— Я отправила тебе сообщение. Оно не дошло. Думаешь, меня заводит этот цирк с игрой в альфа-самца или что? — я громко фыркнула. Потому что, скажу я вам, это заводило, да еще как. Но я ни за что не признаюсь в этом вслух.

Но черт побери! Со мной уже давно никто не обходился с такой дерзостью и уверенностью.

— Не все прибегают к фальши для выживания, моя дорогая Эммабелль. Твое мнение обо мне никак меня не касается. — Дэвон вышел из клуба в прохладную бодрящую ночь и пошел к своей машине. — Ты говоришь, что хочешь ребенка, но при этом скачешь всюду, выпивая и работая на износ. Один из нас знает, как добиться, чтобы ты забеременела, и, боюсь, этот человек не ты.

И хватило же засранцу наглости! Он давал мне непрошеные советы на тему секса. Я бы пырнула его, не будь немного пьяна и сильно измотана после рабочего дня.

Дэвон открыл пассажирскую дверь своей темно-зеленой «Бентли», посадил меня в кресло и пристегнул ремень безопасности.

— А теперь расскажи, кто это был. Человек, который хватал тебя за руку.

Прежде чем я успела ответить, он закрыл дверь, обошел машину и сел рядом. Меня коснулся его неотразимый насыщенный аромат.

— Понятия не имею. Я как раз собиралась это выяснить, когда ты ворвался, в лучшем виде продемонстрировав мне свой комплекс спасителя.

— Это обычное явление? Что мужчины хватают тебя на работе? — Дэвон завел машину и поехал по скользким ото льда улицам к моему дому. Мое сердце не имело права замирать оттого, что он запомнил мой адрес. Пусть лучше происходящее у меня в груди окажется сердечными шумами.

— А сам как думаешь? — огрызнулась я.

— Думаю, некоторые мужчины считают, что могут прикасаться к тебе из-за твоего рода деятельности, — откровенно ответил он.

Честно говоря, такое случалось часто. Особенно когда я танцевала на барной стойке или выходила на сцену вместе с танцовщицами. Но я умела устанавливать границы и ставить людей на место.

— Это правда, — ухмыльнулась я. — Мне постоянно приходится отбиваться от мужчин. Как еще я, по-твоему, накачала этих крошек? — Я поцеловала свои бицепсы.

Когда Дэвон ничего не ответил, я открыла бардачок и стала в нем копаться. Я часто так делала. Пыталась спровоцировать людей. Можно многое узнать о человеке по тому, как он ведет себя, когда злится. Я нашла маленькую старинную вещицу с гравировкой и достала ее.

— Я не в восторге от того, что сегодня увидел. — Дэвон, спокойный, как далай-лама, выхватил ее у меня из рук и бросил между нами.

— Боже мой, да что ты говоришь! — Я прижала ладонь к груди, изображая фальшивый британский акцент. — Силы небесные! Я должна сию же минуту бросить работу и стать гувернанткой или монашкой. Как пожелаете, милорд.

— Ты выводишь меня из себя. — Он раздраженно почесал свою идеальную скулу.

— А ты мне помешал, — заключила я, снова взяв в руки безделушку и повертев ее в руках. — Я могу сама за себя постоять, Дэвон.

— Ты даже собственную жизнь сохраняешь с трудом. — Бесстрастное выражение его лица подсказало, что он не шутил. Он правда так думал.

Когда мы приехали к моему дому, Дэвон снова подхватил меня на руки и понес в квартиру по лестнице, вместо того чтобы воспользоваться лифтом. Очередная странность. Как возможно, что еще никто из его почитателей в городе ни разу не придрался к тому, какой он странный?

— Здесь есть лифт. Опустите меня, мистер Дикарь.

— Я ими не пользуюсь, — его голос прозвучал отрывисто.

— Ты не пользуешься лифтами? — спросила я, наслаждаясь прикосновением его пресса и грудных мышц к моему телу.

— Верно. И не захожу ни в какие замкнутые пространства, из которых не смогу с легкостью выбраться.

— А как же машины? Самолеты?

Вот и пропала моя мечта о сексе с членом королевской семьи на борту самолета. Хорошая была мечта. А еще очень конкретная.

— Логика подсказывает, чтобы я пользовался и тем и другим, но я стараюсь по возможности этого избегать.

— Почему? — я была озадачена. Такой страх казался совершенно иррациональным для мужчины, который во всем воплощал рационализм.

Его грудь содрогнулась от смешка. Дэвон в изумлении посмотрел на меня.

— А это тебя не касается, дорогая.

Когда мы поднялись в квартиру, я с удивлением обнаружила, что Дэвон не спешит срывать с меня одежду и заниматься диким, безудержным сексом. Вместо этого он достал стопку бумаг из стильного кожаного портфеля, положил их на журнальный стол и сел. Я развалилась в глубоком цветастом кресле и сердито на него посмотрела.

— Что ты делаешь? — спросила я, хотя было и так очевидно, что Дэвон достает такое количество бумажных документов, из которого можно сделать статую Свободы из папье-маше, и раскладывает их на столе.

Дэвон не потрудился оторвать взгляд от документов.

— Занимаюсь нашим договором, имеющим обязательную юридическую силу. А ты пока не стесняйся послушать оперу, которую сегодня пропустила. «Богема».

Он передал мне свой телефон, на котором уже воспроизводилась запись.

— Как ты туда попал? Ты прислал мне два билета.

— Я хотел, чтобы у тебя был запасной на случай, если один потеряется, поэтому выкупил весь ряд.

Сукин сын. Это было просто умопомрачительно, но в каком-то придурочном смысле, потому что он по-прежнему исходил из предположения, что я не смогу взять себя в руки.

Я выхватила у него телефон.

— С чего ты взял, что я не стану просматривать твои сообщения?

— С чего ты взяла, что это мой личный телефон, а не тот, который я использую для работы? — парировал он.

Я бросила на него равнодушный взгляд. Видимо, мало нашей разницы в возрасте. Мне к тому же непременно нужно вести себя как подросток.

— Смотри. — Дэвон указал подбородком на телефон, не обращая внимания на мои злобные взгляды.

— Ты записал всю постановку?

Немногие люди обладали способностью или талантом меня шокировать, но этот мужчина обладал. Обычно именно я учиняла скандалы.

Дэвон взял красный маркер и стал просматривать лежащий перед ним текст, по-прежнему не обращая на меня внимания.

— Верно.

— Но почему? Я же поимела тебя со встречей?

— А я отымею тебя до потери сознания. И что дальше? — На его бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул. — А теперь посмотри, пожалуйста, оперу, пока я еще раз прочитаю контракт.

Следующие сорок минут именно этим я и занималась. Смотрела оперу, пока он работал. Первые десять минут я то и дело бросала на него взгляд. Было приятно осознавать, что я вот-вот окажусь во власти такого сильного, искушенного мужчины.

Но спустя десять минут от начала оперы случилось нечто странное. Я начала… вроде как увлекаться. «Богема» — история о бедной портнихе и ее творческих друзьях. Опера исполнялась на итальянском, и хотя я не понимала ни единого слова, все равно прочувствовала все, что чувствовала героиня. В том, как музыка влияла на мои эмоции, будто я марионетка, крылась некая сила.

В какой-то момент Дэвон выхватил телефон у меня из рук и убрал его обратно в карман. Теперь он сел ближе ко мне.

— Эй! — Я бросила на него сердитый взгляд. — Я вообще-то смотрела! Мими и Рудольф решили остаться вместе до весны.

— Концовка превосходна, — заверил Дэвон, доставая из портфеля дорогую на вид ручку. — Тебе бы понравилась, если бы ты пошла со мной в оперу.

— Я хочу посмотреть концовку.

— Разыграй свои карты правильно и посмотришь. Давай вместе пробежимся по контракту.

— А потом? — Я вскинула бровь, скрестив руки на груди.

— А потом, моя дорогая Эммабелль, — он сверкнул дьявольской ухмылкой, — я оттрахаю тебя по полной программе.

Один час и двадцать три минуты.

Столько времени нам с Дэвоном потребовалось, чтобы перечитать все положения контракта, который он для нас составил.

Затем он показал мне свои результаты теста на венерические заболевания (чист, как стеклышко) и сообщил, что не станет требовать мои на том основании, что пытается сформировать уважительную и доверительную рабочую среду.

Мне нравилось, что он называл наше соглашение работой. Так создавалось ощущение беспристрастности, отчужденности.

Беда в том, что к моменту, когда мы закончили просматривать документы, уже перевалило за полночь, и я устроилась калачиком на диване рядом с ним, зевая в подушку. На мне было то же платье с корсетом, которое я носила на работе, и я была похожа на средневековую проститутку, вознамерившуюся совратить первого сына короля.

— Это твое секретное оружие? Измором заставлять людей подчиняться? — промурлыкала я в подушку, борясь с невыносимо потяжелевшими веками.

Я слышала, как Дэвон убирает подписанные бумаги обратно в портфель, а потом застегивает его.

— В том числе. — Он сжал челюсти, и мне показалось, я увидела, как в его лице промелькнул намек на холодность и бесстрастность.

Я позволила себе задержать на нем взгляд на несколько мгновений.

— Хм-м-м, — ответила я, обнимая подушку, на которой лежала, и свернувшись вокруг нее, как кошка. — Думаю, ты только что встретил достойного противника. Я никогда никому не подчиняюсь.