Культисты не стали дожидаться, пока их подопечные придут в себя. Изначально было решено привязать верёвки от рук пленников к лошадям и таким образом транспортировать их. Несколько человек у каждой лошади и несколько, что должны были идти за телегами, к которым тоже тянулись путы. Прекрасному плану было не суждено сбыться — ослабевшие от заточения несчастные сбивались с шага, падали без сил, выдыхались и не думали ни о чём, кроме своей усталости. Арло был одним из первых.

Да, таким образом культисты могли обезопасить себя от попыток побега, ведь измотанным до полуобморочного состояния людям некогда было переговариваться. Тех, кто вёл себя совершенно неразумно или был слишком слаб, связанными бросили в телеги.

Спустя всего пару часов стало понятно, что таким образом Культ Первых будет добираться очень долго, если и вовсе сумеет куда-то продвинуться.

Утомлённые жертвы душевнобольного лекаря, побывавшие за Вратами Бездны, перепуганные пленники, которых морили голодом, женщины, подвергшиеся избиению и насилию, — эти люди не могли долго идти, а некоторые и передвигаться вовсе. Даже боль от падений и волочения по земле не могла заставить их встать.

Наконец, боясь лишиться лордов, леди, Говорящих, вождей и воинов — всех тех, кого они с большим трудом отлавливали, культисты погрузили пленников на телеги и к каждой куче тел отрядили надзирателей. Удача, как подумал Арло, улыбнулась им с Винсентом — они с северянином оказались в одной повозке. В соседи им досталась девушка, молчаливая и напуганная, за всё время она не издала ни единого звука и только таращила глаза от каждого лишнего шума и движения. Ещё одним спутником был мужчина средних лет с земель Арло. У темнокожего сохранились некоторые рисунки на теле, те, что нанесли, вдалбливая краску в кожу кончиком иглы. Некоторые из них выглядели словно новые, а другие были затёрты и перекрыты шрамами от порезов и ожогов. Испорченные символы, что являлись оберегами, должно быть, подкосили воина более всего — Флейм уже слышал о подобном явлении.

Коренные жители новых земель нередко привязывали вождей или великих и знаменитых воителей из противостоящих племён к столбу, прилюдно распарывали кожу посередине рисунков, раздвигали её в стороны и либо так пришивали, либо прижигали, чтобы более она не срослась. Особо озлобленные вырезали кусок и бросали в костёр. Это лишало духа всю общину, и боец, особенно вожак, даже если выживал, мог лишиться ума и с тех пор считался недостойным занимать высокое положение в обществе. Имелось множество ритуалов, чтобы вернуть себе расположение, все они были связаны с рисками, местью и жестокостью, что не нравилось писарю, однако совершенно не останавливало оскорблённых. Он имел удовольствие узнать пару подобных людей.

Первой ночью Арло не решался даже думать о побеге, предполагая, что недруги могут всё прочитать по его лицу, и потому пролежал ничком, стараясь не привлекать к себе внимания. Винсент же постоянно пытался подобраться ближе к мужчине, что сидел на козлах и выкрасть у него оружие. На второй день ситуация сложилась даже лучше, чем можно было рассчитывать.

Месторасположение телеги во время стоянки, отошедшие неизвестно куда надзиратели, тёмная ночь, безлунная, шумная из-за птичьего уханья и ссоры культистов у центрального огня — всё словно специально совпало именно так, чтобы побег свершился. Арло ещё больше ощущал страх, чем все дни до этого, но превосходное стечение обстоятельств не укрылось от его приятеля.

Каким образом они освободились, Флейм не понял. Он помнил, что предлагал бежать и темнокожему воителю, но тот был сломлен и боялся не меньше, чем писарь. Пришлось бросить земляка. Затем беглецы умудрились вылезти из телеги и добежать до леса незамеченными, но тут духи перестали выравнивать перед пленниками культистов дорогу. Незнакомый коренной житель родины Арло тоже возжелал выбраться — он вывалился из телеги со связанными руками, шлёпнулся и додумался закричать вслед бывшим соседям на своём языке, умоляя о помощи. Если раньше был шанс, что культисты не заметят побега ещё какое-то время, то после этого…

Арло запаниковал, предложил вернуться, пока имеется возможность, но Винсент упорно тащил его за собой, не давая даже поразиться, откуда в не особо крупном, длинноносом и истерзанном юноше столько сил. Здоровые и подгоняемые злобой враги устремились следом за двумя лордами. Северянин, вероятно, должен был бросить спутника и бежать быстрее, а уж после того, как Флейм зацепился за корягу и подвернул ногу, и подавно. Спустя время Арло понимал, что всё испортил, но в тот момент мужчиной завладело отчаяние. Он вцепился в брата по несчастью с силой, которой можно было лишь позавидовать.

— Не оставляй меня! Винсент, мне страшно! Не бросай меня. Не отдавай… им. — Флейм цеплялся за ногу соратника и не сразу понял, что по его щекам стекают слёзы.

— Да поднимайся же ты! Скорее! — Юноша крепко схватил Арло за шкирку и попытался поднять.

— Я не могу… Ох, нога, я не могу! Нет, не оставляй меня одного!

Флейм всегда твёрдо знал, что поведёт себя правильно в опасной ситуации. Он верил, что не позволит никому и ничему лишить его человеческих качеств и никогда не считал себя эгоистом. До того дня. Погоня и страх расправы открыли в его душе совсем не те грани, которыми следовало бы гордиться.

Культ Первых оказался быстрее. Винсент так и не смог избавиться от мёртвой хватки Флейма и был вынужден принять поражение, пусть и продолжил яростное сопротивление до тех пор, пока ещё имел возможность двигаться. Лишь шквал ударов по лицу заставил его взвыть и ненадолго замереть, лёжа на земле.

Обоих пленников наконец скрутили, пнули пару раз в назидание и потащили обратно, в лагерь к центральному костру. Арло надеялся, что на этом наказания закончатся, однако, когда вперёд вышел старый знакомый Роул, писарь зажмурился от страха, за что получил ещё один пинок.

Человек, прибывший со свитой лорда Вихта Вайткроу, хмурился. Его штаны, кое-как зашнурованные, держались на честном слове, а незастёгнутая и накинутая на обнажённый торс кираса свидетельствовали о том, что главаря разбудили и он только вскочил. В прорезях посередине груди виднелись шрамы, и писарь, сосредотачиваясь на них вместо заросшего тёмно-русыми волосами широкого лица с гримасой злости, подумал, что теперь сам не отделается столь незначительными и малочисленными белыми неровными полосками.

— И кто же из вас двоих придумал испортить нам всем столь долгожданный отдых и сбежать? Ваши жизни, как и жизни всех остальных жителей, принадлежат Истинным правителям. Вам выпал редкий шанс послужить всем на благо, а вы…

Винсент по-прежнему пребывал в ярости. Его уже не раз пытались остудить, однако юноша продолжал сопротивляться и извивался изо всех сил. Подобному рвению можно было только позавидовать. В любой иной ситуации. Северянин смотрел на Роула с нескрываемыми ненавистью и дерзостью, за которые мог впоследствии поплатиться.

Глава лагеря достал длинный кинжал — Арло думал, что он предназначался Виллингпэришу, но мужчина проследовал к писарю. Остановившись в полушаге, так что в нос оказавшемуся на свежем воздухе лорду ударил запах пота и какого-то кислого алкоголя, враг принялся играть с оружием, помахивая остриём в опасной близости от лица Флейма.

— Ты. — Роул указал на Арло кончиком ножа. — Я уверен, что ты мог помутить разум мальчишки и потащить его за собой. Ты и есть виновник. Бунтарь, которых я ненавижу.

Арло замер. Ему казалось, что стук сердца разносится по небольшой полянке, радует слух недругов и они начинают смеяться. Он едва заметно покачал головой, отрицая сказанное, но Роул этого либо не заметил, либо специально продолжил пугать. Остриё уткнулось в щёку, проткнуло кожу. Главарь провернул клинок и тот проковырял дыру, после чего двинулся вверх, царапая скулу. То ли от страха, то ли от усталости, писарь почти ничего не почувствовал. Больше всего он опасался, что ему проткнут глаз.

Боль медленно доходила до Флейма, но куда быстрее его настиг страх. Когда по коже покатились капли крови, писарь ощущал это как настоящий поток, представлял, что теперь его лицо раскроили до кости, разрезали пополам, и мелко задрожал. Слёзы обожгли щёку. Арло дёрнулся, стоило Роулу приблизить своё лицо ещё больше и скривиться в усмешке. Лезвие остановилось у уголка глаза, и у писаря задрожали губы.

Ситуацию спас северный лорд.

— Оставь его в покое, урод, это я всё устроил! Я украл нож, я придумал план, я подговорил его бежать и тащил за собой. Он не хотел, а я заставил. Это всё я.

— Он говорит правду? — Кинжал чуть отодвинулся от кожи, но всё ещё смотрел на лицо писаря. Флейм усиленно закивал и громко вдохнул.

Спасать юнца, который и без того подверг его опасности, и врать человеку, который может за ложь наказать сильнее, чем за побег? Нет. Арло писарь, он всегда был обычным человеком, он не герой, не мужественный спаситель человеческого рода, не рыцарь и не воин. Его оружие — это слова, чернила и папирус, он способен одолеть только невежество и безграмотность, но никак не превосходящих силой и числом противников. Книги никогда не давали ему сдачи и не могли лишить глаз, книги не угрожали ему и не лишали еды. Книги не могли отправить его на дыбу или решить четвертовать.