* * *

«Люди — несчастные, замученные, вынужденные постоянно страдать создания» — так думала я, сидя на лекции по травничеству и пытаясь понять, зачем им нужно столько бесполезной информации.

Если повсеместно используются простонародные названия растений, то к чему зубрить еще и их обозначения на мертвом языке? Или для чего мне разбираться в разновидностях селеры, если все ее виды используются только в лечении желудка? Или…

— Драгхар! — рявкнул профессор Ивс Талэни, хлопнув ладонью по столу. Тщедушный и совершенно безобидный на первый взгляд, он был громок, злобен и невероятно злопамятен.

А я, по своей рагровской наивности, на первом же занятии попыталась качать права, задавать глупые вопросы и, как утверждал сам профессор, «строить из себя специалиста», за что теперь и огребала почти каждую пару.

На самом деле права я не качала, а все мои глупые вопросы были очень умными, потому что я, в отличие от профессора, ничего не смыслила в травничестве, но лекарственные растения знала неплохо, всю жизнь полагаясь в выборе нужных мне трав на обоняние и интуицию, которая у нечисти, как правило, очень хорошо развита.

— Я могу узнать, чем вы занимаетесь?! — не сбавляя громкости, поинтересовался Талэни. От его голоса стекла в оконных рамах дрожали, потревоженные сокрушительной силой звука, таящегося в столь тщедушном создании.

— Слушаю лекцию.

— Прекрасно! — Если судить по покрасневшей морде его лица, ничего прекрасного он не видел и нагло врал. Нагло и очень громко. — В таком случае будьте любезны, повторите, что я только что сказал?

— Э-э-э… что вся ценность девясила заключается в корне и корневище, и что лепестки его цветков, которые некоторые лекари добавляют в настои, не имеют никакой лекарственной силы и призваны лишь придать отвару привлекательный вид, а в большом количестве являются даже опасными для здоровья…

— Достаточно, — отмахнулся он от меня, немного успокоившись и возвращаясь к лекции.

И все-таки люди очень несчастные создания! Очередное подтверждение этому я получила после пары, в коридоре.

— Морра! — Ная, будто бы караулившая под дверью аудитории, была, как всегда, очень рада меня видеть. Первое время меня это настораживало, потом удивляло, теперь немного раздражало.

Ная была слишком бесцеремонной, чтобы обращать внимание на чужое недовольство. К сожалению, ее нельзя изменить, с ней можно только смириться. И я смиренно встретила и ее объятия, и громкий смех над моим ухом. И собиралась выдержать еще многое.

— Ты же одна живешь?

— Ну… — Меня прекратили тискать и потащили по коридору, крепко держа за руку. Ладонь у нее была горячей, пальцы сильными, а хватка костедробильной. — Да.

— Тогда я поживу у тебя недельку?

— Что?

— У вас же комнаты на двух студентов рассчитаны, — бойко заговорила она. — Вторая кровать у тебя есть, но соседки нет, а мне нужно на недельку, максимум на две, переселиться куда-нибудь из своей комнаты.

— Зачем?

Теперь-то я поняла, что тащили меня в общежитие, не давая возможности отказать или — сбежать.

— Один гад мне дверь зачаровал. Теперь без боя ни в комнату не попасть, ни выбраться из нее. Я пыталась плетения взломать, но куда там. Каждый день прорываться к себе я просто не смогу.

— А если к директору обратиться?

Я, как нечисть, привыкшая к постоянному присутствию Аррануша в своей жизни, не поняла, почему Наю так ужаснуло мое предложение.

— Ты с ума сошла? Придется же объяснять, кто и за какие заслуги мне мстит.

— А тебе, значит, мстят? — ехидно переспросила я.

Подарив мне возмущенный взгляд, моя навязанная соседка (а отвязаться от нее уже не получится, факт) дотащила меня до нужного этажа, где какая-то бледная первокурсница топталась около двух сумок, затравленно оглядываясь по сторонам.

— Спасибо, — Ная широко улыбнулась, демонстрируя острые, очень оборотнические — клыки, — можешь идти.

Запуганная девица сбежала, бросив на меня сочувственный взгляд.

— Ты что с ней сделала?

— Просто попросила присмотреть за вещами, — беспечно пожала плечами Ная.

Я почему-то была уверена, что это не вся — правда.

— И?

— Она отказалась, пришлось уговаривать.

Ная улыбалась, а я очень отчетливо поняла, что не хочу знать, как именно она ее уговаривала.

Мамочка моя пушистая, и вот с ней вот встречался хозяин! Как он только выжил-то? А как выживу я? И выживу ли?

— Ну что, пошли. Покажешь, где я буду жить.

Теперь почему-то даже мысли о неделе в горах больше не спасали. Оно того не стоило. Вот вообще ни разу.

А так как страданий моих короткий отдых за пределами академии тоже не стоил, я решила не трепать себе нервы и сдать город врагу. То есть комнату оставила Нае, а сама, быстренько собрав все необходимое, пока оборотница принимала душ, побежала к хозяину.

— Я требую меня приютить! — Мой громкий вяк поддержала дверь, хорошенечко грохнувшись о стену.

Илис, до этого читавший на кровати книгу, подскочил и уставился на запыхавшуюся решительную меня, прижимавшую к груди свои пожитки.

Да, я сбежала из своей собственной комнаты, но едва ли кто-то мог меня за это осудить. Я не могла жить с посторонним человеком, я еще не настолько обвыклась в этой их студенческой среде, чтобы чувствовать себя комфортно в замкнутом пространстве наедине с кем-то. Конечно, за исключением Илиса. Но его я посторонним человеком не считала, он же был моим замечательным хозяином.

— Ты что здесь делаешь?

Мне как будто оказались не рады.

— Ная заняла мою комнату, теперь я буду жить с тобой.

Илис жить со мной не хотел, а потому пошел разбираться.

В итоге я оказалась сидящей на своей кровати, в своей комнате, сумка с вещами была закинута в шкаф, а Илис, выслушавший душещипательный рассказ Наи, пообещал ей серьезно поговорить с шутниками и ушел, тяжело глянув на прощание.

— Жалко все-таки, — вздохнула Ная, рассеянно уставившись на закрытую дверь.

— Жалко?

Мне вот, например, очень жалко, что хозяин у меня такой непробиваемо дубовый, а она-то о чем жалеет?

— Жалко, что он не встретил тебя на два года позже, — вздохнула она.

— Ты никого еще не нашла себе, — догадалась я.

Ная, мученически простонав, упала на кровать рядом со мной.

— Был бы у тебя брат, — пробормотала моя соседка по комнате.

Соседка…

* * *

Утешая себя тем, что это всего на неделю, максимум на две, я прожила с Наей в одной комнате почти месяц. И это было очень трудное время. Но все стало только хуже, когда я поняла, что возвращаться к себе она не хочет.

Илис, как исключительно талантливый дипломат, поговорил с защитниками и всей силой своей убедительности заставил их снять заклинание с двери оборотницы. Потом, конечно, он пришел к Нае и заставил ее выслушать почти часовую лекцию о том, как нехорошо издеваться над второкурсниками, особенно когда они защитники и просто дать в морду не могут. Зато могут вот так вот, при помощи своих знаний и хитрости, усложнить жизнь врагу.

Во время всего этого монолога я сидела рядом с Наей, которая потребовала от меня моральной поддержки, хотя сама просто прикрывалась моим несчастным телом от недовольства Илиса.

Вот именно тогда и стало ясно, что между собой что-то не поделили Ная и парочка защитников. Но огребла за всех почему-то я, так как оборотница теперь жила у меня и не собиралась съезжать, даже узнав, что может возвращаться в свою комнату.

— Морре же здесь одиноко, — уверенно сказала она Илису.

Я честно пыталась отказаться от такого подарка судьбы, но Ная была неумолима, а хозяин просто не рискнул вмешиваться.

Жизнь моя не спешила налаживаться.

* * *

— Морра, одолжишь мне это платье?

Крутясь перед зеркалом, оборотница прижимала к себе белое платье, одно из тех, что я еще не успела ни разу надеть, предпочитая штаны.

— Бери, — пробормотала я, силясь проснуться.

Приходилось учиться в два раза больше обычного студента, и это серьезно сказывалось на моем состоянии. Я, конечно, была очень сообразительной и выносливой рагрой, но каждодневная зубрежка до трех часов ночи в скором времени могла подкосить и мое здоровье.

— А ты что наденешь?

Я еще даже не совсем понимала, как встану и доковыляю до умывальни, а она задавала такие сложные вопросы. Спросонья я была немного заторможенной, хотя у меня, как у рагры, раньше таких проблем не наблюдалось.

Полюбовавшись недолго на мое сонное и помятое лицо, она доброжелательно предложила:

— Давай я тебе подберу что-нибудь.

Я только вяло пожала плечами, соглашаясь с ее предложением. Нае понадобился месяц, чтобы осознать, что девушка я не просто дикая, но еще и не очень женственная, и мне просто жизненно необходима ее помощь.

В итоге комнату я покидала обряженная в платье очень вкусного кремового цвета, со сложной косой и плохим настроением. Отбиться от — желания Наи меня еще и подкрасить удалось с трудом.

Зато Керст оценил мой внешний вид, и хозяин, кажется, одобрил, что немного мирило с тиранией такой милой на первый взгляд оборотницы.

Очень быстро Ная отучила меня заплетать — небрежную косу прямо из нерасчесанных волос, уговорила чаще носить платья, а через некоторое время, почувствовав свою абсолютную безнаказанность, смело разложила на моей кровати какие-то баночки и оловянные тюбики, — заявив: