— Пропало ли еще что-нибудь, кроме сигарет и губного органа? — продолжал я, начиная забавляться.

— Нет, но все это моя собственность, и вы и ваши люди украли ее. Послушайте, Сэм Стил, — сказал он, подходя ближе и угрожающе тряся кулаком, — либо вы немедленно вернете мою собственность, или я решу, что вы ее спрятали. Решайте, потому что я настроен серьезно.

Думаю, он видел, что я его не боюсь и решил не обращать внимания на его вызов. Я не такой искусный борец, как Джо Херринг, и не так обучен работать кулаками, как Арчи, поэтому с моей стороны было бы глупо напрашиваться на драку. Но я сказал:

— Вы становитесь дерзки, а дерзость я не потерплю. Если вы не перестанете оскорблять меня, я прикажу посадить вас в корабельную тюрьму, и там вы просидите, пока мы не бросим якорь.

Он долго и сердито смотрел на меня, потом начал насвистывать, повернулся и ушел. Но немного погодя вернулся и спросил:

— Кто компенсирует мне потерю?

— Пришлите мне счет, — сказал дядя Набот, — я оплачу.

— Думаю, все это украл Джо, — продолжал Арчи.

Я подозвал к нам Джо.

— Ты входил в каюту Арчи и взял сигареты и губной орган? — спросил дядя Набот.

— Нет, — ответил Джо, глядя на Арчи и смеясь над его сердитым выражением.

— Ты знаешь, кто это сделал? — настаивал мой дядя.

— Нет, — скова сказал Джо.

— Он лжет! — возмущенно воскликнул Арчи.

— Ты лжешь, Джо? — мягко спросил я.

— Да, сэр, — ответил Джо, поднося руку к шапке.

— Тогда скажи правду, — сказал я.

— Не стану, сэр, — решительно ответил мальчик. — Если вы меня будете спрашивать, я вынужден буду солгать. Поэтому лучше меня не спрашивать.

Этот ответ удивил меня и вызывал раздражение, но дядя Набот громко рассмеялся, и, к моему удивлению, Арчи с остатками прежнего добродушия присоединился к нему.

— Как я и думал, — сказал он. — Ты скользкий тип, Джо.

— Я стараюсь выполнять свой долг, — скромно ответил Джо.

— Давайте ваш чек, молодой человек, — сказал дядя Набот, — и я его оплачу, и с радостью. Не понимаю, как Джо это проделал, но он избавил нас от множества неприятностей, и я со своей стороны ему очень обязан.

И, весело кивнув, старый джентльмен ушел.

— Дядя прав, — сказал я Арчи. — Вы вели себя неразумно, сами понимаете, а мы должны поддерживать дисциплину на корабле. Если бы причина неприятностей не была бы так хитро устранена, началась бы открытая война, а наша сторона сильней.

Арчи кивнул Джо.

— Может, так лучше, — признался он с великодушием, которого я от него не ожидал. — Понимаете, Стил, я не могу позволить, чтобы меня, свободного американского гражданина, запугивали дешевые типы, владеющие кораблем. Должен был держаться так долго, как смогу.

— В этом вы были неправы, — сказал я.

— Прав или не прав, но я должен стоять на своем.

— Это неправильная философия, Арчи. Если вы плывете на нашем корабле, вы обязаны подчиняться нашим правилам и распоряжениям. Свободный американский гражданин демонстрирует свою независимость, выполняя законы страны.

— Вздор, — сказал Арчи, но мы с Джо рассмеялись, потому что он ничего лучше сказать не мог. Когда он вернулся на палубу и сел в свое кресло, на его лице было обычное добродушное выражение. Было очевидно, что он гордится тем, что «не сдался», и, возможно, радовался, что обстоятельства заставили его умерить свой упрямый характер.

Глава 4

Нападение и спасение

После этого у нас почти не было неприятностей с Арчи Экли, хотя он еще не раз проявлял свой упрямый и неприятный характер. В хорошем настроении он был приятным спутником, но мы с Джо, двое других мальчиков на борту, не искали его общества, кроме самых необходимых случаев. Мой дядя и капитан говорили, что в этом парне много хорошего и еще несколько таких уроков сделают из него человека.

Для меня Джо оказался во многих отношениях сокровищем и всегда верным другом. С того вечера, когда он впервые явился на наш корабль, он ничего не говорил о своем прошлом или о жизненном опыте, но он был наблюдателен и решителен в действиях, и я видел, что он набрался многих сведений о жизни и, когда необходимо, пускает их в ход.

Мы все: мой отец, дядя Набот и я — восхищались мореходными качествами «Чайки», хотя мне очень хотелось посмотреть, как корабль пойдет под паром; винт работал только раз и очень недолго, во время проверки в заливе Челси. Томлинсон, механик, уверял меня, что, если бы двигатель работал, мы могли бы делать от шестнадцати до восемнадцати узлов, и ему, как и мне, не терпелось увидеть двигатель в действии. Но мы понимали, что нужно ждать; капитан Стил был в восторге от мореходных качеств корабля, но даже я не решался попросить его добавить к белоснежным крыльям черную полосу от дыма из труб.

В должное время мы пересекли бурное Средиземное море и благополучно прибыли в сирийский порт, где разгрузили ковры и передали их получателям. Потом проплыли вдоль побережья мимо Порт-Саида и пришли в Александрийскую гавань, где предстояло разгрузить «современные древности» Арчи и избавиться от этого пассажира.

Для меня было новым опытом оказаться на исторических берегах Египта в знаменитом городе, основанном Александром Великим. Я просил дядю Набота взять меня на берег, и Арчи, услышав мою просьбу, пригласил нас всех — с очень снисходительным видом — пообедать с ним в «Королевском Хедивском отеле» [Хедив — почетный титул вице-короля Египта в составе Османской империи. (Здесь и далее примечание переводчика).].

Мой отец отказался. Он слишком любил «Чайку», чтобы оставить ее одну в египетском порту, но его место занял Нед Бриттон, и мы вчетвером: Арчи, дядя Набот, помощник капитана и я — в сопровождении наших верных чернокожих Нукса и Брионии сошли в пристани и пошли по длинным, непривычно выглядящим улицам в большой отель.

Странное ощущение — идти в толпе арабов в тюрбанах и в длиннополом одеянии, турок в фесках, французов, сирийцев, седобородых сутулых евреев, слепых нищих, английских солдат в красных мундирах и пугливых мусульманских женщин в вуалях.

— Какая масса иностранцев! — воскликнул Арчи, и дядя Набот со смехом напомнил ему, что мы иностранцы, а эта любопытная смесь — местные жители.

Мы роскошно пообедали в красивом отеле, потому что Арчи оказался щедрым хозяином и угощал нас по-королевски. Было уже поздно, когда мы пошли назад на пристань, но улицы города по-прежнему были полны народа; многие сидели за маленькими столиками, поставленными на тротуаре, курили, пили турецкий кофе и разговаривали на множестве языков.

Когда мы оставили центр Александрии и подходили к пристани, улицы стали более пустыми, а фонари реже и тусклее. Тут и там еще виднелись группы людей, и неожиданно, завернув за угол, мы увидели впереди какое-то смятение и услышали крик:

— На помощь! Американцы, на помощь!

Нед Бриттон прыгнул и сразу оказался в центре схватки. Арчи отстал от него только на шаг, и я увидел, как быстро и жестко мелькают его большие кулак, а Джо наклонил голову и с удивительной легкостью бросил рослого араба через плечо. Подключились Нукс и Бриония, и их кулаки сеяли хаос среди арабов в длинных одеяниях, и, хотя в нашей группе никто не был вооружен, исход схватки не вызывал сомнений. Арабы рассеялись, как туман, и исчезли в ночи, оставив на земле маленького человека, который стонал и дергался, как в агонии. Я держался за левую руку, которую мне порезали ножом, из раны шла кровь, а я осматривался, удивленный нашей легкой победой. Дядя Набот не участвовал в схватке, но сейчас спокойно сидел на лежащем арабе, которого свалил Джо, и его двести с лишним фунтов веса надежно удерживали пленного.

Наши чернокожие поставили маленького человека на ноги; он перестал стонать, но стоял, опираясь на Нукса, и дрожал, как лист.

— Вы ранены, сэр? — спросил Нед.

Незнакомец покачал головой. В этом месте было темно, и мы не могли хорошо разглядеть черты его лица.

— Я… думаю, нет, — ответил он, отдуваясь. — Но на этот раз они меня едва не прикончили. Если бы вы вовремя не пришли…

Он неожиданно замолчал, наклонился и посмотрел на араба, на котором сидел дядя Набот.

— Это он! Это сам Абдул Хашим! Убейте его, кто-нибудь быстрей убейте его! — с неожиданной яростью закричал он.

Этот крик словно вернул араба к жизни. Он, как угорь, повернулся, дядя Набот соскользнул с его спины и упал на тротуар. И в следующее мгновение мы, американцы, остались одни, потому что Абдул Хашим спас свою шкуру, немедленно исчезнув.

— Почему… почему вы его отпустили? — взвыл маленький человек, закрыв лицо ладонями. — Когда-нибудь он снова нападет на меня… он точно меня прикончит.

— Не волнуйтесь, — грубовато сказал Нед; трусливое, немужское поведение этого человека у нас у всех вызвало отвращение. — Поблагодарите бога, что на этот раз вы от него спаслись.

— Конечно, сэр, конечно, — был ответ, — но сейчас не оставляйте меня, умоляю вас.

В поисках совета мы взглянули на дядю Набота. Нед карманным ножом разрезал мой рукав и плотно перевязал руку носовым платком, потому что он был не только коком, но в каком-то смысле и врачом.

— Мы возвращаемся на наш корабль, — коротко сказал дядя. — Можете пойти с нами и оставаться до утра.