом жилет и разгладил воротник рубашки. Более или менее прилично одетый, я открыл дверь и шагнул в спальню. Мать и в самом деле стояла у окна. Мои комнаты располагались на самом верху четырехгранной Главной башни, в северо-восточном углу. Отсюда я мог смотреть на стену и океан за ней, мог за много миль разглядеть в дымке у горизонта Ветреные острова, которых не видно снизу. Мать обернулась ко мне. Она никогда не носила черное, не пыталась подстроиться под геральдические цвета отца. Она родилась в доме Кефалосов и гордилась этим; ее мать, наместница императора, была владетельной герцогиней целой планеты. По случаю торжественного обеда в честь директора Фэн и ее спутников мать надела свободное платье из белого шелка, такого плотного, что он, вероятно, был синтетическим. Платье застегивалось на плече золотой брошью в форме орла дома Кефалосов. Медово-бронзовые волосы мать отбросила за спину, только мелкие локоны завивались над ушами. Она была прекрасна, как прекрасны все женщины-палатины. Образ давно забытой Сафо, воплощенный в ожившем мраморе.

— Твоя прическа отвратительна, — заметила она.

— Спасибо, мама, — спокойно ответил я, убирая вьющуюся челку за ухо.

Леди Лилиана приоткрыла ярко-красные губы, подыскивая нужные слова.

— Это был не комплимент.

— Да, — согласился я и натянул на себя фрак с вышитым слева дьяволом нашего дома.

— Тебе в самом деле следует постричься.

Она отошла от окна и пригладила белыми пальцами отвороты моего фрака.

— Хм, отец и без того путает меня с Криспином, — сказал я без всяких возражений, позволяя матери поправить мой воротник, лишь кольнул ее взглядом.

Ее глаза были янтарного, более теплого, чем у отца, цвета. Но и в них все равно не чувствовалось теплоты.

Я знал, что, если бы это зависело от нее, она вернулась бы в Артемию, к своим родным и своим женщинам, а не осталась с нами, семьей Марло, в этом мрачном и пыльном месте. В семье Марло, с холодными глазами и холодными манерами, ее муж был холоднее всех.

— Он никогда так не делает, — нетерпеливым тоном возразила она, не поняв моего намека.

— Значит, он хочет, чтобы Криспин занял мое место?

Я все еще продолжал хмуриться, пока она расправляла мой фрак.

— Разве ты сам не этого хочешь?

Я захлопал глазами. На этот вопрос нельзя было ответить, не нарушив хрупкое равновесие моего мира. Что я должен был сказать? «Нет»? Но я хотел заниматься делами отца ничуть не больше, чем стать первым стратигом легионов Орионидов. «Да»? Но тогда управлять всем станет Криспин, а это… это будет катастрофа. Я не стремился занять отцовский трон — я просто не хотел, чтобы он достался Криспину.

Мать отодвинулась и вернулась к окну, стуча каблуками по кафельному полу.

— Я не стану утверждать, что знаю планы твоего отца…

— Откуда тебе их знать? — Я вытянулся во весь свой скромный рост. — Ты же здесь совсем не появляешься.

Мать не вспыхнула и даже не взглянула на меня.

— А ты думаешь, кто-то еще остался бы здесь, если бы у него был выбор?

— Сэр Феликс остался бы, — возразил я, расправляя узкие плечи. — И Робан, и все остальные.

— Они рассчитывают получить повышение. Земли, титул. Собственный маленький замок.

— Значит, дело не в преданности отцу?

— Никто из них не знает твоего отца как следует, за исключением, возможно, Феликса. Мы вот супруги, но я тоже не могу сказать, что знаю его.

Я и сам все понимал, но каждый раз сокрушался, когда слышал это — слышал, что мои родители чужие друг другу. Я коротко кивнул, но сообразил, что мать стоит ко мне спиной и не видит этого.

— Он не поощряет попыток сблизиться с ним, — наконец проговорил я, невольно нахмурившись.

— И ты не должен поощрять, если станешь правителем.

Леди Лилиана вполоборота оценивающе посмотрела на меня, и ее янтарные глаза показались сейчас ужасно усталыми.

Это был первый раз, когда я заметил ее истинный возраст — не внешнюю цветущую молодость, а груз почти двух столетий. Но стоило ей продолжить, как впечатление мигом развеялось.

— Ты должен будешь вести людей за собой, а не стоять рядом с ними.

— Если стану правителем? — повторил я.

— Еще ничего не решено. Он может выбрать Криспина или потребовать третьего ребенка из инкубатора.

Предугадав мой ответ, она добавила:

— Если дом Марло всегда возвеличивал старших сыновей, это еще не значит, что так должно быть и дальше. Закон позволяет отцу выбрать наследника по своему усмотрению. Не стоит торопиться с выводами.

— Прекрасно. И не имеет значения, что… — начал я, несколько уязвленный.

Но мать перебила меня:

— Совершенно верно. Это не имеет значения. Пойдем, мы и так уже едва не опоздали.