Среди студентов-гуманитариев всегда были те, кто признавал, что представление о человеческом разуме и его режимах работы — ключевая часть их набора знаний, а также что для успешного развития гуманитарные дисциплины должны опираться на это знание. Как понятно из предисловия, я полностью разделяю эту точку зрения. Поэтому я буду опираться на идею, что самость — это организующая функция внутри человека и именно с ее помощью человек может понимать других. Независимо от обстоятельств мы играем центральную роль в осмыслении собственного опыта.

Идея о том, что мы определяем реальность, а не просто как-то случаемся в ней, может показаться странной для не склонных к рефлексии людей, которые довольствуются простыми ответами на вопросы. Как уже было отмечено, в мире без рефлексии поверхностный взгляд на вещи может привести к тому, что мы будем видеть только формальные структуры, политику и стратегии или же полезных и неудобных людей как свершившийся факт. Но когда мы размышляем о процессах, которые происходят в этот самый момент, когда мы приходим к выводу, что какой-то человек неудобен, мы понимаем, что это не всегда так. Для примера давайте предположим, что некоего Питера, который может быть врачом в больнице или директором завода, считают неудобным человеком. Как будет подробно описано ниже, мы не просто вбираем все данные от органов чувств, которые получаем. Наши процессы восприятия действуют как фильтр, который пропускает часть данных и игнорирует все остальные. Коротко говоря, в случае с Питером мы можем испытывать такое сильное раздражение из-за действий, которые считаем неудачными, что отсеиваем всю остальную информацию, часть которой могла бы представить Питера в хорошем свете. Таким образом, мы полностью вовлечены в процесс создания смысла и, исходя лишь из одного аспекта поведения, включаем Питера в категорию неудобных людей.

Внесу ясность: не человек создает смысл, но его активность подразумевает постоянное создание новых смыслов относительно происходящего. Если мы тщательно проанализируем этот процесс, то поймем, что не существует чувства, опыта, мысли и восприятия, независимых от контекста осмысления, в котором они становятся чувством, опытом, мыслью и восприятием. Потому что мы, люди, и есть тот самый контекст осмысления. Без нашей деятельности эти явления просто не существовали бы. Если бы мы, как люди, не впитывали в себя различные ощущения и не воплощали их во что-то, они бы не были тем, чем являются. Таким образом, можно сказать, что человек — это деятельность. И речь не о том, что человек делает, а о деятельности, которой он является.

Мы также можем сказать, что, будучи людьми, постоянно вовлечены в процесс осмысления и что личность — это динамический процесс. Это касается самых разных видов знаний, включая когнитивные и те, что получены из опыта, такие как идеи, эмоции и бессознательное, которые зарождаются в частном (внутреннем) мире человека. Вернемся к Питеру: если мы создаем смысл в процессе восприятия его как неудобного человека, вполне возможно, что на решение влияет наш опыт, а не поведение Питера. Это важный уровень изучения и понимания не только из-за базовой роли человека в осмыслении реальности, но и потому, что он затрагивает индивидуальные процессы и динамики, особенно скрытые, оказывающие значительное влияние на отношения и группы.

Перед тем, как мы перейдем к описанию процессов, которые позволят нам лучше понять человека, будет полезно рассмотреть характеристики личности. Можно вкратце сказать, что личность характеризуется следующими чертами:

1. Личность — это психосоциальный процесс.

2. Ее существование подтверждается тождественностью и непрерывностью.

3. На нее оказывают влияние сознательные и бессознательные процессы.

4. Личность уникальна.

5. Это динамический процесс.

6. Личность такова, что человек постоянно продуцирует формы поведения, психологически выгодные для него в условиях, заданных текущим окружением.

Эти характеристики полезно держать в уме во время подробного изучения различных понятий.

Далее я рассмотрю некоторые важные аспекты мира скрытых явлений, которые оказывают влияние на процесс создания смысла. Их можно разделить на две категории: те, которые помогают нам осмыслять мир, и те, которые мы используем, чтобы справляться с невыносимыми мыслями и чувствами. Я начну с самого базового процесса — классификации и концептуализации реальности. Это такая постоянная, можно сказать непрерывная, деятельность, что мы редко о ней задумываемся. Однако, как будет показано, это очень субъективный процесс, который имеет значительные последствия для всего, что мы делаем.

Осмысление мира

2. Классификация и концептуализация реальности

Беглый взгляд на восприятие каждого момента каждого дня даст нам представление о том, насколько наш опыт многогранен и избыточен. Еще больше затрудняет ситуацию тот факт, что каждый момент и каждый опыт уникален и неповторим. Это значит, что если мы не способны классифицировать свой опыт на основе какой-то общности, то не сможем его осмыслить. Без категоризации мы окажемся в плену уникальности момента здесь и сейчас. Поэтому так важно приводить опыт к какой-то знакомой форме категорий.

Благодаря процессу классификации бесконечного многообразия мира мы обеспечиваем некоторую непрерывность событий, наделяя этот очень сложный опыт смыслом. Но, конечно же, это очень избирательный процесс. Мы не живем в мире, где различаем все возможные сенсорные раздражители в окружающей среде, равно как не реагируем на каждый раздражитель так, будто он новый и незнакомый. На деле мы игнорируем многие из различий в восприятии, которые делают каждый объект уникальным. Система, которую мы главным образом используем для этого, — называние.

Из этого становится ясно, что объекты нашего мира не представляются нам заранее классифицированными. Категории, к которым они относятся, — это категории, в которые их поместили мы. Иными словами, будучи людьми, мы постоянно принимаем участие в процессе осмысления — это делают все люди. Отделяя один класс вещей или действий от другого, мы создаем искусственные границы в поле, которое изначально является цельным и непрерывным. Теоретически эти границы не имеют физических измерений, и тем не менее все мы относимся к ним так, будто они реальны.

Мы можем объяснить это на простом примере собак. Есть две крайности того, как люди их воспринимают: как пушистых, милых животных, друзей человека или как мерзких, злобных, отвратительных созданий, от которых стоит держаться подальше. В зависимости от конкретного уникального опыта все мы будем категоризировать собак по этой шкале: где-то между преданным другом человека и жутким монстром. Тот факт, что конкретная собака, с которой мы столкнулись в конкретный момент, не демонстрирует ни одну характеристику, которая ей приписывается, для нашего процесса осмысления не имеет никакого значения. Созданные категории, на основе которых мы разделили всех собак и которые мы продолжаем использовать, — вот что мы считаем реальным. И, разумеется, именно таким образом мы определили Питера в категорию неудобных людей.

Мир, на который мы реагируем и на который направлено наше поведение, — это мир, который мы представляем себе в виде символов. Перемены в настоящем мире должны повлечь за собой перемены в нашем представлении об этом мире, чтобы затронуть наши ожидания и, следовательно, дальнейшее поведение. Мы смотрим на мир через призму того, что мы научились ожидать, исходя из прошлого опыта о нем. Мы помещаем объекты, которые считаем схожими, в одну категорию, хотя способны воспринимать различия между ними. Давайте вернемся к примеру с собаками и представим ситуацию, в которой собака перед нами — объект, воспринимаемый в данный момент, — выглядит милым другом человека. Тем не менее наш прошлый опыт показал, что собаки — это свирепые чудовища. Вследствие этого мы продолжим категоризировать эту и всех остальных собак на основе своего опыта. Но так происходит при условии, что мы долго не встречаем в жизни милых и дружелюбных собак; в обратном случае мы можем изменить категоризацию. Без подобных шаблонов мир оказался бы настолько недифференцированным и однородным, что не поддавался бы осмыслению. В таких условиях даже слабая взаимосвязь лучше, чем никакая.

С помощью языка и слов мы накладываем на мир схему для классификации и концептуализации реальности. Данный принцип упоминают некоторые авторы, отмечающие «принимаемую за данность» природу языка. Тем не менее то обстоятельство, что нам, знакомым с собственными символами, не нужно думать о них в процессе мышления, не должно заслонять тот факт, что все эти символы должны поддерживаться обширной интеллектуальной структурой. Она состоит из набора знаний, которые составляют нашу воспринимаемую реальность. Поскольку символическое представление мира таково, каким члены конкретного общества научились его воспринимать, становится понятно, что слова в разных обществах или частях обществ используются по-разному. Иногда это приводит к тому, что язык из средства коммуникации превращается в препятствие на ее пути.