Лиза Джейн Смит

Дочери тьмы

Ночной мир... Его нет на географической карте, но он существует. Это тайное общество вампиров, оборотней, ведьм, колдунов и других порождений тьмы, которые живут среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из смертных не в силах устоять перед ними. Человеческие законы на обитателей Ночного мира не распространяются. Существует лишь два запрета, которые любой представитель ночного племени обязан неукоснительно соблюдать: никогда не влюбляйся в смертного и не позволяй никому из смертных узнать о существовании царства тьмы. И горе тому, кто осмелится нарушить эти запреты.

Три девушки, три сестры — Ровена, Кестрель и Джейд — решаются совершить побег из Ночного мира, затеряться в мире обыкновенных смертных, отказавшись от своей вампирской природы. Удастся ли девушкам обрести свободу, ведь законы Ночного мира не прощают предательства и владыки его заплатят любую цену, чтобы вернуть беглянок обратно?..

Ночной мир... еще никогда любовь не была такой пугающей...

Ночного мира нет на географической карте, но он существует, существует в нашем мире. Он окружает нас со всех сторон. Это тайное общество вампиров, оборотней, колдунов, ведьм и прочих порождений тьмы, которые живут среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из смертных не в силах устоять перед ними. Твой школьный учитель, твоя задушевная подруга или друг могут оказаться одним из них.

Законы Ночного мира позволяют охоту на людей. Они позволяют играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Ночного мира есть только два строжайших запрета:

Не позволяй людям узнать о существовании Ночного мира.

Никогда не влюбляйся в смертного.

Эта книга рассказывает о том, что происходит, когда эти законы нарушаются.

ГЛАВА 1

— Ровена, Кестрель и Джейд… — произнесла Мэри-Линетт, когда они с Марком проходили мимо старой викторианской фермы.

— Что?..

— Ровена, Кестрель и Джейд. Так зовут девушек, которые скоро сюда приедут. — В руках у Мэри-Линетт был складной стул, поэтому она лишь кивнула головой в сторону дома. — Это племянницы миссис Бердок. Ты что, забыл? Я же тебе говорила: они приезжают к ней жить!

— Что-то не припомню, — буркнул Марк, поправляя на плече телескоп. Они с Мэри-Линетт взбирались на холм, поросший толокнянкой. Краткий ответ означал — Мэри-Линетт хорошо знала своего брата, — что он испытывает сильное смущение.

— У них прелестные имена. И сами они, должно быть, очень милые девушки. Во всяком случае, так говорит миссис Бердок.

— Миссис Бердок чокнутая.

— Нет. Она просто странная. А вчера она мне сказала, что все ее племянницы — писаные красавицы, что они великолепны, каждая по-своему. Думаю, миссис Бердок преувеличивает, но она в этом убеждена.

— Тогда им нужно не сюда, а в Калифорнию, — как всегда, пробурчал себе под нос Марк, — позировать для модных журналов.

Наконец они добрались до вершины холма.

— Где тебе поставить телескоп?

— Прямо здесь.

Мэри-Линетт опустила складной стул, слегка утоптала землю, чтобы ровно установить телескоп, и, как бы между прочим, сказала:

— Знаешь, я подумала, может, нам прийти сюда завтра и познакомиться с ними… ну, хотя бы просто поздороваться…

— Может, хватит? — резко оборвал ее Марк. — Я сам могу о себе позаботиться. Если я захочу встречаться с девушкой, то познакомлюсь с кем-нибудь сам, без твоей помощи.

— Ну ладно, хорошо-хорошо. Поосторожней с окуляром, пожалуйста…

— И что, по-твоему, мы им скажем? Добро пожаловать в Вересковый Ручей, где никогда ничего не происходит? Где койотов больше, чем людей? Где единственным развлечением являются мышиные бега в баре «Золотой ручей» по субботам?

— Ну ладно тебе, успокойся… — вздохнула Мэри-Линетт.

Она взглянула на младшего брата. Он стоял на вершине высокого холма, освещенного последними лучами заходящего солнца: здоровый загар, румянец на щеках… Его черные волосы блестели так же, как у Мэри-Линетт, и глаза были такими же синими и ясными, а взгляд таким же живым. Сейчас просто невозможно было себе представить, что в жизни Марка был хоть один печальный день.

Однако в детстве Марк ужасно страдал от астмы и был худеньким — кожа да кости. Каждый вдох давался ему с трудом. Когда ему было всего два года, он, борясь со смертью, почти целый год провел в кислородной палатке. Мэри-Линетт, которая была старше Марка всего на полтора года, каждый день спрашивала родителей, вернется ли когда-нибудь ее маленький братик домой.

Ему выпало на долю тяжелое испытание. Малыш был в этой палатке совсем один, даже мама не могла его погладить по голове или поцеловать. И это не прошло бесследно. Домой он вернулся робким и пугливым, все время цеплялся за мамину руку, долго не мог заниматься спортом, как другие дети. И хотя все это было давным-давно (в этом году Марк перешел в старшие классы), он по-прежнему робел, а если его «доставали», мгновенно вспыхивал и мог наговорить лишнего.

Мэри-Линетт хотелось, чтобы одна из приезжих девушек ему понравилась, чтобы он стал более раскованным, уверенным в себе. Может, ей как-нибудь удастся это устроить…

— О чем ты задумалась? — подозрительно спросил Марк.

Мэри-Линетт смутилась, заметив его пристальный взгляд.

— Ну… например, о том, что сегодня хорошо будет наблюдать за звездами, — тихо ответила она. — Август для этого — лучший месяц. Воздух такой теплый и тихий. А вот и первая звезда! Загадывай желание!

Она показала на яркую точку над южным горизонтом. Удалось! Марк отвлекся, глядя на небо.

Мэри-Линетт уставилась в его темный затылок. «Если бы это могло сбыться, я загадала бы для тебя целый любовный роман. И для себя тоже… Но что в том проку? Здесь нет никого, с кем стоило бы закрутить роман».

Никто из ее школьных приятелей — может быть, кроме Джереми Лаветта, — не понимал, почему она интересуется астрономией и что она чувствует, глядя в звездное небо. Впрочем, Мэри-Линетт это не очень огорчало. Но временами она ощущала какую-то смутную тоску… Если бы хоть кто-то мог ее понять! И если уж загадывать желание, то пусть оно будет об этом… О том, чтобы кто-то вместе с ней смотрел в ночное небо.

Ну, довольно. Все это пустое. К тому же они загадывали желание совсем не на звезду — только Марку об этом лучше не говорить. Это была планета. Планета Юпитер.

Марк тряхнул головой. Тяжело ступая, он спускался вниз по тропинке, вьющейся через кусты медвежьей ягоды и заросли болиголова. Вообще-то надо было извиниться перед Мэри-Линетт. Меньше всего ему хотелось ее обидеть: сестра была единственным человеком, с кем он старался быть добрым и вежливым.

Но почему она вечно все за него решает? Взять хотя бы эту ерунду с загадыванием желаний. Впрочем, Марк ничего и не загадал, однако сейчас подумал: если бы я загадал желание… правда, я все равно не загадал бы… это так пошло, так глупо… Но если бы я загадал… я хотел бы, чтобы хоть что-то в нашей жизни изменилось.

«Дикость какая-то», — решил про себя Марк, и ему вдруг стало не по себе. Он шел по склону холма, погружаясь в сгущающуюся тьму.

Джейд вглядывалась в сверкающую бриллиантовую точку, застывшую над южным горизонтом. Она знала, что это — планета. Последние две ночи Джейд наблюдала, как эта яркая точка в сопровождении крошечных блесток света — должно быть, спутников — двигалась по небу. Там, откуда приехала Джейд, никто не загадывал желаний на звезды, но эта планета была для нее почти другом. Планета-путешественница, как и сама Джейд. Наблюдая за ней этой ночью, Джейд вдруг ощутила зарождающуюся в глубине души надежду. Следовало признать, что начало путешествия оказалось не слишком многообещающим. Ночь была подозрительно тиха и спокойна, с дороги не доносилось ни звука. Джейд устала, и почему-то ей было тревожно. К тому же она ужасно проголодалась. Обернувшись, Джейд взглянула на сестер:

— Ну и где же она?

— Не знаю, — мягкий, спокойный голос Ровены прозвучал на этот раз подчеркнуто ровно. — Потерпи.

— Может, нам стоит ее поискать?

— Нет, — сказала Ровена. — Ни в коем случае. Вспомни, о чем мы договорились.

— Может, она забыла, что мы должны приехать, — предположила Кестрель. — Она стара, как мумия, из нее уже песок сыплется.

— Не смей так говорить! Веди себя прилично, — по-прежнему мягко, но уже теряя терпение проговорила Ровена.

Ровене было девятнадцать лет. Высокая и стройная, как рябина, она держалась с достоинством и была спокойной и кроткой, если ей удавалось с собою справиться. У нее были светло-карие глаза и длинные волосы теплого каштанового цвета, волнами струившиеся по спине.

Золотые волосы семнадцатилетней Кестрель развевались, словно крылья птицы. Янтарные глаза напоминали глаза ястреба, и кротости в ней не было ни капли.

Джейд, самой младшей, только что исполнилось шестнадцать. Она не походила ни на одну из своих сестер. У нее были зеленые, словно нефрит, глаза, а лицо скрывала вуаль белокурых волос. Люди считали ее безмятежной, но они ошибались. Джейд постоянно находилась либо в состоянии безумного восторга, либо в таком же безумном беспокойстве и растерянности.

В данный момент ее терзало беспокойство. Она тревожилась о своем видавшем виды сафьяновом чемодане полувековой давности: из него не доносилось ни звука.

— Эй, почему бы вам на пару не пройтись немного вниз по дороге? Может, вы ее увидите?

Сестры переглянулись.

Ровена и Кестрель редко сходились во взглядах, но в том, что касалось Джейд, они были единодушны. И сейчас она видела, что сестры вот-вот ополчатся на нее.

— Еще чего! — взвилась Кестрель, сверкнув зубами. А Ровена добавила:

— По-моему, ты что-то задумала. Что ты затеваешь, Джейд?

Джейд привела мысли в порядок и взглянула на Ровену со всем простодушием, на какое была способна. Она все еще надеялась…

Некоторое время сестры пристально смотрели на нее, затем переглянулись.

— Похоже, придется идти пешком, — сказала Кестрель Ровене.

— Ничего, бывает и хуже. — Ровена откинула со лба прядь каштановых волос и оглядела автобусную остановку: стеклянная кабинка — три стенки и навес, ободранные деревянные скамейки. — Если бы здесь был телефон…

— Но его здесь нет. И отсюда до Верескового Ручья двенадцать миль. — Золотистые глаза Кестрель блеснули злорадством. — Наверное, придется оставить багаж здесь.

Джейд пронзила тревога.

— Нет, нет!!! Там мои… Там вся моя одежда! Пойдемте! Двенадцать миль — это не так уж далеко.

Одной рукой она подхватила простую, самодельную клетку с котенком — деревянную с железными прутьями, а другой — чемодан.

Джейд прошла довольно далеко, прежде чем услышала позади себя хруст гравия. Сестры следовали за ней: Ровена — терпеливо вздыхая, а Кестрель — тихонько посмеиваясь; в свете звезд ее волосы отливали старинным золотом.

Узкая дорога была темной и пустынной, но уже не безмолвной: со всех сторон доносились едва различимые звуки, вливаясь в стройный хор ночной тишины. Джейд с восторгом вслушивалась в эту музыку, но ей мешал наслаждаться ее чемодан, который, казалось, с каждым шагом становился все тяжелее. К тому же ей очень хотелось есть. Она понимала, что Ровене об этом лучше не говорить, и от этого чувствовала себя совсем слабой и несчастной.

Наконец, когда Джейд почти сдалась и решила поставить чемодан на землю и отдохнуть, в ночном хоре она услышала некий новый звук.

Их догонял автомобиль. Мотор работал так громко, что казалось, будто машина едва тащится. Но когда автомобиль пролетел мимо, Джейд поняла, что на самом деле он ехал на большой скорости. Раздался скрежет гравия, машина остановилась и дала задний ход. Из окна на Джейд смотрел молодой человек со светлыми и, похоже, давно немытыми волосами. Рядом с ним сидел темноволосый парень в жилете на голое тело и жевал зубочистку. Парни были примерно одного возраста с Ровеной, оба бронзовые от загара.

Джейд с любопытством уставилась на них. Они разглядывали Джейд с не меньшим любопытством. Затем стекло окошка скользнуло вниз. Джейд поразило, как быстро это произошло.

— Подвезти? — Хмурое лицо водителя неожиданно осветилось белозубой улыбкой.

Джейд посмотрела на Ровену и Кестрель, которые уже почти догнали ее. Кестрель промолчала, глядя на автомобиль сквозь густые ресницы сузившимися янтарными глазами. Карие глаза Ровены излучали теплоту.

— Мы бы не против… — Ровена нерешительно улыбнулась. — Но нам нужно на ферму Бердок. Наверное, вам не по пути…

— Да знаю я это место. Это здесь, недалеко, — сказал тот, что в жилете, не вынимая изо рта зубочистки. — Для вас, леди, — все, что пожелаете!

Эта фраза, по-видимому, представлялась ему верхом галантности.

Парень открыл дверцу и вышел из автомобиля.

— Одна может сесть впереди, а я с остальными устроюсь сзади. Везет мне, а? — сказал он, взглянув на водителя.

— Везет, — вновь широко улыбнулся тот и открыл свою дверцу. — Клетку можете поставить впереди, а чемодан — в багажник.

Ровена улыбнулась Джейд, и та поняла, о чем думает сестра. «Неужели здесь все так приветливы?»

Девушки пристроили свои вещи и сели в машину: Джейд — впереди, рядом с водителем, Ровена и Кестрель — сзади, по обе стороны от парня в жилете. Через минуту они уже мчались вниз по дороге со скоростью, которая привела Джейд в восторг. Под шинами колес скрежетал гравий.

— Я — Вик, — представился водитель.

— А я — Тодд, — сказал парень в жилете.

— Я — Ровена, это — Кестрель. А впереди — Джейд.

— Вы подруги?

— Нет, сестры, — подала голос Джейд.

— Вы не похожи на сестер.

— Все так говорят.

Джейд имела в виду всех, кого они встретили с тех пор, как убежали из дома. Дома все прекрасно знали, что они сестры.

— А что вы делаете здесь так поздно? — спросил Вик. — Это не место для хороших девочек.

— А мы не хорошие девочки, — рассеянно возразила Кестрель.

— Но очень стараемся, — сверкнув глазами на сестру, с упреком сказала Ровена. И объяснила Вику: — Мы ждали нашу тетушку Опал на автобусной остановке. Она должна была нас встретить, но так и не пришла. Мы приехали жить на ферму Бердок.

— Старуха Бердок — ваша тетка? — Тодд выронил изо рта зубочистку. — Эта чокнутая дряхлая летучая мышь?

Вик обернулся к нему, и оба захохотали, качая головами.

Джейд отвернулась от Вика и уставилась на клетку с котенком, прислушиваясь к слабому попискиванию, которое означало, что Тигги проснулся.

Она ощутила смутное беспокойство… Эти два парня выглядели вполне дружелюбными, и все же они были не так просты, как казались. Но ей очень хотелось спать, и голова от голода была совсем пустая.

Они довольно долго ехали молча, прежде чем Вик снова заговорил:

— Вы когда-нибудь раньше бывали в Орегоне?

Джейд вздрогнула от неожиданности и пробормотала:

— Нет.

— Здесь попадаются классные места. Совсем безлюдные. Как, например, это. Раньше Вересковый Ручей кишел золотоискателями. Но золото кончилось, железную дорогу проложили в стороне отсюда, и город почти вымер. Скоро это место снова станет пусто…

В голосе Вика слышался многозначительный намек, но Джейд не поняла, что он имел в виду.

— Это место выглядит довольно спокойным, — донесся с заднего сиденья вежливый голос Ровены.

Вик высокомерно фыркнул:

— Да нет, спокойным его не назовешь. Взять хотя бы эту дорогу. Вон до тех ферм отсюда несколько миль, верно? Даже если вы станете кричать изо всех сил, вас никто не услышит.

Джейд снова вздрогнула. «Что за странные вещи он говорит?»

Все еще стараясь поддержать светскую беседу, Ровена сказала:

— Ну, вы же с Тоддом услышите.

— Я имею в виду, никто, кроме нас.

В голосе Вика Джейд почувствовала нетерпение. Автомобиль двигался все медленней. Вик свернул на обочину и затормозил.

— Никто даже слушать не станет. — Он обернулся и окинул взглядом заднее сиденье.

Джейд тоже обернулась и увидела ухмылку Тодда — широкую, ослепительную ухмылку.

— Это точно, — согласился Тодд. — Кроме нас с вами, здесь никого нет. Поэтому, может, вам лучше слушаться нас, а?

Джейд увидела, как одной рукой он сжал плечо Ровены, а другой — запястье Кестрель.

Ровена все еще сохраняла вежливый и недоуменный вид, а Кестрель уставилась на дверцу автомобиля. Джейд поняла: она ищет ручку. Но ручки не было.

— Дохлый номер, — заявил Вик. — Эта машина — просто груда хлама. Задние дверцы изнутри не открываются.

Он схватил Джейд за руку так крепко, что ей стало больно.

— Ну а теперь девочки будут хорошими и покладистыми, и никто их не обидит.