Девушка поспешила подняться из-за стола и, в три прыжка преодолев коридор, залетела в свою комнату. Проведя рукой по гладкой поверхности двери, она впервые в жизни пожалела о том, что родители лишили ее права запираться на замок — считалось, что личные границы у детей до 10 лет уже сформировались, а дальше подросткам нужно было формировать осознание того, что их поступки контролируются, так они вырастали более дисциплинированными членами общества.

— Да что это со мной? — буркнула Ингрид, стягивая с себя темно-синюю юбку и белую широкую футболку, чтобы наконец-то надеть домашний костюм. И почему она этого не сделала до обеда? Ах да. Им было нельзя показываться в общей комнате в домашней одежде.

Через пять минут после того, как девушка блаженно растянулась на кровати, сжав руки в замок над головой, изгибаясь и вытягивая поочередно то один бок, то другой, раздался противный сигнал — начинался КУБ.

Цифровая панель, расположенная как раз напротив ее кровати именно так, чтобы не было никакой возможности НЕ видеть то, что происходит на экране, ожила. Заиграла знакомая с детства музыка, начали мелькать знакомые до икоты лица — Джекки, Барбара, Шон… или как там их? Ингрид по какой-то причине не впечатлял КУБ, ну разве что в раннем детстве. Когда ребенку только и нужно, что смотреть на яркие мелькающие кадры. Этого в КУБе было навалом.

Шоу КУБ, или полное название Клуб Успешных Блогеров, как уверяли продюсеры, было полностью срежиссировано и не имело к реальности никакого отношения. Все актеры, которые в нем снимались, точно так же, как и другой рабочий коллектив населения планеты, возвращались вечером домой, ели такой же, как у всех, ужин и ложились спать на такие же жесткие постели, застеленные накрахмаленными белыми простынями. И действительно, экранная жизнь, которую вели эти парни и девушки, никак не вязалась с тем образом жизни, которым жило все остальное население планеты — строгость, дисциплина, равноправие и контроль. То, что Ингрид искренне любила.

Тем не менее некоторые дурочки вроде Агаты Адамс верили в то, что актеры из КУБа — вполне реальные люди, которых снимают скрытыми камерами, и даже хотели оказаться на их месте — жить в роскоши, пить шампанское (как будто они когда-то его пробовали, чтобы хотеть) и ездить на дорогих машинах.

Но реальность была другой — никто и никогда из знакомых Ингрид не пил шампанское и уж тем более не видел более красивых и новых машин, чем те, что стояли на стоянке салона ее отца и не менялись уже много десятков лет. Ингрид зажмурилась и провела рукой в воздухе, в точности повторяя изгибы машин, которые она знала наизусть с самого детства.

Внезапно из динамиков раздался оглушительный визг, заставивший Ингрид вздрогнуть и открыть глаза. Саймон и Джекки ругались, разбрасывая вещи по их новому дому. Парень схватил лампу, которая стояла у мягкого кресла, и кинул ее в стену прямо за спиной красивой девушки, чьи рыжие волосы обычно спускались нежной волной почти до самых щиколоток. Сейчас она была больше похожа на огненное облако — пытаясь отбиться от сожителя и нанести ему упреждающий удар, девушка металась взад и вперед, и вместе с ней метались ее некогда прекрасные локоны, теперь взлохмаченные и, кажется, еще и не мытые. Подавшись немного вперед и прищурившись, Ингрид пыталась рассмотреть какие-то следы того, что это все было настоящим, например, страх или злость в глазах молодых людей. Ничего. Только огоньки азарта. Или ей так только казалось? Или именно азарт — то самое чувство, которое нужно испытывать в таких ситуациях? Ингрид не знала. В ее жизни таких ситуаций не было и быть не могло.

«Ну как можно считать это реальной жизнью? — закатив глаза и застонав, Ингрид упала обратно на кровать и накрыла лицо подушкой. — А если и так — как можно хотеть жить в этом бедламе?!»

КУБ длился два часа и был обязателен к просмотру всеми жителями планеты, которые не достигли еще двадцати пяти. Именно в этом возрасте девушки и парни оканчивали учебу и шли на работу, попадая на следующую спираль своего развития.

Ингрид не могла дождаться, когда ей стукнет двадцать пять. Тогда она окончит свой факультет архивариусов и похоронит себя заживо в одной из библиотек, в которые уже давно не пускали посетителей, заменив бумажные носители человеческих мыслей бездушными цифровыми копиями.

Ингрид выбрала эту профессию сразу же после того, как на одном из уроков по профориентированию им показали длинные высокие полки, сплошь утыканные переплетами с тиснеными буквами. Ингрид представила себе, каково это — провести рукой по этим старым книгам, почувствовать мельчайшие изъяны, без которых, конечно, не обошлось — все, что создано человеческими руками, имеет тенденцию иметь изъяны. Даже отцовские «мерседесы». Ингрид живо представляла себе, как она ведет пальцами по переплету, ощущая рытвины, которые складывались в буквы, а буквы — в названия.

Ей даже удалось рассмотреть несколько оригинальных переплетов на книгах, которые лениво перелистывала библиотекарь в видеоролике. Одни были кожаными, другие — из грубой папирусной бумаги, третьи — мягкой тканью.

Ингрид так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как экран телевизора погас — шоу закончилось.

Оказавшись в полной тишине, девушка услышала, как ветер шелестит в красной черепице, как высаженные чьими-то заботливыми руками темно-зеленые кусты у их дома перешептываются между собой, как на кухне закипает чайник — близился полдник.

Внезапно она вспомнила бархатный голос, который так заворожил ее. Трей. Трей Портер. Что в нем такого? Почему ее так манит этот коротко постриженный полноватый парень? Или это только его голос? Или это странное чувство, как будто не из их мира? Закрыв глаза, Ингрид опять погрузилась в бархат и, не заметив этого, уснула, утонув в слоях ткани.

— Ингрид!

Ингрид, только что вышедшая из дома и направляющаяся в школу, удивленно обернулась. Этот бархатный голос стал наваждением? Ей послышалось?

— Привет. Помнишь меня? Трей, Трей Портер.

— А, привет. Конечно.

Ингрид зарделась и отвернулась, повернула налево и заторопилась в сторону школы.

— А я живу тут, рядом. Вчера я шел прямо за тобой и заметил, что ты тоже тут…

— Что тебе нужно, Трей? — не оборачиваясь, нервно спросила Ингрид. Ей не нравилось, как она теряет самообладание, стоит ей только услышать этот голос.

— Что?

— Если ты хочешь со мной дружить, знай — я ни с кем не дружу.

— Это я как раз понял, — Трей засмеялся, и, на удивление Ингрид, смех у него был противнее, чем у Агаты. Удивленно обернувшись, она посмотрела на него округлившимися глазами. — Что? — опять спросил парень.

— Ничего, — буркнула Ингрид. Волшебство рассеялось, и теперь она просто не хотела делить дорогу до школы — практически единственное время, в которое она могла побыть одна — с этим странным незнакомцем.

Еще одним удивлением сегодняшнего утра для нее было то, что Трей Портер перестал делать попытки привлечь ее внимание и замедлил шаг, дав ей оторваться от него. Обернувшись через несколько метров, Ингрид сумела разглядеть на его лице улыбку.

Проходя мимо салона новых машин, Ингрид еще раз оглянулась — ей не хотелось, чтобы Трей видел, как она гладит машины своего отца. Чтобы кто бы то ни был это видел. Но никого позади нее не было — Трей, должно быть, пошел другой дорогой.

«Пусть так», — подумала Ингрид и свернула налево.

Уже у самой школы Ингрид опять обернулась, в попытках разглядеть своего сегодняшнего попутчика, но, не увидев его, поспешила в класс. Не хватало еще, чтобы мисс Барнаби неодобрительно качала головой не только из-за ее белых кед, но и из-за ее опоздания.

— Игги, Игги! — мерзкое слово не могло быть ее именем. Ну, никак!

«Только не это!» — пронеслось у Ингрид в голове. Она попыталась найти, куда можно было бы спрятаться от «закадычной» подруги и сделать вид, что она ее не услышала, но было уже поздно. Агата в две секунды оказалась рядом.

— Что было! Да? Ты же смотрела? О! Только не говори мне, что ты не видела этого! Саймон и Джекки ужасно поссорились, — Агата растянула слово «ужааааасно».

— И что с того? — Ингрид переминалась с ноги на ногу — ей хотелось успеть зайти в туалет перед уроком.

— Как что? Как что?! Может быть, они тогда опять сойдутся с Барбарой? О! Это было бы чудесно! Они такая красивая пара! Эта Джекки абсолютно ему не подходит, бррр. Да еще эти ее волосы. Меня они пугают, если честно. Как она с ними спит и не боится запутаться и задохнуться? Я не смогла бы так, я тебе говорю.

Ингрид смерила Агату взглядом, остановив его на ее густых волосах, и хмыкнула. В таких волосах, как у нее, могла запутаться не только она, но и все, кто оказался в опасной близости. Уж больно крутые виражи брали темные пряди.

— Девушки. Звонок через минуту, — мисс Барнаби, сама того не подозревая и уж точно того не желая, спасла Агату от неминуемой гибели, причиной которой мой стать гнев Ингрид.

Усевшись за свою парту, Ингрид вытянула ноги, достав до рюкзака впереди сидевшей одноклассницы. Изабелла Мун — самая противная девчонка, которую только можно было представить. Она была обладательницей идеального среднего роста, такого, при котором ноги уже кажутся «от ушей», а голова, на которой эти самые уши (кстати, до неприличия маленькие и аккуратные) находятся, имеет способность удобно ложиться на плечо рядом сидящего в кино молодого человека, без нужды скрючиваться в три погибели, от чего неделю ноет шея, или сползать на кресле так низко, что коленки чересчур длинных ног начинают больно упираться во впередистоящее кресло, из которого начинает доноситься недовольное ворчание. Изабелла — для друзей просто Бела, а для Ингрид — Иза — нравилась без исключения всем парням в школе, так как кроме идеального роста могла похвастаться пухлыми ярко-розовыми губами, персиковыми щечками с маленькими ямочками и огромными голубыми глазами. Ее волосы, абсолютно гладкие и всегда аккуратно постриженные и уложенные, золотой волной спускались до поясницы — идеально для того, чтобы привлечь внимание к еще одной не менее выдающейся части тела, но не прикрывать ее.