А теперь послушайте, что я скажу про редакторов, про составителей антологий и про издателей, которые поддерживают жизнь на поле, занятом научными фантастами. Они — все, как один, — умнейшие, душевные и информированные люди. Принадлежат к тем немногим американцам, в чьем сознании гармонично переплелись две культуры, о которых писал Ч. П. Сноу. Они печатают так много барахла потому, что найти что-либо хорошее теперь трудно, а также потому, что считают своим долгом поддержать любого писателя (каким бы гадким он ни был), у которого хватит смелости включить технику в качестве одной из постоянных величин в уравнение человеческого существования. Пошли им бог удачу!

Они ищут полнокровные образы новой реальности. И время от времени находят их. Рядом с самой плохой американской литературой (я не говорю об образовательных журналах — это особая статья) они печатают и кое-что из самой лучшей. Несмотря на мизерный бюджет и незрелую читательскую массу, они могут найти и опубликовать по-настоящему отличные рассказы, потому что для немногих первоклассных писателей искусственная ниша, тот ящик, на котором написано «научная фантастика», будет всегда родным домом. Эти писатели быстро становятся стариками, и их пора причислить к великим. Почет и слава их не обошли стороной. Сообщество, к какому они принадлежат, не скупится на похвалы в их адрес. Не скупится и на любовь.

Скоро это сообщество исчезнет, растворится, как это происходит со всеми сообществами. И все больше и больше писателей из «мейнстрима», как фантасты называют авторов, существующих за пределами их «ящика», будут включать технику в свои повествования или, по крайней мере, станут выказывать ей должное уважение — как злой мачехе. Вы же, если пишете истории с вялыми диалогами и невнятной системой мотивов, неясными характерами и полным отсутствием здравого смысла, впрысните в них немного химии, физики, а может, и колдовства и смело отправляйте в журнал, практикующийся в публикации научной фантастики.

Короткие встречи на Внутреннем водном пути

Моторная яхта «Марлин» длиной пятьдесят один фут относится к памятникам своего времени — она была построена в 1930 году для Эдсела Форда. Ее массивные формы, красное дерево отделки, устремленная вперед рубка с лобовым стеклом от фирмы «Штутц Биркет» и стремительные обводы корпуса словно ждут: сейчас на борт спустятся актер Джимми Уокер под руку с Тексас Гуинан, и начнется…

Но последние девять лет эта вместительная, полная воздуха и чрезвычайно удобная яхта была собственностью Джозефа П. Кеннеди, который возил на ней своих многочисленных отпрысков. И, хотя здесь и обсуждались порой политические «замыслы с размахом», как сказал бы Гамлет, основными пассажирами яхты во время летних сезонов в порту Хианнис являлись дети.

С 1930 года судно с бортовым номером 132 сменило восемь владельцев. Его спроектировала фирма «Элдридж-Макиннис» и построила компания «Ф.Д. Лоули» — обе из Куинси, штат Массачусетс. Ход обеспечивают два мощных двигателя «Крайслер империал» по двести двадцать пять лошадиных сил каждый. Шкафчики на борту забиты водными лыжами, рыболовными принадлежностями и невостребованными кроссовками всех размеров. Под диваном спрятан семейный флаг — белое полотнище с двумя большими, цвета розы, звездами в центре и девятью звездами поменьше по верхнему краю.

Капитан «Марлина» Фрэнк Виртанен из Западного Барнстейбла, что на полуострове Кейп-Код, говорит о своих нынешних обязанностях:

— Вряд ли человек, не имеющий собственных детей и не понимающий детей в принципе, смог бы удержаться на этом месте и не свихнуться.

Капитан Виртанен — выпускник Массачусетской морской академии. Он командовал танкерами — как на войне, так и в мирное время. Теперь же командует яхтой Кеннеди, оборудованной системой резиновых ковриков и штормовых портов, которые позволяют ему в мгновение ока смыть с палубы шлангом остатки шоколадных пирожных и бутербродов с арахисовым маслом и желе.

Недавно капитан Виртанен попросил меня временно стать его матросом — он собирался отправиться на ежегодную осеннюю регату по внутреннему водному маршруту от порта Хианнис до Уэст-Палм-Бич. Этот путь регулярно проделывают яхты многих миллионеров, хотя сами их владельцы редко находятся на борту.

— Конечно, — ответил я. — Непременно!

Можете назвать меня Молли Блум. Можете — Исмаилом.

Когда речь заходит о деньгах, я оказываюсь полным дураком. Я согласился поработать матросом за весьма скромное вознаграждение плюс все, что я смогу приготовить и съесть, что в итоге оказалось немало. Думаю, я так много ел, потому что очень волновался, боясь перепутать бак и полубак. Фрэнк настаивал, чтобы на корабле мы использовали только морские термины.

Он жил в кормовой каюте, которая снаружи выглядела роскошно — с венецианскими шторами на окнах! Хотя, по сути, это было машинное отделение, и Фрэнк спал в гамаке, натянутом над небесно-голубым кожухом наших моторов.

Я спал на узкой койке в главной каюте. У нас была газовая плита с двумя конфорками, старомодный ящик для льда, горка с фарфором и покосившимися стеклянными дверцами в свинцовой оправе, а также умывальник с тазом размером с футбольное поле.

— Не хочу обидеть никого из Кеннеди, — произнес я. — Но все это было бы отличной декорацией для какой-нибудь пьесы Клиффорда Одетса о Великой депрессии. «Занавес поднимается, и мы видим кухню квартиры в доме у железной дороги в Нижнем Ист-Сайде…»

Капитанский мостик был продуваем насквозь, этому не мешали холщовые шторки. На более современных судах инструменты управления перенесены в каюту и интегрированы в консоль стереотелевизора, причем нактоуз спрятан в пластиковой панели, имитирующей палисандр.

У нас же единственное развлечение — радио. У приемника есть набор обычных популярных частот, но Фрэнку не до них. Для него лучшее шоу — сигнал бедствия, поэтому приемник настроен именно на специальную частоту. Время от времени кто-то вызывает береговую охрану и спрашивает, слышно ли его. И все.

— Разве вам не интересны новости политики? — спрашиваю я.

Как капитан «Марлина» Фрэнк встречался с крупнейшими политиками — с Линдоном Джонсоном, со всеми Кеннеди, со многими другими.

— Разве вам не любопытно, что поделывают сейчас ваши знаменитые друзья?

— Что?

— Ладно, забудьте!

Внутренний водный путь пересекает всю страну. Та часть, по которой мы шли, представляет собой систему заливов, озер, рек и ручьев в непосредственной близи от Атлантического побережья. Эти водоемы углублены до двенадцати футов, соединены каналами и размечены так же просто, как проходы между рядами в образцовых супермаркетах.

«Медленный ход! Скопление судов!» — предупреждают знаки на берегу. Или: «Марина Билла и Тельмы Суноко. 8 миль вниз по течению. Принимаем любые кредитные карточки», и так далее.

Разводные мосты, крутые изгибы каналов, ограничения скорости, великое множество судов — все замедляло путь, который отнял у нас четырнадцать дней, но это вносило и разнообразие, забавляло и обеспечивало безопасность движения.

Наш маршрут — не единственная артерия в системе. Здесь масса ответвлений, параллельных протоков — огромный выбор вариантов. Над всеми путями-дорогами нет единого управляющего органа; управление обеспечивает целая сеть федеральных и местных агентств, а часто вдали от основных путей дело берут в руки и частные предприниматели.

Романтики утверждают, будто Внутренний водный путь простирается до самого штата Мэн. Совершенно не согласен, поскольку мы с Фрэнком едва не потеряли «Марлина» со всем экипажем на октябрьской зыби в заливе Баззардс и проливе Лонг-Айленд. Мы прошли через Нью-Йорк на гребне отливной волны из апельсиновых шкурок, обогнули Сэнди-Хук с восточной стороны и не видели спокойных вод, пока, прорвавшись через полосу прибоя, не попали в залив Манасквен в Нью-Джерси.

Именно там начинается Внутренний водный путь.

В бухте Манасквен «Марлина» узнавали. Щегольской вид выдавал в нашей яхте близость к семейству Кеннеди, и она засветилась на многих фотографиях в газетах. Найти ее было нетрудно.

Я заливал в баки горючее, когда по палубе, хромая, подошел пожилой человек с незажженной трубкой во рту. Он молча смотрел на «Марлина», а потом произнес:

— Судно Кеннеди?

— Да.

— Идете в Вашингтон?

— В Уэст-Палм.

Он грустно улыбнулся:

— Все едино!

Мудрец!

Погода стояла спокойная, и на следующий день мы с Фрэнком решили пойти по внешней, океанской, стороне водного пути — здесь, ниже Манасквена, есть возможность выбора. Если у вас не свадебное путешествие, это самое разумное решение. Сэкономите время. Поэтому так получилось, что мне не удалось увидеть внутренний маршрут, который в этом месте пересекает Нью-Джерси. Фрэнк сказал, я умер бы со смеху, проплывая мимо задних двориков местного населения.

Пройдя через канал Кейп-Мэй, мы направились вверх по заливу Делавэр. Там, на входе в канал Делавэр-Чесапик, нас остановил патрульный катер инженерных войск. Командир катера, лейтенант, захотел узнать длину нашей яхты, ее осадку, а также прочие детали. Мы сказали, что осадка у нас немногим более трех футов.