— Василь Петрович, с вами все нормально?

В крохотной кухоньке никого, только старый холодильник похрапывает, форточка сипит, зеленая клеенка на кухонном столике протерта, ни крошки, газовая плита отдыхает, заварочный чайник пуст, и даже кран не течет. В комнате пусто, а дверь на балкон закрыта на огромный шпингалет… Маричка огляделась. Свет везде потушен, пыль — по местам, стопка старых пластинок ровно так же покрыта салфеткой, как и на прошлой неделе. Шкафы до потолка, забитые книгами, похожи на крепостные стены, а диван, покрытый клетчатым пледом, напоминает опущенный над пропастью мост. И вон та складка на затертом ковре… Маричка полезла за телефоном. Что делать, если хозяин квартиры, который всегда в одно и то же время открывал двери и приветливо улыбался, вдруг испарился? Она даже почувствовала досаду: с какой стати он так ее подставляет, да еще в такое время! Уже давно можно было напиться отвратительного чая, уйти и, забравшись с ногами в кресло, включить ноут…

Маричка уже нажимала на «единичку» — быстрый дозвон до матери, когда в ванной грохотнуло. Маричка аж подпрыгнула от неожиданности, телефон выпал из пальцев. Такой же шум был, когда у них на балконе обвалились лыжи вчера утром. Вот только откуда лыжи в ванной у старика? Маричка выбежала в прихожую на звук. Тут же входная дверь качнулась, помедлила, словно дожидаясь внимания, и с тихим щелчком захлопнулась. По спине пробежали мурашки, что-то запульсировало в стенах, будто дом собирался чихнуть, а потолки в прихожей выросли, затянулись тенью, покрылись вязкой зыбью… Грохот в ванной стоял такой, как будто кто-то пробирался сквозь лес деревяшек, руша их на каменный пол.

— Василий Петрович?! — завизжала Маричка. — Это вы? Вы в ванной?! С вами все хорошо?

— Хорошо-о-о! — Непривычно бодрый голос старика донесся из ванной, шум стих.

— Я вас зову-зову… — Маричка поежилась.

— А я что-то задремал…

— В ванне? — Маричка покусала внутреннюю сторону щеки, с опаской посмотрела на потолок, обычный, побеленный, в трещинах.

— Такое бывает, милочка, когда стареешь.

Василий Петрович вышел из ванной и улыбнулся, Маричка опустилась на табурет, озадаченно глядя на старика:

— Но вы же в сапогах! И с зонтом…

Василий Петрович растерянно опустил взгляд: под резиновыми сапогами медленно расползалась лужа, а с зонта капало так, словно он только что вышел из-под славного летнего ливня. Маричка вытянула шею, чтобы рассмотреть, что же случилось в ванной, но ничего необычного не увидела: ни палок, ни лыж, ни камней, только зеркало тусклое, ванна, шторка зеленая…

С ума сошел, что ли? И так было не по себе, а тут еще это… Вот ведь старческий маразм: залезть под душ с зонтиком и в сапогах… Хорошо, что не голый вообще, а в халате. Чем он там гремел? Маричка представила, как расскажет это девчонкам вечером. Обхохочешься, угу!

Она вдруг спохватилась, заметив пакет с лекарствами, позабытый у двери, протянула его пенсионеру:

— Вот, вам тут пакет от мам и две газеты. Правда, газеты ни про что, так, реклама всякая.

— А ты никогда не читаешь «рекламу всякую»?

Василий Петрович как ни в чем не бывало прохлюпал в кухню, бросил мокрый зонт на подоконник, пакет — на стол и поставил чайник на плиту. Маричка выглянула из прихожей, но старик не обернулся, его широкая спина занимала почти всю кухоньку, и Петровский никак бы не заметил чернильной лужи из теней, которые просачивались из комнаты и подползали к Маричкиным кедам. За окном ярко сияло солнце, ни единого цветочного горшка не затеняло подоконника, но тени упрямо проливались через порог, уже вот-вот уцепятся и…

— Нет-нет, спасибо! Чаю я не буду, я… мне… контрольная! Геометрия завтра, контрольная. Ругаться будут. Я пойду! — Маричка заканчивала фразу, уже неловко выкручивая замки входной двери.

— Да что ты так торопишься, милая, никуда твои книжки не убегут. Посиди немного.

— Нет! Я не могу. Завтра контрольная, я пойду, — прокричала Маричка с лестничной клетки; до дома каких-то четыре пролета. — Я попозже к вам загляну. Завтра. Завтра будут еще газеты!

Оказавшись на своем этаже, дрожащая Маричка открыла дверь, захлопнула ее и только потом выдохнула. Чего это она так испугалась, не погонится же он за ней с чайником наперевес в самом-то деле, а в чайнике — тени!.. Черт! А телефон?! Телефон остался у него! Маричка со стоном сползла на пол.

Дед Василь выглянул в коридор и слушал шуршание кед, пока внизу не хлопнула дверь. А что, если показалось и девочка вовсе не подходит? Да когда ему такое мерещилось в последний раз?! Да вот, пару лет тому он расстался с одной такой иллюзией… Тогда ничего не вышло, все пошло прахом, в чем только душа удержалась… Василь прогнал докучливую мысль и вернулся в комнату. На кресле, покрытом старой скатертью, лежал забытый телефон. Без тени сомнения старик поднял его, ловко разблокировал и с любопытством отправился в «Фоточки».

С фотографий на деда смотрела хохочущая среди подруг Маричка. Девчонка как девчонка: тринадцать лет, светлые волосы в вечном высоком хвосте, яркие футболки и модные джинсики в обтяжку. Вот она на качелях, делает вид, что задумчиво-грациозна, на самом деле рассматривает приставший к подошве опавший лист; вот задувает свечи на торте, вокруг родственники с глупыми лицами, а на Маричке — яркие африканские браслеты; вот несколько книжных страниц, судя по всему, учебник по той самой геометрии (дед Василь ухмыльнулся); десяток фотографий витрин: должно быть, что-то приглянулось и захотелось поклянчить у родителей…

Василий Петрович еще раз внимательно пролистал альбом, прищурился, отобрал одну из фотографий, ту самую, на качелях, порылся в кармане халата и выудил лупу, порылся еще — вытянул небольшое голубиное перо и поводил им по экрану, навел лупу и впился взглядом: изображение подрагивало оранжевым, все оттенки красного потихоньку сливались в одно бесформенное пятно за спиной у Марички. Дед Василь еще поводил пером, пожевал губу и уставился на фото. Алое пятно меняло цвет, но все яснее преобразовывалось в человеческую фигуру. За левым плечом Марички стоял некто высокий, темный, пугающий и внимательно следил за раскачивающимся девичьим хвостом. Он уже протянул руку, чтобы прикоснуться к девочке, но, видимо, вспышка остановила его… Дед Василь закрыл глаза и увидел как наяву: Маричка соскакивает с качелей и мчится к Светке с криком: «Дай посмотреть, что там вышло!», а тень, так и не обретшая финальную форму, медленно рассеивалась, как воспоминание. Вот только чье?..

Старик потер узловатыми пальцами губы, пригладил ладонью бороду, опустил в карман халата лупу и перо, бережно положил телефон на стол. В дверь позвонили.

Глава вторая

Чемоданная интрига

— Я, кажется, забыла у вас свой телефон… Телефон… Чтобы звонить.

— Входи, Маричка, входи. Будто и не уходила, да? Вот он, тут, на столе.

Маричка вгляделась в глубину комнаты и покосилась на Василия Петровича: как-то странно он выглядел, рассеянный какой-то, а в комнате темно, хотя день на дворе. Раньше она непроглядных теней в этой квартире не замечала… Как будто окно заляпали грязью. Это на седьмом-то этаже?! Маричка опасливо переступила порог комнаты, внимательно глядя под ноги. Тьфу, что это опять такое накатило? Ерундень! Нужно забрать телефон и идти домой. Она сморгнула и вошла уже в привычно светлый зал. Может, это в глазах у нее темнеет? Мам говорит, подростковое.

— Так я возьму, да? — Она уже подняла телефон, но задержалась, глядя на старика. — А с вами точно все хорошо? Хотите, я позвоню мам, она подскажет, какую таблеточку выпить?

— Нет, милая, что ты. Тебе еще геометрию учить. Может быть, завтра зайдешь ко мне, после контрольной? Я хочу кое-что показать тебе. — Василий Петрович, уже переобутый в драные тапочки, тоже прошлепал в комнату и потянулся к верхней полке шкафа. Выудив один из альбомов в толстом кожаном переплете, он пролистал его.

Маричку загипнотизировало медленное движение страниц, словно там не обычные старые фотографии, а какая-то тайна, рвущаяся на волю, тяжелая и сладкая.

— Вообще-то… — Маричка помедлила и огляделась: и чего она так испугалась в этой квартире? Точно, подростковое. — У меня нет никакой контрольной, я просто… просто я хотела пойти домой.

— Тогда, может быть, ты сейчас пойдешь домой, если тебе так хочется, — дед Василь уловил перемену в настроении и теперь едва заметно улыбался, — а когда захочешь посмотреть, то заглянешь?

— А давайте прямо сейчас. — Маричка сделала шаг навстречу и с готовностью спрятала телефон в карман.

— Ну садись, садись. — Дед Василь с кряхтением опустился на старенький узкий диван, похлопал по нему ладонью и раскрыл альбом.

Маричка присела рядом. Ей показалось, что их движение подняло с дивана облачко пыли, как будто никто и никогда на нем не сидел. Странно. Ведь и кровати у Василия Петровича не водилось. Где же он спит, если не на диване? Маричка оглядела комнату, вернулась взглядом к альбому — и открыла рот. Все околомебельные размышления мгновенно улетучились. Она никогда не видела таких страниц. Как будто из воды! Легкая рябь окружала фотографию с малышом на высоком резном стуле, на той же странице ходили большие круги вокруг фотографии семейной пары в карнавальных костюмах: он в черном плаще с капюшоном, надвинутым на глаза, она — в наряде греческой богини, локоны щекочут плечи. На соседнем листе волны бились о небольшой деревенский домик в окружении высоких тополей и пеной собирались возле коллективного снимка: мужчины в три ряда, все как на подбор белозубо улыбаются, гордо задрав подбородки.