— В каком смысле? — тоскливо спросил я.

— Во всех смыслах. Прежде всего как ты собираешься жить?

— Наверно, так же, как жил до сих пор, — ответил я, стараясь понять, о чем она говорит. — Этот дом принадлежал отцу, теперь он мой, и я уверен, что есть еще немало добра, хотя корабль погиб.

— Вздор! — презрительно воскликнула миссис Рэнк.

Я не понял, что это значит, и удивленно посмотрел на нее.

— Твоему отцу в этом доме не принадлежит ни одной палки! — почти крикнула она в ответ. — Он мой, и есть доверенность на мое имя.

— Знаю, но отец часто объяснял, что дом находится в доверительном управлении, пока я не стану совершеннолетним. Он передал его в управлении вам на случай, если с ним что-нибудь произойдет. Много раз он говорил мне, что дом останется моим, что бы ни случилось.

— Думаю, ты его не понял, — сказала она, и ее глаза зло блеснули. — Дело в том, что дом передан мне, потому что капитан был мне должен много денег.

— За что? — спросил я.

— Я кормлю тебя и одеваю с самого детства. Думаешь, это ничего не стоило?

Я удивленно смотрел на нее.

— Разве отец не давал вам денег?

— Ни цента. Он сказал, что так я накапливаю плату за свои труды. И накопилась большая сумма.

— Значит, этот дом не мой?

— Ни одного дюйма. Ни одной палки, ни одного камня.

Я пытался думать, что это значит для меня и почему эта женщина предъявляет права на мое наследство.

— Как-то, — задумчиво сказал я, — отец рассказал мне, что привел вас сюда, чтобы спасти от богадельни и голодной смерти. Он пожалел вас и дал вам дом. Так было, когда жила мама. После ее смерти он сказал, что доверяет вам мое воспитание, что в благодарность вы будете хорошо заботиться обо мне и станете мои другом вместо бедной мамы.

— Вздор! — снова выпалила он. Этим словом она обычно выражала презрение, и оно очень неприятно звучало в ее устах.

— Капитан, должно быть, видел сон, когда говорил тебе эту ерунду, — продолжала она. — Я обращалась с тобой, как со своим собственным сыном, это точно. Но я делала это за плату в соответствии с соглашением между мной и капитаном. И он мне никогда не платил. И когда накопилась большая сумма, он передал мне дом — для безопасности. И теперь дом мой — каждая его доска!

У меня болела голова, и я прижал руку ко лбу, чтобы унять боль. В мигающем свете свечи лицо миссис Рэнк приняло выражение торжествующего демона, и я, потрясенный, в отвращении, отшатнулся.

— Если то, что вы говорите, правда, — равнодушно сказал я, — я бы хотел, чтобы вы за долг забрали дом. Отец говорил мне, что дом принадлежит мне, а на него не похоже, чтобы он обманывал или должен был кому-нибудь. Однако забирайте его, тетя, если хотите.

— Я его заберу и никому не отдам, — ответила она.

— А я как-нибудь справлюсь, — сказал я, думая, что сейчас, после смерти отца, ничего не имеет значения.

— Как ты будешь жить? — спросила она.

— Есть многое другое, кроме дома, — сказал я, — в комнате отца. — Я кивком показал на дверь комнаты капитана, которая в его отсутствие всегда оставалась закрытой. — Там должно быть много ценных вещей. Когда он в последний раз был дома, сказал мне, что, если с ним что-нибудь случится, я найду в его морском сундучке небольшое состояние.

— Может быть, — неуверенно ответила она. — Ради тебя, Сэм, надеюсь, это правда. Я ничего не имею против тебя, но право есть право. И дом не покрывает всей суммы долга. Кроме дома, капитан был должен мне еще четыреста долларов за твое содержание все эти годы, и ты должен будешь это заплатить, прежде чем получишь остальное.

— Конечно, — покорно ответил я; все эти разговоры о деньгах утомили меня. — Но в сундучке должно быть гораздо больше, по словам отца.

— Будем надеяться на это, — сказала она. — Сейчас ложись спать: ты устал, и это неудивительно. Утром мы вместе пойдем в комнату капитана и посмотрим, что там. Я не стану злоупотреблять и обманывать тебя, Сэм, можешь на это рассчитывать. Ложись. Сон — лучшее лекарство от твоих бед.

Последнее было сказано более добрым тоном, и я с радостью ушел к себе на чердак.

Глава 2. Я нахожу родственника

Наверно, я часами просидел за своим маленьким столом, потрясенный потерей. Еще несколько часов я без сна метался по жесткой постели, стараясь уснуть. Вспомнив легкий ласковый жест отца, я разразился слезами, и каким облегчение стала способность плакать — облегчить тяжесть, которая легла на мое молодое сердце.

После последнего приступа горя я уснул, утомленный своими эмоциями, и проснулся гораздо поздней, чем обычно.

Несколько мгновений я лежал, глядя на яркое утреннее солнце, и печаль, которую я забыл в сладком сне, хлынула на меня, как поток, и я заплакал от одиночества и горя из-за ужасной судьбы моего дорогого отца. Но вскоре с эластичностью молодости я смог взять себя в руки и стал думать о будущем. Потом вспомнил, что мы с миссис Рэнк должны войти в комнату капитана и посмотреть его имущество, и начал торопливо одеваться, чтобы как можно быстрей выполнить эту печальную обязанность. Воспоминание о нелепых требованиях этой женщины вызвали у меня слепой гнев. С представлением о честности моего отца несовместима мысль о том, что он все эти годы оставался в долгу, и я решил заплатить ей каждое пенни, которых она требовала, чтобы честь капитана и после его смерти оставалась незапятнанной, какой была при жизни.

Как только я был готов, я спустился в жилую комнату, где миссис Рэнк сидела в кресле-качалке точно так же, как накануне вечером. Она всегда вставала рано, и я заметил, что она уже позавтракала, оставив мне на очаге кусок бекона и кукурузный хлеб.

Она не ответила на мое «доброе утро, тетя», поэтому я взял тарелку с очага и молча позавтракал. Мне совсем не хотелось есть, но я был молод и чувствовал потребность в пище. Миссис Рэнк заговорила, только когда я кончил есть.

— Можем пойти в комнату капитана и покончить с этим, — сказала она. — Естественно, что я хочу знать, получу ли свои деньги, которые потратила на твое содержание.

— Хорошо, — сказал я.

Она выдвинула ящик высокого бюро и достала оттуда маленькую шкатулку слоновой кости. Я знал, что в ней ключи, принадлежавшие моему отцу. Никогда раньше миссис Рэнк не трогала их, потому что капитан всегда запрещал ей и всем остальным заходить в комнату в его отсутствие. Даже сейчас, когда он мертв, казалось нарушением его желаний, когда эта женщина схватила ключи и направилась к дверям священной комнаты. Она сразу открыла замок и распахнула дверь.

Я нерешительно подошел и заглянул через ее плечо. Я иногда видел содержимое этого небольшого помещения, наполовину спальни, наполовину кабинета, и даже раз или два совсем маленьким заходил сюда в поисках отца. Мне показалось, что комната в полном порядке, но она пуста, в ней нет того, что было раньше. Должно быть, отец в тайне убрал большинство ящиков, стоявших вдоль стен, потому что они все исчезли, кроме одного большого морского сундука.

Вид этого сундука, однако, успокоил меня, потому что именно в нем, по словам отца, я должен искать свое состояние, если с ним что-то случится.

Старуха сразу подошла к сундуку, достала из шкатулки маленький ключ, вставила его в замок и с грохотом отбросила крышку.

— Вот твое состояние, — насмешливо сказала она. — Попробуй его найти.

Я наклонился, глядя в сундук. В одном конце лежала старая библия, в другом — сломанный компас. И все.

Женщина посмотрела на мое изумленное лицо и насмешливо рассмеялась.

— Еще одна ложь капитана, — сказала она. — Он лгал тебе об этом доме, лгал о том, что взял меня из милости, и лгал о состоянии в этом сундуке. Должна сказать, что капитан Стил был лжецом!

Я отшатнулся, с ужасом глядя в ее возбужденные глаза.

— Как вы смеете так говорить о моем отце! — в гневе воскликнул я.

— Как смею? — ответила она. — Да потому, что это правда, как можешь видеть сам. Твой отец обманывал тебя и обманывал меня. Я заплатила больше четырехсот долларов на твое содержание, думая, что в этой комнате достаточно, чтобы я могла получить их назад. А теперь я потеряю каждый пенни из этих денег, потому что поверила лживому морскому капитану.

— Вы не потеряете ни доллара! — возмущенно ответил я, стараясь подавить слезы негодования и возмущения. — Я заплачу вам каждый цент из этих денег, если буду жив.

Она с любопытством и с жесткой улыбкой посмотрела на меня.

— Как? — спросила она.

— Буду работать и заработаю.

— Фу! Сколько может заработать такой мальчик? И что будет, пока ты зарабатываешь эти деньги? Одно ясно, Сэм Стил: ты больше не можешь здесь жить за счет старой бедной женщины, которая и так потратила на тебя четыреста долларов. Ты должен найти себе другое место.

— Я это сделаю, — сразу ответил я.

— У тебя есть три дня, — продолжала она, снова запирая комнату, хотя теперь для этого не было никаких причин. — И можешь взять с собой одежду, которая на тебе. Никто не скажет, что Джейн Рэнк не вела себя как христианка, хотя ее ограбили. Но если ты сможешь что-нибудь заработать, Сэм, надеюсь, ты вспомнишь, что ты у меня в долгу.