5

Спустя час мы сели в ту же черную машину, на которой да Сильва привез меня из Венеции, и поехали в сторону Капо-Риццуто. Сегодня вдоль дороги выстроилось еще больше желающих заработать в праздники. Да Сильва вел машину молча. Он переоделся в джинсы, белую рубашку и темно-синий джемпер и стал выглядеть моложе, чем в форме. Должна признать, он за собой следил. Я тоже выбрала темно-синий: замшевое платье на пуговицах от «Клоэ», слегка присборенное сзади на талии, сверху приталенный, укороченный твидовый жакет и ботинки «Ферргамо». Пострелы да Сильвы забыли прихватить мой парфюм, без которого я не чувствовала себя полностью одетой, но легкий макияж вернул мне ощущение того, что я — это я. На самом деле я очень давно не чувствовала себя собой. Странный наряд для визита в полицейский участок, но мне было так приятно, что мои вещи снова со мной, что захотелось немножко принарядиться. В конце концов, у меня такая легенда, надо соответствовать.

— Порт здесь, — наконец произнес да Сильва и остановился около недавно забетонированной дорожки. — Отсюда ходят корабли за беженцами. Лагерь находится на побережье, где-то в километре на север отсюда.

Он предъявил удостоверение караульному, нас пропустили, и мы въехали на заполненную машинами парковку.

— Почему так много народу? — спросила я.

— Рождество. Они готовят поисковые отряды. Сегодня вечером наверняка будет много лодок.

Беседуя, мы шли в сторону пирса, где стояли три больших катера с эмблемой «Полиция». Несколько служащих в форме грузили на катера оранжевые спасательные жилеты, контейнеры с водой, трещали рации, полицейские бросали друг другу одеяла.

— Нелегалы берут двойную цену на Рождество — больше шансов, что проявят сочувствие, — как ни в чем не бывало рассказывал да Сильва.

Он приостановился, чтобы помочь девушке, которая с трудом пыталась перетащить на катер тяжелый красный контейнер с аптечкой. Она с любопытством взглянула на меня. Да Сильва поздравил ее с Рождеством. Я восхищалась тем, как он уверенно общается с коллегами, его непроницаемым выражением лица. Неужели никто из них ни о чем не догадывался? Или они просто привыкли не задавать лишних вопросов? Некоторые из этих людей вскоре выйдут в море, оставив собственные семьи в праздник, чтобы спасать незнакомцев. Разве они могли не понимать, что творится у них прямо под носом? И тут я вспомнила, что вчера прочитала о том, как одной из жертв нападения, совершенного мафией, удалось спастись, но он отказался давать показания. «Это правда, они шестьдесят три раза выстрелили мне в спину, — сказал мужчина, — но я уверен, что это была чистая случайность». Возможно, куда проще молчать о вещах, существование которых никем не признается.

Мы дошли до конца пирса, волны шумели так сильно, что было тяжело разговаривать.

— Ты сказала, что хочешь все знать, — шепотом произнес да Сильва. — Вот тебе правда. Оборудование перевозится на катерах. Когда мы встречаемся с правильным агентом, то обмениваем оружие на беженцев.

— Оборудование? В смысле — оружие?

— Ну естественно.

— А потом?

— Ливия, Сирия, Ирак — и так далее. Куда надо покупателю, это уже не наше дело.

Как все просто, восхитилась я, и как смело! Гуманитарная миссия по спасению беженцев в качестве прикрытия для торговли AK-47.

— А что с людьми?

— Большинство из них попадает туда, для начала. — Он махнул рукой налево, на противоположную оконечность залива.

Прикрыв рукой глаза от солнца, я разглядела колючую проволоку над скалами, за ней нечто вроде кемпинга — ряды маленьких деревянных домиков. Между низкими строениями мужчины играли в футбол. На одном из них была футболка в красно-синюю полоску с надписью «МЕССИ» на спине.

— Но как??? — недоумевая, спросила я.

— Контейнеры грузят на шлюпки. Парни, которые принимают их, понятия не имеют, что там. Или у них достаточно мозгов, чтобы не спрашивать.

— Но сюда-то как вы доставляете оружие?

— Боже, ты когда-нибудь замолчишь?

— Я спасла тебе жизнь, — повернулась к нему я, и мои волосы разметал ветер, — ты спас жизнь мне. Сказал, что все объяснишь.

Он показал в сторону побережья, словно предлагая мне насладиться чудесным видом:

— Армейские грузовики.

После развала Советского Союза Разнатович сколотил себе состояние на торговле оружием. Бо́льшая часть Восточной Европы стала просто-напросто биржей по торговле оружием, стоявшим на государственном вооружении. В какой-то момент AK-47 можно было купить за жалкие сто долларов.

— Никаких проблем на границе, — заметила я.

Сербия — идеальный пункт переброски военной контрабанды в зону Шенгенского соглашения, въехав на территорию которой военный транспорт мог перемещаться совершенно беспрепятственно.

— Именно. Как только товар оказывается за пределами Сербии, его хранят на военных складах и перевозят на военных грузовиках. Какая-то часть официально задекларирована, но очень небольшая. Беженцы разгружают товар дальше по побережью. Всего несколько минут — и грузовик готов. Мы им неплохо платим, — добавил он, заметив, как изменилось выражение моего лица. — Два евро в час. Как за сбор помидоров. Потом товар сортируют, часть остается здесь, часть распределяется по побережью. Поняла?

В лагере одному из футболистов удалось отбить потенциальный гол, он театрально бросился на землю, пытаясь поймать мяч. Мне представились его руки, устало лежащие на коленях после целой ночи перетаскивания тяжелых контейнеров, полирующие те самые орудия, которые разрушили его жизнь. Фарс, если задуматься. Но на самом деле никто и не задумывается. Люди смотрят на снимок убитого ребенка, на мертвое тело, лежащее на пляже, а потом прокручивают новостную ленту дальше, умиленно разглядывая котят и вдохновляющие асаны йоги.

— Впечатляет… — прошептала я. — Пойдем? Здесь ужасно холодно.


Мы вернулись в отель, и да Сильва исчез, сказав, что идет на семейный рождественский ужин, а потом на мессу. Весь вечер я читала, потом вышла пройтись. Магазины уже закрывались, все спешили купить последние подарки и деликатесы к столу, все поздравляли друг друга с Рождеством. Я бродила в одиночестве среди веселой толпы и чувствовала себя героиней типичной романтической комедии. Некоторое время посидела на скамейке, смотрела на море, пока не стемнело, и курила, пока не начала кружиться голова. Позвонила маме, но она не взяла трубку. Наверняка надралась в канун Рождества где-нибудь в пабе и теперь спит на столе. Я оставила сообщение на автоответчике, извинилась за то, что подарок ей доставят чуть позже, посетовала на итальянскую почту и сказала, что сама ничего особого на Рождество не планирую. Хотя она наверняка и не ожидает, что я приеду. Я пожелала ей всего наилучшего и нажала «отбой».

Один из самых полезных уроков, полученных мной в детстве, состоял в том, что наркоманы всегда знают, где найти кайф. Они всегда найдут нужное место где-нибудь на окраинах, где между камнями мостовой лежит туго свернутая «заначка» или гнутая ложка в мусорных баках. Когда я увидела ту самую девушку с обочины в костюме Санта-Клауса, то сразу поняла, какие у меня планы на вечер, потушила сигарету и пошла за ней. В любом случае меня не очень прельщала перспектива встретить Рождество за ужином на троих в компании двух инвалидных кресел. На девушке были джинсы в обтяжку и фиолетовая атласная куртка, она не работала, но все равно привлекала внимание не только цветом кожи, до сих пор необычным для Италии, но и, скорее, своей осанкой и манерой двигаться — прямая, грациозная, она словно танцевала среди толпы припозднившихся покупателей под руководством невидимого хореографа. Она немного прошлась по набережной, а потом свернула на одну из ужасных современных улиц, отделявших исторический центр от моря. Держась метрах в двадцати позади нее, я перешла широкий бульвар и вышла на площадь, вымощенную полированным мрамором. На противоположной стороне площади виднелась небольшая барочная церквушка, штукатурка кремового цвета сияла в зимней темноте. Девушка пошла по одной из узких улочек за церковью, и я стала держаться подальше. Мне не хотелось спугнуть ее гулким стуком ботинок по гладкому камню. Она остановилась, взглянула на телефон, и я притормозила, спрятавшись в арку и испытывая возбуждение от ощущения преследования.

Покружив некоторое время по лабиринту уходивших вверх древних улиц, мы вышли в перпендикулярный переулок, ведущий к белой громаде замка Сидерно — самой высокой точке Старого города, где девушка вошла в одну из арок. Маленькие свечи в крафтовых пакетах, наполненных песком, освещали голые стены, построенные еще королями Арагона. Доносились едва слышные звуки музыки, что-то меланхоличное и джазовое, я спустилась по узкой винтовой лестнице и оказалась в подвале. Похоже, у моей девушки уже было назначено свидание — ее крепко обнимала коренастая, бритая налысо женщина в мужской рубашке и подтяжках, одно ухо было в пирсинге, сережки, полускрытые волосами девушки-Санты, поблескивали в свете свеч. Высокая скамья и полка с бутылками заменяли собой барную стойку. Я заказала бокал красного и стала искать план Б. В крошечном заведении было около двадцати человек, в основном итальянские подростки-хипстеры, ужасно гордые тем, что не отмечают Рождество, и несколько компаний африканцев и арабов — возможно, некоторые из того самого лагеря. Двое мужчин, молодой итальянец с короткой бородкой и высокий черный парень в рубашке с рисунком, медленно танцевали рядом колонкой, прикрыв глаза и покачиваясь в такт музыке. Вдоль стены стояли деревянные ящики, заваленные разноцветными подушками. Я присела на один из них и закурила, выжидающе наблюдая за танцорами.