— Я не уследил за сестрой. И я виноват, что она сбежала и стала такой.

— Вы были еще юны. И каким образом именно вы стали виновны? Вы насильно увели ее в Цитадель?

— Она пришла ко мне за два дня до побега и попросила совета. Тогда я сказал ей, что подчиняться правилам глупо и не нужно, поступать по сердцу — единственный правильный путь.

— В том возрасте и я сказал бы то же самое. Все молодые горячи и в чем-то безумны. И все бесстрашны, считают себя бессмертными и самыми мудрыми на всем свете. То, что говорят прожившие долгую жизнь, они считают глупостями стариков и истинный смысл и полезность советов понимают в лучшем случае спустя пять-десять лет, а некоторым и вовсе не дано осознать правильности речей.

— Да. Но после моих необдуманных слов Эрин сбежала. Я не узнал у нее тогда, что же влекло ее, чего желало ее сердце. И из-за этой глупости, из-за моей неосмотрительности и нежелания послушать юную леди я смог встретить сестру лишь теперь.

— Это единственное, что гложет вас?

— Когда у меня была жена, живая и здоровая, я позволил себе полюбить другую женщину.

Клейс чуть не рассмеялся. Брейв говорил, словно юнец, возвышенный идеалист лет пятнадцати.

— Люди склонны влюбляться. Жену вы не выбирали, и я понимаю, почему вам могла приглянуться другая женщина. Я догадываюсь, что вы проводили с ней ночи, и это тоже тяготит вас. Вероятно, у вас есть даже ребенок от этой женщины и… О, Эуан! Он похож на вас куда больше, чем Эриза Редгласс, ваша законная дочь. Эуан — не сын вашего друга, верно?

— Вы наблюдательны, Ваше Высочество. И всегда так быстро понимаете, что к чему?

— Жизнь заставила меня научиться анализировать и рассматривать все возможные варианты. Тот, что я сказал, был самым логичным.

— Эуан мой сын. Я подговорил богослужителя, и тот обвенчал меня с моей возлюбленной. Многоженство карается проклятием — так и случилось. Моя возлюбленная умерла вскоре после родов, моя законная первая жена лишилась ума и сбросилась с крыши. Душевнобольная, запертая в своих покоях до приезда Гроссмейстеров из Цитадели Мудрости, она каким-то образом выбралась, прокралась мимо стражи, забралась на крышу и рухнула с нее вниз.

— Насколько я помню, говорилось, что она выпала из окна, когда, испугавшись, что Эриза упадет, оттолкнула от него дочь.

— Да, именно это и знают все. Однако это ложь. Я не смог бы объяснить, каким образом мои воины не заметили леди Бладсворд. Никто так и не понял, как она сумела забраться так высоко. А Эриза… Моя бедная дочь долго винила себя в смерти матери, она не находила себе места, и я, вместо того чтобы сознаться и выслушать насмешки о внимательности стражи, предпочел скрыть истину. Это — еще один мой грех.

Регенту было что сказать, однако, когда кто-то изливал душу, требовалось молчать и слушать.

— После смерти Тиаделы я не признал своего сына, потому что боялся огласки, я боялся, что надо мной станут смеяться. Мой бастард стал для всех сыном моего друга и горько переживал его смерть. Даже тогда я не смог открыться Эуану. И это еще один мой грех. Я быстро выдал Эризу замуж для того, чтобы ее не коснулась расплата за мои пороки.

— Вы не представляете, как много людей с похожими судьбами. Однако никто из них не бежит из Ферстленда. Вы не самый отвратительный человек, не стоит так переживать.

— Но именно я разгневал Богов своим поступком. Я дал обещание нести траур десять лет, сдержал его, и оказалось, что этого недостаточно. Когда моя сестра вернулась и я нашел себе новую жену, я поверил, что теперь все наладится и я смогу жить… как положено. Мой нерожденный ребенок погиб. Моя сестра убила Лилор, которая могла дать мне наследника. Лорд Мортон, вероятно, был прав — я не тот лорд, что достоин править. И я сам не желаю этого более. Покинуть Ферстленд — мое единственное желание. Если я смогу при этом послужить вам, Ваше Высочество, и Его Величеству Аурону Старскаю, то не зря проживу жизнь. Быть может, все мои проступки, все, что были за мою жизнь, — может, все это вело меня именно к такому исходу? Быть может, это и есть мой истинный путь?

Клейс не смог убедить Бладсворда отступить от своей цели. Несколько дней он беседовал с правителем востока, но в этом не оказалось смысла. Регент переговорил и с бастардом Эуаном — мальчик был полной копией своего отца, он мечтал о путешествиях, о неизведанных землях, о морских сражениях и горел желанием увидеть чудищ из глубин. Ему это было простительно — он был еще ребенком, а Брейв… Бороться с упрямцем еще дольше Клейс не желал.

Регент выделил пять кораблей с хорошо обученными моряками, воинов и лекарей и отпустил глупца. Быть может, слабовольный Брейв и в самом деле послужит куда лучше в качестве путешественника, а через сезон успокоится и вернется домой. Все, что мог, Форест для лорда сделал.

Прошло четыре цикла с тех пор, как лорд Бладсворд отправился изучать Новые Земли, а может, и открыть еще что-то. Возвращаться он пока не торопился, и Клейсу это не нравилось. Еще менее ему понравились новости про воюющие Династии.

Наследник Дарона Флейма пропал, никто не знал, где он, быть может, среди мертвых его не смогли узнать. Бладсворды присоединились к войне — отправились вместе с Глейгримами, но посреди сражения переметнулись к Флеймам. Они захватили в плен Хагсона Глейгрима, и лорд Мортон, судя по всему, продолжал присылать новым союзникам войска.

Проклятый Брейв предпочел сбежать, и теперь лорд-воин, что остался вместо него, лишь портил регенту и без того плачевную ситуацию!

Культ Первых, война, предательства, сбежавшие лорды, бунты, жалобы от крестьян на слишком большую дань и два Аурона, одного из которых скоро наступит пора короновать… Мало было Клейсу проблем, так еще и леди Шау Лоудбелл писала регенту через день письма странного содержания — после смерти ее мужа, болезни дочери и пропажи сына она, верно, лишилась ума. Леди утверждала, что ее сын жив, что она видела его и знает, что Велеса Лоудбелла пленили.

В похищении и истязаниях сына Шау обвиняла рыцаря из Серого Ордена, сира Саттона Настойчивого. Почему выбор бедной женщины пал именно на наставника Велеса, лорд Форест не ведал и, признаться, не горел желанием разбираться. Он и так делал все, что было в его силах.

Когда Велес пропал, регент отправил к леди Лоудбелл отряды Серых рыцарей, чтобы помочь найти мальчика. Он отправил ей несколько советников, лекарей и оказывал посильную помощь золотом и словом. Он отвечал на все ее письма, сочувствовал и обещал помочь. Клейс не любил бросать слова на ветер, и потому с сиром Саттоном и впрямь поговорили. Он вызвал к себе рыцаря, долго и аккуратно выведывал обо всех его передвижениях.

Оказалось, что рыцарь не покидал Санфелла, и стража подтвердила его слова. Лишь один раз, когда Велес уже пропал, он вышел за стены внутреннего города и спустился вместе со своим приятелем в нижний. Саттон рассказал, что у них было три лошади, так как они везли с собой мешки и корзины с едой для семьи погибшего друга.

Клейс выяснил и у других рыцарей, где был обвиненный женщиной, а затем поговорил с семьей того самого умершего друга, и все подтвердили слова сира Саттона. Более причин подозревать его не осталось, и обо всем, что удалось выяснить, он незамедлительно написал главе Ветви Лоудбелл.

Но на этом убитая горем женщина не успокоилась. Уже второе письмо от нее гласило, что рыцарь все подстроил и именно он пленил Велеса, так как она лично это видела. Она не могла объяснить, каким образом, но говорила, что находилась в теле сына. Она слышала, как Саттона называли по имени и как он приходил к клетке, где сидел ее бедный пропавший ребенок. Отправлять правительницу рода на Остров, когда ее дочь больна и на семью свалилось множество бед, было бы бесчеловечно, однако и отвечать на очередное послание у Клейса не было никакого желания и сил.

Каждый новый день вновь и вновь проверял регента на прочность, и тот чувствовал, что вскоре может сломаться.

— Ваше Высочество.

Старый добрый друг, сир Тордж, явился к нему по первому зову. Рыцарь преклонил колено, и лорд Форест показал рукой, что тот может вставать.

— Мне нужна твоя помощь, Тордж. Я хочу, чтобы ты распорядился о нескольких очень важных вещах.

— Всенепременно, Ваше Высочество.

— Заканчивай с этими обращениями, я не в настроении. Во-первых, я хочу отозвать рыцарей у трех Династий — Флеймов, Бладсвордов и Глейгримов.

— Всех?

— Да. Думаю, без командующих они наконец начнут думать о прекращении войны, а не о своих глупостях. И засунут свое самомнение и желание самоутвердиться в… подальше. Во-вторых, я напишу бумаги, подпишу их, а ты отправишь глашатаев во все города, большие и малые, всюду, где есть лорды, леди, их дети и внуки. Глашатаи должны предупредить правителей и всех членов родов, от Династий до Малых Ветвей, что я запрещаю им присоединяться к войне или развязывать новую. Те, кто станет помогать Флеймам или Глейгримам, также лишатся всех своих рыцарей.

— Не слишком ли это жестоко, милорд?

— В самый раз. Я не намерен более терпеть. Бладсворды присоединились к войне, и если продолжится в таком же духе, то вскоре все лорды начнут идти друг на друга, позабыв обо всем. Последняя война, в которой участвовали все Династии, где каждый пытался перетянуть одеяло на себя, заключал союзы, а после нарушал обеты и давал новые, уничтожила треть населения Ферстленда.