Подойдя к шкафу, я нашла его костюмы и рубашки. Щелкнув ножницами в воздухе, принялась за работу. Разрезала стейк на мелкие кусочки, а затем спрятала их в темных и незаметных местах в шкафу, где Рэнсом никогда не сможет их найти. Если он так любил мясо, то будет справедливо, чтобы он и пах им.

Никогда в жизни я не делала ничего настолько коварного и уже начала испытывать сожаление, когда последний кусок стейка был спрятан в углу гардеробной с ковровым покрытием.

Это глупо. Рэнсом искусно разрушал мою жизнь, а я всего лишь совершила безобидную шалость, чтобы его одежда плохо пахла. Настоящий инфантилизм.

Я подошла к ноутбуку на тумбочке и открыла его. Для доступа требовались отпечаток пальца и пароль. Проклятье. Я оставила в покое ноутбук, размышляя, не занимается ли Рэнсом прямо в этот момент сексом с другой женщиной, и открыла его портфель. Там — вуаля — я наконец-то обнаружила что-то интересное. Бумаги. Обо мне.

Я пролистала страницы, поглощая столько информации, сколько могла — в пределах разумного. В них значилась еженедельная зарплата Рэнсома — ничего себе — и описание работы, включая конкретные пожелания моего отца. Сердце громко стучало в груди. Я едва могла разобрать слова, у меня начинала болеть и кружиться голова. Уже собиралась засунуть бумаги обратно в портфель, как раздался стальной хриплый голос, который, словно пуля, отрикошетил от стен, пробив зияющую болезненную дыру в моей спине.

— Большая ошибка.

Развернувшись на месте, я сжала ножницы в кулаке и попыталась проскочить под рукой Рэнсома, чтобы сбежать в свою комнату. Он поймал меня за талию, поднял, как маленького ребенка, и поставил перед собой. Я подняла голову и взглянула ему в лицо. Его зеленые глаза сузились до опасных щелочек. Губы от гнева сжались в тонкую линию. Его безупречный облик не изменился, но волосы были взъерошены, а шея покраснела.

Где ты был?

Чем занимался?

Почему весь светишься?

И самый главный вопрос — почему меня это волнует?

Я продела пальцы в отверстия на ножницах, нацелив лезвия на его бедро. Рэнсом быстро перехватил ножницы пальцами, не сводя с меня взгляда.

Покачав головой, он вздохнул.

— Мы это уже проходили.

Он вырвал ножницы из моей хватки и бросил их на тумбочку позади. Я мельком взглянула на его ладонь. Она была в крови. Я пустила ему кровь. Почему-то я не чувствовала себя ужасно из-за этого. Приятно осознавать, что он все-таки из плоти и крови.

— Что ты делаешь в моей комнате, Соплячка?

Я сглотнула, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание. Его лицо находилось так близко. Слишком близко. Настолько, что я ощущала вкус виски на его языке и нотки вишни. Мои губы скривились в отвращении, и я задрожала всем телом. Мне хотелось плюнуть ему в лицо. Рэнсом так осуждал мое поведение, а сам переспал с кем-то, кто пользовался ароматизированным блеском для губ?

И еще говорил Таре, что у него есть стандарты!

— Шпионю, Рэндом. Что же еще? — Я непринужденно улыбнулась, разглаживая ткань его и без того выглаженной рубашки. — Хотела узнать кое-что о своем новом соседе.

— Узнала? — С холодным и отстраненным взглядом он отодвинул мою ладонь. Мы стояли вплотную. Мои бедра касались его коленей. Его жар постепенно окутывал меня. И это ощущение пронзало до дрожи. Никогда еще я не чувствовала чужого тепла так близко.

Впервые в жизни мне не хотелось сбежать от мужчины. Что не имело никакого смысла. Я ненавидела мужчин. Они в целом представляли для меня угрозу. А этот уже доказал, что способен причинить боль. Но что-то в Рэнсоме казалось незнакомым. Может быть, даже немного удивительным. Странно, но я даже наслаждалась нашей обоюдной ненавистью.

Среди лавины хаоса, которую он привнес в мою жизнь, ощущалась определенная безопасность. Я знала, что он никогда не поднимет на меня руку. Напротив, Рэнсом защитит меня от любой опасности, с которой я могу столкнуться.

— Да. — Я облизнула губы, не отступая ни на дюйм, не труся и не показывая ему, что он меня пугает. — Например, узнала, что ты встречаешься с двенадцатилетними.

— Какого черта? — прорычал он. Рэнсом состроил гримасу отвращения… но в то же время выглядел немного встревоженным? Будто я его раскусила.

Господи, пожалуйста, пусть мой телохранитель не окажется педофилом. Мне придется его убить, а я не хочу брать подобное на свою совесть.

Я встряхнула волосами.

— Кто еще может пользоваться блеском для губ с ароматом вишни? Ну же, Рэндом. Не заставляй меня сообщать властям.

С этими словами я подмигнула ему и попыталась выбраться из комнаты. Рэнсом поймал меня за запястье, крутанул на месте и ожесточенно оскалил зубы. Я впервые видела его в гневе. До сих пор он лишь изображал скуку и незаинтересованность, даже когда перекинул меня через плечо и швырнул в мою комнату… Мне не нравился злой Рэнсом.

— Слушай сюда, Соплячка. Сюда для тебя вход закрыт, пока не закончится время нашего сотрудничества. Я доступно объясняю?

— Это будет взаимно? — требовательно спросила я.

— Что будет взаимно? — коротко уточнил он.

— В мою комнату ты тоже не станешь заходить?

— Я твой гребаный охранник!

О боже. Он еще не опускался до таких ругательств. Сегодня я действительно задела его за живое.

— Ты можешь обеспечить мне надежную охрану за пределами моей комнаты, — разумно подметила я. — Мне нужно немного личного пространства.

— А мне нужен сносный клиент. Какая незадача. Я смогу входить в твою комнату, когда сочту нужным, принцесса. Но да будет тебе известно — если ты проникнешь сюда без приглашения, то выйдешь через чертово окно.

Угрожает мне насилием. Довольно неэффективно, учитывая его роль в моей жизни. Но я чувствовала, что Рэнсом уже понял это. Он блефует. Он никогда не причинит мне вреда. Я не понимала, откуда во мне такая уверенность. Просто знала это.

— Ох, как жаль. Мне казалось, в тебе больше самоконтроля.

Рэнсом наклонился, его губы почти касались моих, когда он произнес:

— Убирайся отсюда, пока я не рассказал твоему отцу, что ты пыталась соблазнить сотрудника своей личной охраны.

На этот раз его угроза привлекла мое внимание.

У меня округлились глаза.

— Это ложь!

Рэнсом пожал плечами.

— Твое постоянное присутствие у меня в комнате вызывает тревогу. Если это не входит в твои намерения, перестань бродить здесь. В любом случае моя совесть чиста. Я никогда не воспользуюсь твоим предложением. А теперь уходи.

Я так и сделала. В порыве слез и лихорадочной паники резко захлопнула за собой дверь спальни. Как только осталась одна в темноте, схватила телефон и позвонила Гере. Надеялась избежать этого, но родители явно не собирались мне перезванивать, и у меня не оставалось вариантов. Я не могла продолжать жить под одной крышей с этим мужчиной. Черт, да мне придется освятить весь район, чтобы избавиться от его демонической ауры.

Гера подняла трубку на четвертом звонке. Ее голос звучал сонно, особенно на контрасте с моими истерическими всхлипываниями и вздохами.

— Хэлли? — Она зевнула. Один только ее голос показался мне пощечиной. — Ты в порядке? Ты в безопасности?

Да? Нет? Как мне вообще ответить на этот вопрос?

— Гера. Мне нужна… нужна… нужна твоя помощь! — взвыла я, зарываясь лицом в подушку. Этот подонок манипулировал мной, контролировал каждую часть моей жизни… Он не был защитником. Он настоящий тиран.

— Ты в порядке? — Теперь голос сестры звучал настороженно.

— Физически, наверное. — Я фыркнула. — Но психологически…

— Если дело в телохранителе, то я ничем не могу тебе помочь. — Беспокойство в ее голосе переросло в раздражение. Я слышала, как она села прямо, и пружины кровати заскрипели под ее легким телом.

— Ты не понимаешь! — воскликнула я в отчаянии. — Он кошмарен, он…

— Ты продемонстрировала грудь всему миру, Хэлли. Неужели думаешь, что тебе сейчас нужно больше независимости? Его наняли, чтобы помочь все уладить. Вот пусть помогает.

— Он угрожает мне. Манипулирует. Не говоря уже о том, что конфискует мои вещи.

— Ну, что ж, давай признаем, что если ты все еще ведешь себя как подросток, то, возможно, давно пора конфисковать твои вещи. — Сестра снова зевнула.

Я закрыла глаза, с трудом выговаривая каждое слово, будто они сделаны из стекла:

— Гера, мама с папой мне не отвечают. Я знаю, что они тебя послушают. Ты же у них любимица.

Ей нравилось это слышать.

— Родители не играют в любимчиков, — чопорно возразила она. — В любом случае не думаю, что у тебя есть шанс достучаться до них. Они очень расстроены. Они так старались для тебя. Даже не могу сосчитать, сколько раз ты разбивала их сердца. Но родители попросили того парня, которого послали присматривать за тобой, докладывать о положении дел, так что, может, если ты, наконец, придешь в себя и начнешь вести себя по-взрослому, он попросит их тебе перезвонить.

— Гера! Я…

— Нет, Хэлли. Мне очень жаль. Ты должна разобраться с этим сама. Мне нужно выспаться. У меня смена через два часа.

С этими словами она повесила трубку, оставив меня в темном море атласных простыней и страданий.