— Акцент у тебя все такой же ужасный, Джудит. У тебя все хорошо?
— Да, прекрасно… Я в Италии, — ответила я, с удивлением для себя обнаружив, что рада слышать его голос. — Как ты? Как… Елена?
Со своей женой Еленой Ермолов давно разошелся, и жили они отдельно. Именно она втянула меня во всю эту историю с Караваджо.
— Хорошо. Она стала намного спокойнее, сейчас уехала на каникулы с мальчиками.
— Рада слышать. Ты во Франции?
— Да. В спальне, — ответил он.
Я прекрасно помнила эту спальню. Учитывая все, что мы пережили вместе: секс, прекрасные картины, вино, шантаж, убийство Баленски, — странно, что я все-таки смутилась.
— Ты сказала, что тебе нужна услуга. Или две услуги? Может, расскажешь поподробнее? Хотя я не совсем понимаю, с какой радости мне оказывать тебе услугу.
— Ну чего же тут непонятного, Павел. У нас с тобой совершенно особые отношения. Плюс в Сербии хранится видеозапись, на которой ты пробиваешь Баленски череп пепельницей.
— Ты же сказала, что уничтожишь кассету!
— Да я шучу, Павел! Кажется, шучу. А может, и нет. В любом случае вторая услуга связана с первой. Ты же бывал в доме Баленски, так? В Танжере?
Человек из Стана являлся владельцем дома в этом пользующемся дурной славой портовом городе и закатывал там пользовавшиеся не менее дурной славой вечеринки.
— Да, несколько раз.
— И еще ты говорил что-то про интерьеры. В полинезийском стиле, так? Я знаю, что у Баленски был отвратительный вкус, что касается живописи, но, помнится, ты рассказывал, что дом оказался на удивление неплох?
— Да, там были милые вещицы. Почему ты спрашиваешь?
— Не важно. Я поискала в Интернете, но в Танжере тысячи вилл, и мне никак не выяснить, какая из них принадлежала Баленски.
Все прекрасно знали, что у Баленски есть дом в Танжере, по крайней мере любители в свободное время почитать журнал «OK!», но никаких подробностей нигде мне найти не удалось.
— Кажется, он купил этот дом у какого-то француза. Архитектора.
— Помнишь, как звали этого архитектора?
— Боюсь, нет… Но у дома было название, погоди-ка… — Он замолчал. — Апельсины! Точно!
— Апельсины?
— Да, кажется. Что-то там с апельсинами.
— Дарлинг, ты где? — раздался где-то неподалеку женский голос.
Так, все ясно, подумала я и решила, что пора заканчивать разговор:
— Ладно. Тебе, кажется, пора. Спасибо. Я узнала все, что мне нужно.
— А вторая услуга?
— Я тебе перезвоню. Спасибо, Павел. От души. Передавай от меня привет картинам.
Обнаружив, что мне совсем не хочется думать о загадочной гостье Ермолова, о ее присутствии в его спальне и о том, показывал ли он ей свою частную коллекцию, я решила переключиться и стала гуглить все дома в Танжере, в названиях которых присутствовало слово «апельсины». Немного полазав по разным сайтам, я вышла на дом под названием «Оранж», ранее принадлежавший некому Ксавье де Сен-Клеману. Название, разумеется, придуманное. Архитектор французский. Сен-Клеман был известным членом сообщества, которое французский «Вог» причудливо называл «les happy few», или «редкие счастливчики». Он умер от СПИДа в восьмидесятые, обнаружила я, читая захватывающие статьи о карьере архитектора, где были фотографии его дома в Марокко — полное название оказалось «Шато д’Оранж», — а также и самого владельца вместе с его звездными гостями. На нескольких снимках можно было увидеть и интерьер дома, стены которого действительно были отделаны антикварными панелями и скульптурами из французской Полинезии. На других снимках с веранды злобно щурился Джеки О. Потом я перепроверила все данные по статье по дендрохронологии, посмотрела датировку дерева на сайте лондонской галереи «Филип Моулд» и нашла то, что нужно. Затем я прошерстила все агентства недвижимости в Танжере и наконец обнаружила нужный дом. Название, одна фотография и комментарий «Предлагайте вашу цену». Быстренько зарегистрировавшись на Gmail под ником «kateogable», я отправила письмо с запросом.
Конец ознакомительного фрагмента