Очевидно, наше последнее общение побудило его желать большего.

— Привет, Хэллион. — Он облокотился на барную стойку рядом с моим бокалом, сверкнув ослепительно белой улыбкой. Хэллион [Хэллион (англ. Hallion) — в переводе «человек с плохой репутацией». // «Эрудиция юного Л., его тяга к академической точности и скрупулезность поражали воображение. Этот крепкий энергичный паренек получил прозвище Профессор. Его способности и отношение к учебе заслужили уважение как учителей, так и учеников. Ему часто поручали читать часовые лекции на специальные темы: история часов, древние теории создания двигателей, математика и история. Для иллюстрации принципов хронометрии он из всякой всячины вроде катушек для ленты пишущей машинки смастерил часы с маятником. Самодельные часы были продемонстрированы им на познавательной лекции “Время и его измерение”. Его тетради являли собой образец научного труда. // По его мнению, на лекциях по теме “Транспортные средства” недостаточно внимания было уделено наземным путешествиям. Но он согласился с тем, что ограниченное время не позволяет раскрыть тему полностью. Однако настаивал на знакомстве с теориями древних людей. В качестве дополнительного самостоятельного проекта он сделал рисунки и подробные описания первых вариантов двигателей, локомотивов и прочего… На тот момент ему было всего 10 лет».] — прозвище, которым меня одарили таблоиды за мои выходки. — Я когда-нибудь говорил тебе, что тоже техасец?

В его волосах скопилось столько воска, что из него можно было вылепить фигуру для музея мадам Тюссо. И я не имела в виду юную Дакоту Фаннинг. Скорее Дуэйна Джонсона.

— У тебя нет маски, — вежливо заметила я.

— Мне она не нужна. — Уэс пожал плечами, продолжая широко ухмыляться. — Перед тобой мужчина, который только что пожертвовал десять тысяч на операцию ветерану.

Я рассматривала роспись на потолке, ожидая, когда Уэс уйдет.

— Слышала, что я сказал?

— Да. — Я достала вишенку из пустого бокала, чтобы высосать последние капли алкоголя. — Ты ведь произнес это всего секунду назад.

— Я о том, что мы оба техасцы.

— Я не из Техаса, — категорично заявила, завязывая во рту черенок вишни и опуская его обратно в руку.

— А, правда? — Уэс наклонился поближе, чтобы я могла по достоинству оценить сногсшибательный аромат пяти галлонов одеколона, в которых он искупался. — Мог бы поклясться, что президент Торн был…

— Да, он из Далласа. Но я родилась в Вашингтоне и провела там первые восемь лет жизни. Потом родители отправили меня в школу-интернат в Нью-Йорке, в швейцарские летние лагеря, британские зимние лагеря и на французские званые вечера. Так что назвать меня жительницей Техаса нельзя. А вот культурным медиамагнатом…

По пустому взгляду Уэса я поняла, что потеряла его на слове «культурный». Возможно, даже на «званых вечерах».

В течение многих лет я проводила некоторое время в Техасе, но не по своей воле. Родители умоляли, торговались, тащили меня «домой», уговаривая перевестись в местные школы, поближе к семье. Я всегда ускользала от их попыток. В Техасе было слишком жарко и чересчур безопасно. В общем, я считала себя жительницей Техаса не больше, чем нейрохирургом. Кроме того, мне известно, почему они желали видеть меня рядом — для создания лучшего имиджа. Дабы показать, что хотя бы пытаются обуздать своего дикого ребенка.

— Т-ц. — Уэс цокнул языком, его идеальная улыбка осталась нетронутой. Зубы Уэса не могли быть настоящими. Да и бицепсы, наверное, тоже. — Я бы с удовольствием провел для тебя экскурсию. Хотя родился и вырос в Хьюстоне, я знаю Даллас вдоль и поперек.

— Я не планирую никаких поездок туда. — Мой взгляд устремился на дно пустого бокала из-под коктейля.

— Тогда, может, мы встретимся здесь, в Лос-Анджелесе. — Его локоть коснулся моего. Я тотчас отпрянула.

— У меня плотный график поедания пирогов.

— Не будь такой обидчивой, Хэллион. Бизнес превыше всего, так ведь? — Он провел рукой по волосам, но они были жестче бетона. — Я посчитал, из тебя получится отличный участник.

— А из тебя превосходный плод трудов таксидермиста, — протянула я.

— Вот что я тебе скажу. Я могу подстроиться под твой график. Мне действительно кажется, что мы можем принести друг другу пользу.

Уэс просто еще один человек, который видел во мне ходячий, говорящий счастливый билет. Очередной потребитель, а возможно, и абьюзер. Такие люди напоминали мне, почему я завязала с мужчинами. Все они чего-то хотели, но это что-то всегда исключало настоящие отношения. Я была для них подпоркой. Ключом к открытию возможностей.

В животе заурчало.

Хочу домой.

К сожалению, у меня его нет. Особняк представлял собой груду дорогих кирпичей, и ничего более.

— Я попрошу своего ассистента связаться с твоим. — Я слезла с барного стула.

— У меня нет ассистента, — смущенно произнес Уэс.

У меня тоже. В этом вся суть, Эйнштейн.

Я подала сигнал Фредерику, чтобы тот принес чек. К черту Келлера. Я сдаюсь. Он мог продолжать беседу с Перри, у которой действительно был новый великолепный хайлайтер, подчеркивающий ее скулы. Я бросила на них последний взгляд. Друзья Перри теперь задавали Келлеру всевозможные вопросы о его салоне. Мой друг купался во внимании. Неужели я единственная, кто открыто высказывался об этой его фальшивой работе?

Заплатив, я оставила Фредерику сорок процентов от счета в качестве чаевых и направилась к выходу, уворачиваясь от людей, которые пытались остановить меня поболтать. Уэс нетерпеливо следовал за мной. Он официально превратился из занозы в заднице в сталкера.

— Подожди, куда ты идешь? — Уэс попытался положить руку мне на плечо. Я зашипела, яростно ее стряхивая.

Не трогай меня. Не смей трогать. Никогда не прикасайся ко мне.

— Домой. — Я ускорила шаг. Мои каблуки цокали по темному полу.

Я ненавидела себя за то, что забыла взять куртку, когда выходила из дома. Мне бы не помешало чем-нибудь прикрыть грудь, чтобы она не выглядывала из корсета. Хотя, если подумать, она уже не казалась такой уж стесненной. Только ощущалась странная прохлада. Опустив взгляд, я осознала причину: ткань на правой груди порвалась. И та буквально была выставлена на всеобщее обозрение, как приспущенный флаг, как раз в тот момент, когда я собиралась выйти из отеля и вызвать такси.

Задыхаясь, я судорожно попыталась заправить грудь обратно в платье.

— Ох, боже мой, — хихикнул Уэс, прислонившись к ближайшей стене. — Похоже, дамочки вышли подышать свежим воздухом.

— Заткнись.

Я направилась к стойке регистрации отеля, чтобы узнать, могу ли одолжить у кого-нибудь куртку. Вокруг было так много людей. Повсюду. А из-за маски не удавалось ничего разглядеть. Я сорвала ее с лица и бросила на пол. Хватая ртом воздух, огляделась вокруг.

Куртка. Мне нужна куртка. Но это же Лос-Анджелес. Люди почти не ходят в верхней одежде.

Голос рядом со мной пытался успокоить:

— Не сердись так, Хэллион. Давай отвезу тебя домой.

— Нет, спасибо. — Я сложила руки на груди и зашагала быстрее. Уже почти достигла стойки регистрации.

— Если попросишь у консьержа куртку, они поймут, что произошло, и продадут эту историю.

Я замерла посреди лобби. Уэс понял, что привлек мое внимание.

— Правда хочешь, чтобы тебя снова высмеивали? Особенно после истории с пятном от пиццы, которую опубликовали в Page Six. — Его голос звучал позади меня, впиваясь в кожу, точно когти.

Он прав. Если признаю, что платье лопнуло, эту информацию могут слить. У Геры случится истерика, а родители… Бог знает, что они сделают. Лишат меня пособия. Заставят переехать в Техас.

Я ничего толком не умела, кроме как почистить целый мандарин одним движением руки. Это впечатляюще, но не совсем то, что можно вписать в резюме.

Обернувшись, я окинула Уэса оценивающим взглядом, продолжая прикрывать себя, скрестив руки на груди.

— Я тебе не доверяю, — ответила, прищурившись.

Он поднял ладони.

— А стоило бы. Ты дочь президента Торна. Национального героя. Я бы никогда не причинил тебе вреда. Неужели думаешь, что я настолько глуп?

Ответ, к сожалению для Уэса, был положительным. Но раз уж он вроде бы искренне предлагал ему довериться, может, мне все-таки следует сделать это. Только на сегодняшний вечер.

Каждая моя клеточка твердила, что это плохая идея, но я не уверена, что у меня оставался выбор.

— Обещай, что не обманешь.

— Пообещай мне фотосессию, и заключим сделку. Мне нужно вернуться на первые полосы газет до премьеры пятого сезона.

Я закрыла глаза, тяжело дыша. Меня переполняла ярость.

— Разве твоему имиджу не повредит съемка с фигуристой девушкой, когда твоя работа заключается в том, чтобы помогать людям худеть? — Я открыла глаза, невинно улыбаясь.

— Так вот, об этом. — Уэс наигранно вздохнул. — Возможно, я заработал репутацию фэтфоба [Фэтфоб — человек, который осуждает и порицает людей с лишним весом.] после того, как завирусился один из моих эпизодов. Можешь поверить в подобную чушь?

Отлично. Значит, я официально стала той, кто докажет, будто он дружит с полными. Мне хотелось закричать.

— Один кофе на Родео Драйв. — Я подняла палец в знак предупреждения. — Это все, что ты получишь.

— Подойдет, но ты не должна выглядеть так, словно я тебе противен, — продолжил торговаться Уэс. — Люди должны решить, что ты хорошо проводишь время.

— Если бы у меня были настолько выдающиеся актерские способности, я бы уже взяла Оскар, а не рекламировала крем от прыщей. — Я издала саркастический смешок.

— Да ладно тебе, Хэлли.

Я вздохнула.

— И я закажу пирожное.

— Скажу парковщику, чтобы он подогнал мою машину. — Уэс подмигнул мне.

Я, в свою очередь, показала ему средний палец.

Уэс вышел из лобби такой походкой, точно он хозяин этого заведения. Спустя несколько минут он вернулся к тому месту, где стояла я, укрывшись в неприметной нише недалеко от входа. Довольно уединенное место. Сердце бешено колотилось, грозя выскочить из груди.

Никто не должен узнать о маленьком недоразумении в моем гардеробе.

— Черт возьми, сколько еще времени это займет? — Уэс повернул шею, чтобы посмотреть, не подъехала ли машина. — Моя спутница из «Тиндера» ждет на улице.

Мой телефон зажужжал в сжатом кулаке. Несомненно, Келлер. Я не могла ответить, потому что плотно прикрывала грудь руками, а также по той причине, что все еще злилась из-за того, что друг весь вечер болтал с Перри Коуэн.