— Я ни о чем не жалею, Мечта. Трахнуть тебя — настоящее удовольствие.

— А еще разовое событие, — напомнила я, открывая позади него дверь и толкая его в последний раз. — И, кстати, не пытайся воплощать эту свою Мечту. Мы не из таких людей.

Оказавшись в общем коридоре в полуодетом виде, Дэвон, хрипло посмеиваясь и все так же прыгая из стороны в сторону в попытке натянуть штаны, одарил меня самой умопомрачительный ухмылкой, какую я только видела. Мне пришлось напомнить себе, что он бабник и распутник. Мужчина, который, несмотря на красивое лицо, имел ужасный послужной список в отношении женщин.

— Ты не знаешь, что я за человек. Но очень скоро узнаешь.

Шестая

Дэвон

Плохая новость заключалась в том, что я ненароком успел на похороны отца.

А хорошая — в том, что я так обрадовался встрече с мамой и Сеси, что даже само мое присутствие, дабы почтить память своего отца, не сумело омрачить мне настроение.

Первоначальный план состоял в том, чтобы приехать на следующий день после похорон. Видимо, провели на день раньше, поскольку больше не было необходимости подстраиваться под мой график. Я заявился во время финального акта, когда гроб уже опускали в землю.

Отца похоронили в задней части территории замка Уайтхолл-корт возле заброшенной церкви, у которой покоились все его предки. Где, надо полагать, однажды и я упокоюсь навечно.

Дом моего детства представлял собой величественную крепость в стиле готического возрождения с башнями, как в Средневековье, построенную из гранита и мрамора и с безобразным количеством арочных окон. Спереди замок окружал сад в форме подковы, а сзади высилась старая заброшенная церковь. На территории располагались два амбара, четыре дома для прислуги и ухоженная дорожка, ведущая в дикий лес.

В ясный день с крыш замка Уайтхолл-корт можно увидеть французское побережье. В голове одно за другим пронеслись воспоминания о том, как я, будучи еще худощавым и загорелым юнцом, бросал солнцу вызов, чтобы оно сожгло меня заживо и расплавило на камне, на котором я лежал.

Я направился к плотной толпе людей, одетых в черное, мысленно отмечая список присутствующих.

Мама, как всегда изящная и полная достоинства, стояла, вытирая нос ворохом салфеток.

Моя сестра Сесилия пришла со своим мужем Дрю Хастингом, с которым я виделся несколько раз, когда они приезжали ко мне в Штаты. Я пропустил их свадьбу в Кенте, но зато подарил этой парочке прекрасную квартиру-студию на Манхэттене, чтобы они могли регулярно меня навещать.

Сесилия и Дрю были пухлыми и высокими. Пожалуй, на первый взгляд их можно принять за близнецов. Они стояли плечом к плечу, но не обращали друг на друга внимания. Ради сестры я очень старался проникнуться к Хастингу симпатией, но не мог не замечать, насколько же он поразительно невзрачен абсолютно во всем.

Несмотря на хорошую родословную и семью с большими связями, в джентльменских клубах Англии он слыл довольно скучным, недалеким человеком, который неспособен удержаться на работе, даже если его за ногу прикуют цепью.

Байрон и Бенедикт стояли в конце толпы. Обоим уже перевалило за сорок, и выглядели они обрюзгшими и помятыми. Такое впечатление, будто все время с моего отъезда они только и делали, что пьянством и курением доводили себя до нынешнего состояния.

А еще присутствовала Луиза Бутчарт.

В свои тридцать девять Луиза сумела стать приятной на вид. Коротко подстриженные, блестящие и темные, как моя душа, волосы, алые губы и привлекательная изящная комплекция. Стройную фигуру украшало черное двубортное пальто.

Такую женщину хотел бы видеть рядом с собой любой уважаемый мужчина моего положения и титула.

Должен признать: если бы не то обстоятельство, что мне необходимо отвергнуть ее из принципа, Луиза наверняка могла однажды осчастливить такого, как я. Сунув сигарету в рот, я закурил и направился к зияющей дыре в сочном зеленом газоне. Остановился, когда уперся грудью в спину Сесилии. Наклонившись, приблизился губами к ее уху.

— Привет, сестренка.

Сесилия повернулась ко мне, голубые глаза засияли от потрясения. Я не сводил взгляда с гроба, который постепенно скрывался под комьями земли. На миг я отчетливо осознал, что внимание всех присутствующих переключилось с него на меня. Я не мог их винить. Наверное, все подумали, что это не я, а голограмма.

— Дэвви! — Сесилия обхватила меня за плечи и уткнулась лицом в шею. — Как же мы по тебе скучали! Мамочка сказала, что ты приедешь только завтра.

Я обнял ее и поцеловал в макушку.

— Моя милая девочка, я всегда буду рядом.

Даже если придется почтить память недоноска, который подарил мне жизнь.

— Боже ты мой! У меня чуть не случился сердечный приступ! — вскричала мама и заковыляла ко мне, утопая каблуками в размякшей земле.

В воздухе пахло английским дождем. Домом. Я заключил мать в объятия и поцеловал в щеку.

— Мамуля.

Скорбящие начали стягиваться вокруг нас, бросая любопытные взгляды. Я испытывал мелочное удовольствие оттого, что в очередной раз украл внимание у Эдвина, даже когда он отправился в последний путь.

Мама запрокинула голову и прижала замерзшие ладони к моим щекам, глядя блестящими от слез глазами.

— Ты такой красивый! И такой… такой высокий! Я все время забываю твое лицо, если не вижу тебя по нескольку месяцев.

У меня невольно вырвалось нечто среднее между ворчанием и смешком.

Я был так решительно настроен не возвращаться в Англию, пока жив мой отец, что едва не забыл о том, как сильно скучал по матери и Сесилии.

— Все же сумел прилететь? Молодец, приятель. — Дрю похлопал меня по спине.

Продолжая обнимать маму, я почувствовал нерешительное прикосновение ладони к моей руке. Повернув голову, увидел смущенно улыбающуюся Сесилию. Ее розовая кожа казалась хрупкой, как стекло электрической лампочки.

— Я скучала по тебе, братик, — тихо сказала она.

— Сеси, — проворчал я, едва ли не с мукой. Отпустив мать, я заключил сестру в объятия. Ее светлые кудри защекотали мне нос. Я с удивлением обнаружил, что от нее, как и прежде, пахло зелеными яблоками, зимой и лесом. Детством, в котором было слишком много правил и слишком мало смеха.

Меня сразило сожаление.

Я пренебрегал своей младшей сестрой. Бросил на произвол судьбы, когда она была еще подростком.

Мама оказалась права: возвращение в Англию возродило старые воспоминания и нерешенные проблемы.

— Ты останешься на какое-то время? — взмолилась Сеси.

— Останусь на несколько дней. — Я погладил сестру по волосам, а глянув поверх ее макушки, встретился взглядом с Дрю, который неловко переминался с ноги на ногу, выглядя отнюдь не довольным тем, что в доме появился еще один мужчина. — Как минимум, — многозначительно добавил я.

Сесилия задрожала в моих объятиях, и я вдруг ужасно разозлился на самого себя за то, что не принимал большего участия в ее жизни. В детстве она всегда нуждалась во мне, и я всегда был рядом. Но ненависть к отцу вынудила меня пропустить ее свадьбу три года назад.

— Ты счастлива с ним? — прошептал я ей в волосы, чтобы только она могла меня услышать.

— Я… — начала сестра.

— Ну и ну, — объявил Бенедикт и сжал мое плечо. Байрон шел за ним по пятам. — Я уж думал, скорее свиньи полетят, чем я увижу, как Дэвон Уайтхолл ступит на британскую землю.

Я отошел от Сесилии и пожал обоим братьям руки.

— Приношу извинения, но единственные знакомые мне свиньи — здесь, на земле, и похоже, им не помешает наведаться в лечебницу.

Улыбка Бенедикта померкла.

— Очень смешно. — Он стиснул зубы. — Да будет тебе известно, у меня проблемы с щитовидной железой.

— А что же ты, Байрон? — я обратился к его брату. — Какие проблемы мешают тебе выглядеть как трезвый, работоспособный член общества?

— Не все из нас настолько тщеславны, чтобы так сильно заботиться о своей внешности. Слышал, ты теперь миллионер, который всего добился сам. — Байрон разгладил рукой костюм.

Я докурил и бросил окурок в сторону могилы.

— Справляюсь.

— Быть известным благодаря своим достижениям — очень тяжкий труд. Лучше быть известным благодаря фамилии и наследству, — хохотнул Бенедикт. — В любом случае рад, что ты вернулся.

Но суть в том, что я не возвращался. Я был простым гостем. Сторонним наблюдателем своей прежней жизни.

Я построил новую жизнь в другом месте. Жизнь, которая связана с семейством Фитцпатрик, взявшим меня под крыло. С моей юридической фирмой, фехтованием и женщинами, за которыми я ухаживал. С новым сюжетным поворотом в моей истории в лице Эммабелль Пенроуз, у которой демонов в шкафу больше, чем платьев.

Пока люди обступали меня со всех сторон, желая узнать о моей жизни в Америке — о моих друзьях, партнерах, клиентах, любовных завоеваниях, — я заметил, что только один человек остался стоять в стороне по другую сторону засыпанной землей, неглубокой могилы.

Луиза Бутчарт с безопасного расстояния изучала меня взглядом из-под опущенных ресниц. Губы слегка поджаты, спина выгнута, будто выставляя напоказ ее новые достоинства.