— Ребята, — сказал я, — не нужно ждать приятного плавания, потому что вы все уже заметили, что «Глэдис Х.» не борзая. Говоря с вами честно, корабль старый, протекающий и не слишком безопасный. Но на борту ценный груз, который должен быть доставлен. Если мы справимся, хозяева груза хорошо всем нам заплатят. Мне приказано идти в виду берега и в плохую погоду заходить в гавань и ждать. В худшем случае мы должны выбросить корабль на берег, чтобы таким образом спасти груз, потому что груз стоит десятка таких кораблей. Это рискованное предприятие, я знаю, и если кому-то из вас не нравится, я высажу вас на берег в первом же удобном месте и вы сможете отправиться домой. Но если вы согласны идти со мной, я, как могу, буду заботиться о вас, и ваши деньги в полной безопасности, потому что за этим стоит «Интероушен Форвардинг Компани», и вы получите все до последнего пенни. Что скажете, ребята?

Матросы были добродушные и оценили мою откровенность. После небольшого совещания боцман объявил, что они согласны довести дело до конца и сделать все, что смогут, в подобных обстоятельствах. С самого начал было установлено взаимопонимание, и до конца плавания у меня было много поводов гордиться каждым членом экипажа.

Погода была теплая и приятная, и, когда днем я сидел с пассажирами и Недом на палубе, дядя Набот увидел большой пакет из продовольственного магазина и спросил у Мойта:

— А что это у вас за автомобиль?

Мойт дремал, но, услышав вопрос, вздрогнул, и глаза его загорелись. Отвлеченное настроение исчезло.

— Это мое собственное изобретение, сэр, — ответил он.

— Как вы его назвали?

— Конвертируемый автомобиль Мойта.

— Как? Конвертируемый?

— Да, сэр.

— Я не понял, — сказал дядя Набот. — Я не понимаю значения слова «конвертируемый». Знаете ли, совсем позабыл латынь, давно учился в школе.

— Это слово означает, — серьезно сказал Мойт, — что на этой машине можно двигаться по суше и по воде.

Мой дядя вздрогнул, потом отвел взгляд и негромко присвистнул. Неб Бриттон вздохнул и прошел к поручню, как будто хотел посмотреть на движение корабля. Со своей стороны, у меня и раньше было подозрение, что парень не в себе, поэтому я не удивился. Но он выглядел джентльменом и был искренен, и поэтому, опасаясь, что он заметит поведение моего дяди и Неда, я серьезно сказал:

— Это очень желательная комбинация, мистер Мойт, и большое усовершенствование обычного автомобиля.

— О, в этой машине нет ничего обычного, — сразу ответил он. — На самом деле она решительно отличается от всех других моторных средств передвижения, и ее по-настоящему нельзя называть автомобилем. Я намерен подобрать подходящее название для своего изобретения, но до сих пор все мои мысли занимала сама машина.

— Конечно, — неопределенно ответил я.

— Большинство автомобилей, — сказал дядя, усаживаясь в кресле и подмигнув мне, — строятся только для суши и тормозят у ближайшей мастерской. Один парень в Нью-Йорке, застрявший посреди улицы, говорил мне, что, если бы он смог приладить парус к своему автомобилю, он послал бы к черту всех ремонтников!

— Но это не имеет ничего общего с изобретением мистера Мойта, — сказал я, стараясь не улыбаться. — Автомобиль мистера Мойта — совсем другое дело.

— Каким образом? — спросил дядя.

Мистер Мойт решил сам ему ответить.

— Во-первых, — сказал он, глядя на меня с таким отвлеченным выражением, словно он меня не видит, — я не использую для продвижения обычное горючее.

Бензин дорог и опасен, и его нужно постоянно пополнять. Электричество ненадежно, и нужны очень громоздкие устройства, чтобы его запасать. Обе эти силы грубые и неудовлетворительные. Прежде всего мне нужно было найти движущую силу, на которую всегда можно полагаться, недорогую и всегда доступную. И я нашел сжатый воздух.

— О! — воскликнул дядя Набот.

Я уверен, что он знал об автомобилях меньше меня, потому что у меня дома была маленькая машина и я ездил на ней вдоль берега. Но мистер Перкинс гордился знакомством с современными машинами, а то, что не знал по личному опыту, все равно считал, что знает.

— Сжатый воздух, — с видом оратора заявил он, — это то, что движет парус корабля.

Изобретатель удивленно посмотрел на него.

— Мне это кажется очень умной идеей, — торопливо сказал я. — Но я не понимаю, сэр, как мы можете использовать с этой целью сжатый воздух.

— У меня есть резервуар, — сказал Мойт, — который постоянно заполняется насосами, по мере того как воздух тратится, что происходит, конечно, только, когда машина движется.

— Но вам нужно что-то, чтобы начать движение, — сказал я. — Вы используете для этого бензин?

— Нет, сэр. У меня есть глицериновая взрывчатка, такая конденсированная, что достаточно одного атома, чтобы привести машину в движение. Я держу с собой в небольшом отделении пинту этой взрывчатки, которой хватает на год. Там, где есть воздух, у меня есть неограниченная энергия.

— Здорово! — воскликнул дядя Набот с таким явно притворным энтузиазмом, что мы с Недом с трудом удержались, чтобы не рассмеяться.

— Иными словами, — продолжал Дункан Мойт, — я значительно усовершенствовал обычный автомобиль. Позвольте, господа, показать машину и все объяснить вам.

Мы все обрадовались этому отвлечению. Даже Нед Бриттон, который не умеет пользоваться и швейной машинкой, хотел осмотреть изобретение нашего безумного пассажира.

Мойт сразу начал развязывать веревки и снимать промасленный брезент — это были части неумело сшитых старых парусов. Но когда эта непривлекательная оболочка была убрана, мы с удивлением увидели машину такой красоты, завершенности и мастерства исполнения, что наши возбужденные и радостные восклицания были одновременными и искренними.

Может быть, Мойт и безумен, но он превосходный механик, и это действительно было творение его рук.

Автомобиль? Что ж, у машины четыре колеса с широкими резиновыми шинами, с рулевым устройством и кузовом для пассажиров, но в остальном самые большие автомобильные фанаты не узнали бы в этой машине автомобиль.

Казалось, он весь из металла — любопытного металла тускло-серебристого цвета, ни одна часть не окрашена и не отполирована, но все так отлично сконструировано, что все части соединяются и прекрасно подходят друг другу. Грациозная конструкция, хотя кузов напоминает корпус лодки; колеса расположены так, что машина поднята больше обычной. Стены кузова толщиной примерно в фут, внешняя и внутренняя стороны из этого необычного металла с аккуратными заклепками.

Мойт объяснил, что пространство между сторонами — это вакуумные камеры, воздух в них подается насосами, и они делают машину удивительно легкой. К тому же внутри того, что напоминает планширь корабля, размещены части регулируемого верха; когда они подняты и соединены, образуется куполообразная поверхность, покрывающая весь кузов. Эти части почти целиком из стекла, внутри которого тонкая проволочная сетка; пассажиры видят все, что происходит снаружи, стекло не разобьется, в крайнем случае только треснет, и сетка удержит обломки вместе.

Двигатели расположены в передней части кузова. Их четыре, каждый не больше кувшина в галлон объемом, но Мойст заверил нас, что каждый двигатель развивает мощность в двадцать пять лошадиных сил, в целом получается сто лошадиных сил, благодаря удивительной эффективности сжатого воздуха. Все остальные механизмы аналогично сокращены по размерам и размещены так, что водитель легко дотягивается до каждого.

Вход с обеих сторон кузова и сзади, как удобно, но сидения внутри кузова размещены по кругу, за исключением сидения водителя. Кузов такой просторный, что в нем удобно размещаются от шести до восьми пассажиров или в случае необходимости даже больше.

Все это легче понять, наблюдая, и мне трудно объяснить с помощью пера. Возможно, я описал не так понятно, как следует, но я должен в качестве оправдания сослаться на недостаток знаний механики. Я не сомневаюсь, что когда-нибудь вы все будете ездить в таких машинах и поймете все подробности лучше, чем я, простой моряк, который многое мог не заметить.

— Но, — сказал дядя Набот, у которого от возбуждения выпучились глаза, — я все равно не понимаю, как это штука движется по воде.

Мойт улыбнулся, кажется, впервые с тех пор, как я с ним познакомился, и его улыбка была полна торжествующей гордости.

Он вошел в автомобиль, нажал на какие-то кнопки, и из колес выдвинулась дюжина фланцев в форме совка. В дальнейших объяснениях не было необходимости. Мы сразу поняли, что колеса автомобиля стали гребными, и их быстрое вращение, несомненно, будет продвигать машину.

Совки их того же металла, который использовался повсюду в этом удивительном изобретении, и они располагались под углом, который давал наибольшую мощность толчка.

— Алюминий? — спросил мистер Перкинс, показывая на металл.

— Нет, сэр. Вероятно, это мое наиболее удивительное открытие, и вы меня простите, если я скажу, что это тайна, которую я пока не хочу раскрывать. Но могу вам сказать, что я нашел сплав, равного которому по прочности, выносливости и легкости нет в мире. Он весит чуть больше чистого алюминия, но в тысячу раз прочнее его. Можете проверить одно из этих лезвий, которые кажутся такими хрупкими.